Дикая птица - Елена Кондрацкая

одна по болотам скакала, пока ты с простудой будешь кряхтеть в постели? Ну, уж нет. Остаёшься. Или, — Рогнеда лукаво улыбнулась. — Боишься, что я приставать буду?

Дарен проигнорировал вопрос и выглянул в окно. Даже не смутился. Рогнеда хмыкнула, не потрудившись скрыть разочарование.

— Ты права. — Дарен всматривался в своё отражение в тёмном стекле. — В такую темень я дороги не разберу.

— Вот и прекрасно, царевич. Считай, что это во мне раздувается…

— Самомнение? — ухмыльнулся Дарен.

Рогнеда скорчила рожу и продолжила, дразнясь:

— ...искорка твоего хвалёного добра. — Она отбросила косу за спину и развернулась к выходу. — Ты, главное, дуй усерднее, царевич. Вдруг, что получится.

— Это вызов? — рассмеялся Дарен.

Рогнеда не ответила и вышла за дверь.

«Главное, чтобы мы оба не сгорели в этом пожаре».

***

— Долго нам ещё ехать? — проворчала Рогнеда.

Лошади месили грязь копытами, холодный ветер заставлял кутаться в плащ и прятать нос в кроличий мех на вороте. Рогнеда порадовалась, что надела тёплое платье. А вот перчатки забыла, и пальцы давно одеревенели и кажется, уже не были способны отпустить поводья. Они с Дареном вот уже несколько часов как свернули с тракта и ехали по редкой берёзовой рощице, которая то и дело швыряла им в лицо коричневые листья.

— Почти приехали. — Дарен указал пальцем вперёд. Там начинал стелиться по земле серый, густой туман. — Видишь туман? Это уже владения Яги. Ты была в этих местах?

Рогнеда окачала головой.

— Это заповедная роща Макошь. Говорят, тысячу лет назад, она благословила эти земли, запретила охоту и сказала, что всяк, кто войдёт в рощу с чистыми помыслами и вознесёт ей молитву, обязательно найдёт то, что ищет.

— Что, например?

— Каждый просит о своём. Кто-то ищет славы, кто-то — любви, кто-то — своё предназначение. А кто-то — потерянный кошель или новый плуг.

Рогнеда оглядела деревья. Несмотря на непогоду, лес не спал. Скрипели ветки, вдали ухала сова, а среди белых стволов стрелой промелькнул заяц.

— А ты что просил? — Она с любопытством взглянула на царевича. — Пять лет назад. Ты же за этим сюда приходил?

Дарен не спешил с ответом. А Рогнеда не спускала с него глаз.

— Обрести свободу и поступить в Гвардию Вороном, — в итоге ответил он с грустной улыбкой.

Рогнеда не сдержала смешок.

— Променять жизнь наследника престола на клячу и меч?

— Пуховую перину — на жёсткие тюфяки постоялых дворов. Всю царскую казну — на грошовое жалование в двадцать золотых, — шутливо, но на удивление мечтательно продолжил Дарен. — И мотаться по стране, чтобы помогать людям и нечисти жить в мире.

— Погоди, мы про одних и тех же Воронов говорим? Про ребят, которые кромсают нечисть на колбасу по утрам, не особо выясняя, в чём та провинилась? О каком ещё мире речь? Давай-ка, напомню, работа Воронов — убивать нечисть.

Дарен склонил голову набок и прищурился, будто размышляя, подбирая слова, такие, чтобы Рогнеда — далёкая от высоких смыслов его размышлений — точно поняла, что к чему. Но в этом жесте не было снисхождения или самолюбования, только искренняя заинтересованность.

— Нечисть живёт с нами бок о бок от начала времён. И за всё это время мы так и не смогли её истребить. Может, пора уже попытаться договориться? Тем более, что у нас есть замечательные примеры успеха. Мы прекрасно сосуществуем с домовыми и полевиками. Почти научились ладить с упырями и мавками.

— Это потому что они разумные! — Всплеснула руками Рогнеда. — Да и то упыря хлебом не корми, дай человеческой крови напиться. А ты пойди, попробуй поболтать с волколаком, лешим или гулем. Останешься не только без языка, но и без головы.

— Это потому что ты видишь в них только чудищ, которые угрожают людям, а я думаю, что это люди гонят их с насиженных мест, вторгаются в их лес и рушат их берлоги. Часто нечисть вынуждена защищаться. С волколаками даже днём никто дел иметь не желает, леший не любит, когда кто-то грабит его лес, а гули чаще всего нападают на тех, кто разоряет их гнёзда. Конечно, есть исключения. Много. Но думаю, чаще всего они просто хотят, чтобы их не трогали.

— Не знаю. Звучит слишком хорошо. Тебя с такими взглядами никто в Вороны бы и не взял.

— А я и не пошёл.

— Почему?

— Духу не хватило.

Рогнеда собиралась было спросить, что это значило или отпустить богохульную шутку в сторону обещаний Макошь, но осеклась. Она и не заметила, как их окутал туман. Так плотно, что ничего было не видать дальше вытянутой руки.

Они ступили во владения Яги.

Ягини — названные дочери Макошь, хранительницы её земель. Безымянные женщины, посвятившие себя служению богине, оберегающие секреты множеств миров и ведающие тайнами богов. Они старались не вмешиваться в жизнь людей, жили в заповедных землях и общались лишь с теми, кого привела нить судьбы. По крайней мере, так было раньше.

Теперь Ягой могла назваться любая лесная или болотная ведьма — достаточно было поселиться в причудливой избушке, выставить вокруг дома палки с черепами, а под потолком развесить куриные лапы. Остались ли где-то в мире истинные дочери Макоши и можно ли их отыскать, никто не знал.

— Оставим лошадей здесь, а то ещё потонут, — Дарен спешился, нащупал ближайшую берёзу и накинул на сук поводья.

По крайней мере, Рогнеде так показалось: она с трудом различала его силуэт в молочной дымке.

Туман пах болотом так сильно, что щипало в носу. Рогнеда взмахнула руками, позволяя магии свободно течь по венам. Порыв ветра разметал туман клочьями, открывая огромное чёрное болото, в центре которого стояла маленькая потемневшая от времени избушка, на двух корявых пнях, конечно, окружённая забором, на котором красовались десятки черепов. Путь до избушки по прямой — по примерным расчётам — занял бы около ста шагов, но придётся скакать по кочкам, а это… Рогнеда не успела прикинуть. Едва поднятый ветер улёгся, туман тут же снова вырос непроглядной стеной. Чары. Кто бы сомневался.

— Попробуешь снова? — спросил Дарен.

— Бесполезно. Это «вечный туман». Смотри. — Рогнеда снова взмахнула руками.

Туман снова рассеялся. Но избы на прошлом месте не было. Теперь она едва виднелась на другом берегу болота.

— Иллюзия? — догадался Дарен.

— Мы