Книги Крови (Книга 3) - Клайв Баркер

Нортон посмотрел наверх, на небо. Но ветер уже далеко унес призрака.

Это была неудача. В первый же раз ему пришлось испытать горечь поражения. Ронни лежал на ступенях заброшенной фабрики, выходивших прямо к реке, и обдумывал события этой ночи. Паника в переплетениях ткани постепенно исчезла. Что получилось бы, если после этого трюка он потерял контроль над своей устрашающей оболочкой? Нужно было все просчитать. Учесть все варианты и возможности. Нельзя позволять воле ослаблять контроль. Он чувствовал, что какая-то часть энергии все же покинула саван: реконструкция тела удалась с большим трудом. Для новых ошибок времени не оставалось. Ничего, в следующий раз он встретит этого человека в таком укромном местечке, где ему никто и ничто не поможет.

Полиция уже долго находилась в морге - расследование не сдвигалось с мертвой точки. Допрос Ленни затянулся до поздней ночи. Инспектор Уолл перепробовал уже все известные ему приемы дознания: мягкие слова, грубые, обещания, угрозы, обольщение, затягивание в логические ловушки и даже брань. Но Ленни неизменно твердил одно и то же, повторяя глупую историю, убеждая в том, что его напарник, очнувшись от комы, вызванной нервным истощением, не расскажет ничего нового. Инспектор, по всем существующим на то причинам, не мог принять ее всерьез. Саван, который встал и пошел? Как можно было заносить такое в протокол? Ему нужны были факты поконкретнее, и ничего, если они даже окажутся ложью.

- Можно мне закурить? - спросил Ленни, задававший этот вопрос уже бессчетное число раз. Уолл снова отрицательно покачал головой.

- Эй, Фреско, - обратился он к человеку справа, Аль Кинсаду. - Думаю, тебе пора опять немного поучить этого парня.

Ленни знал, что за этим последует - его снова будут бить.

Поставят к стене, ноги расставят, руки за голову... Внутри Ленни все содрогнулось.

- Послушайте... - произнес он, умоляя.

- Что, Ленни?

- Это сделал не я.

- Это сделал ты, - сказал Уолл, гордо вздернув нос. - Нам хотелось бы узнать, почему? Тебе не нравился старый развратник? Небось, он отпускал грязные шуточки в адрес твоих подружек, не так ли? За ним водился такой грешок, не секрет.

Аль Фреско ухмыльнулся.

- Может быть, ты застал его с одной из них?

- Ради всего святого, - вырвалось у Ленни. - Стал бы я рассказывать вам эту херову историю, не увидь я эту дрянь своими долбанными глазами.

- Повежливее, - прошипел Фреско приказывающим тоном.

- Саваны не летают, - сказал Уолл с неоспоримой убедительностью.

- Тогда, где же он? - спросил Ленни.

- Ты сжег его в крематории, ты его съел... Откуда мне это знать, твою мать?

- Повежливее, - произнес Ленни.

Фреско, собравшийся было его ударить, отвлекся на телефонный звонок. Он поднял трубку и вскоре передал аппарат Уоллу. Затем он ударил Ленни. Легонько - появилась лишь узкая струйка крови.

- Слушай-ка, - Фреско придвинулся к Ленни так близко, словно хотел высосать из его легких воздух. - Мы знаем, что это сделал ты, понимаешь? Ты был единственным в морге живым и способным на это, понимаешь? Вот нам и хочется узнать, почему? И все. Только почему?

- Фреско.

Уолл демонстрировал трубку мускулистому атлету.

- Да, сэр.

- Это господин Мэгир.

- Господин Мэгир?

- Микки Мэгир.

Фреско кивнул.

- Он очень обеспокоен.

- Да что вы. И чем же?

- Он говорит, что на него напал человек из морга. Этот порнографический воротила.

- Гласс, - подсказал Ленни. - Ронни Гласс.

- Это же смешно, - произнес Фреско.

- И все же нам надо помнить о желаниях вышестоящих членов общества. Зайди-ка в морг, чтобы убедиться...

- Чтобы убедиться?

- Что этот мерзавец все еще там.

- Ну и ну.

Немного смущенный Фреско покорно вышел.

Ленни не мог взять в толк: каким боком все это касается его? Он опустил левую руку в карман и, используя дырочку в нем, начал играть сам с собой в биллиард. Уолл глянул на него с презрением:

- Прекрати, - сказал он. - У тебя еще будет время поиграть с собой, когда окажешься в теплой уютной камере.

Ленни медленно кивнул головой, неохотно соглашаясь, и вынул руку. Сегодня он и сам себе не хозяин.

Фреско вернулся немного помрачневшим.

- Он там, - сказал он.

- Конечно же, он там.

- Мертвый, словно Додо, - добавил Фреско.

- Что такое Додо? - поинтересовался Ленни.

Лицо Фреско озадачилось.

- Оборот речи, - процедил он с раздражением.

Уолл продолжал говорить с Мэгиром. Там, на другом конце провода, голос звучал призрачно тихо. Уолл был уверен, что убеждения начали срабатывать.

- Микки, он там и в том же положении. Ты, наверное, ошибся.

Ему показалось, что электрический разряд ударил его в ухо, вырвавшись из трубки, в которой звучал охваченный ужасом голос Мэгира:

- Я же видел его, черт бы вас побрал!

- Но он лежит там с дыркой в голове, Микки. Как ты мог его видеть?

- Я не знаю.

- Ну что ж.

- Слушай... Если выкроишь время - загляни ко мне. Тут возможно одно дело. Тебе найдется неплохая работа.

Уолл, не любивший обсуждать дела по телефону, почувствовал себя неловко.

- Позже, Микки.

- О'кей. Только ты позвони.

- Конечно.

- Обещаешь?

- Да.

Опустив трубку на рычаг, Уолл поднял глаз на Ленни. Тот продолжал свою безобидную игру. Маленькое неуважительное животное. Но Уолл знал, как с ним поступить.

- Фреско, - он придал голосу искусственную нежность. - Потрудись-ка немного поучить эту обезьянку правилам поведения перед офицерами полиции.

Мэгир плакал от ужаса, укрытый стенами своей крепости в Ричмонде.

Сомнений не было: он видел Гласса. Никакие уверения Уолла, что тело лежит в морге, не могли его успокоить. Гласс был не там - он был на свободе, вольный, как птичка, несмотря на то, что ему продырявили голову. Богобоязненный Мэгир верил в существование после смерти, но никогда не задавался вопросом, в чем оно могло выражаться. Никогда, пока не произошло это. Теперь у него был ответ: оно было озабоченным местью мерзавцем, заполненным внутри воздухом. От этого и приходилось рыдать - страшно было жить, страшно было умереть.

Заря была очень красива - воскресное утро рождалось в тихом великолепии. Ничто не в силах было потревожить его покой...

Здесь, в "Понлеросе", в его замке, выстроенном после стольких лет не столь уж честных, но и не столь уж легких накоплений. Здесь с ним был вооруженный до зубов Нортон. Здесь все ворота охранялись собаками. Никто ни живой, ни мертвый - не осмелится бросить ему вызов, пока он на своей территории. Пока он окружен портретами своих кумиров: Луи Б. Майера, Диллинджера, Черчилля. Пока с ним его семья, его эстетический вкус, его деньги, его предметы искусства. Пока он здесь и чувствует себя дома. И если этот спятивший бухгалтер придет за ним сюда - его планы будут разрушены. Будь он хоть трижды призраком - это решение окончательно!

Разве не он - Майкл Росскоу Мэгир, строитель собственной империи? Он, рожденный в нищете, победивший судьбу лишь благодаря выражению своего лица - лица достойного биржевого маклера - и своему вечно скитавшемуся сердцу. Лишь однажды, когда другого выхода у него не было, он позволил низменным инстинктам выплеснуться наружу - на казни Гласса. От своего небольшого представления, от своей скромной в нем роли он получил тогда подлинное удовольствие. Это был его грациозный жест, спасавший того от мучений. Его жалость, наконец. Пусть это было даже и его насилием - оно осталось позади. В далеком прошлом. Сейчас он просто буржуа, имевший право укрыться в своей собственной крепости.

Где-то около восьми проснулась Ракель, сразу же заняв себя приготовлением завтрака.

- Хочешь чего-нибудь поесть? - спросила она Мэгира.

Он смог лишь покачать головой - так сильно болело горло.

- Только кофе?

- Да.

- Я принесу его сюда, хорошо?

Он кивнул. Ему правилось сидеть у этого окна, открывавшего вид на зеленый газон и оранжерею. Великолепный день: пухлые, словно покрытые шерстью, громады облаков вздымались ветром, отбрасывая на зеленый ковер причудливо движущийся узор теней. Наверное, стоит научиться рисовать, думал он. Уинстон когда-то так и поступил. Он перенес бы на холст любимые природные пейзажи. Свой сад, например. Он увековечил бы в масле многое. Даже обнаженную Ракель - ее груди никогда не потеряют тогда своей формы. Лишь на картине...

Она уже была рядом, с кофе, что-то тихо мурлыча ему на ухо.

- У тебя все хорошо?

Тупая сука. Конечно же, у него далеко не все так уж хорошо.

- Да, - ответил он.

- А у тебя гости.

- Что? - Он выпрямился в кожаном кресле. - Кто?

- Трейси, - последовал ответ. - Она хочет войти и обнять своего папулю.

Он отвел рукой ее волосы, едва ли не попавшие в рот. Просто тупая сука.

- Ты ведь хочешь увидеть Трейси?

- Да.

Маленькое несчастье - он любил так называть свое дитя - стояло у двери. Все еще в ночной рубашонке.