Второй Эдем - Бен Элтон

— Ничего подобного, — возразил Макс. — Я видел и картошку, и морковь, они выглядят совсем по-другому. А это похоже на собачьи яйца. Точнее, на что-то, срезанное с собачьих яиц.

— Я не желаю слышать бранных слов в своем доме, молодой человек, — сказала старуха.

Макс несколько опешил. Еще не было случая, чтобы кто-нибудь решился его осадить, так что он не знал, как реагировать. Если ты звезда и живешь в Лос-Анджелесе, тебе никогда не перечат.

Звезду на языке кино называют „денежным мешком“. Обычно очень трудно добиться финансирования проекта, если в нем не участвует звезда. В любой индустрии деньги — единственное, что имеет значение. А в индустрии развлечений единственное, что имеет значение, — звезды. Их власть и влияние поразительны и намного превосходят их талант и возможности. И дело не в том, что они бездарны, нет, многие из звезд — отличные актеры. Просто невозможно быть настолько талантливым, чтобы оправдать деньги, которые зарабатывают действительно крупные звезды. Бог не сотворил человеческое существо настолько идеальным. Поэтому звезд оценивают не по таланту, а по тому, сколько они зарабатывают.

— Конечно, парень играет просто как пенек, но представляешь, сколько он зарабатывает?

Звезда — это не актер. Звезда — это денежный мешок. А Голливуд — деловой город. У каждого здесь есть сценарий для прочтения или портфолио для просмотра. Но никто не станет тобой интересоваться, если ты плохо отзываешься о денежном мешке. Поэтому звезде никогда не перечат.

Однако у старухи (ее звали Рут) не было ни сценария для прочтения, ни портфолио для просмотра. Макс много лет не встречал таких людей.

— Не стоит входить на кухню к людям и начинать говорить непристойности об их овощах, — сказала Рут. — Что, скажи на милость, подумала бы твоя мама?

Макс на секунду задумался.

— Маме наплевать, — сказал он. — Она любит непристойности. Это ее стиль жизни. Она только что снялась для разворота в „Пентхаусе“, ноги врозь, и все дела.

Теперь опешила Рут. Она подняла бровь, как бы говоря: „Бывает“, и вернулась к чистке овощей. Дверь открылась, и появился старик. Он был, очевидно, заражен той же болезнью, что и старуха, его лицо было такое же мешковатое и морщинистое. Но казалось, что его состояние еще хуже, потому что под глазами у него висели огромные мешки, по всему носу шли красные прожилки, а из ушей торчали огромные клочки жестких волос. Макса чуть не стошнило.

— Это мой муж Шон, — сказала старуха, засыпая нарезанную картошку и морковь в кипящую воду. — А меня зовут Рут. Розали — наша внучка. Она скоро придет. А пока не хотите ли перекусить? Ничего особенного, тушеное мясо с картошкой и морковью.

Макс и Натан помедлили.

— Эта картошка? — поинтересовался Макс.

— Вы знаете, — сказала Рут, — на самом деле овощи выглядят именно так. Шишковатые и с глазками. Это настоящая картошка.

— Вы шутите, — сказал Макс.

Но старуха была права. Несколько поколений назад, до того, как владельцы супермаркетов сыграли с покупателями злую шутку, у картошки были глазки, а у моркови — волоски.

К сожалению, настоящая еда печально известна своей недолговечностью. Ее трудно выращивать, она битком набита бактериями и быстро портится. Мерчандайзеры сходили с ума, пытаясь рентабельно использовать магазинные полки. Производители сделали все, чтобы общественность приняла новые стандартизированные овощи и прочие продукты. Вымороченную, безвкусную дрянь безукоризненного вида и идеальных размеров, которую легко выращивать и перевозить и которая долго хранится. Фокус удался: люди действительно предпочли в результате такую еду, потому что она хорошо выглядит. Им понравились маленькие твердые бледно-розовые помидоры и маленькая твердая бледно-желтая картошка, выглядевшая чистой и свежей, без ужасных глазков, которые нужно вырезать.

Против новшества восстали только две группы населения: слепые, что вполне понятно, и ведущие телешоу. Проблема телевизионщиков состояла в том, что с появлением унифицированных продуктов они лишились своей излюбленной шутки. Из продажи исчезли овощи, по форме напоминающие гениталии, — главный овощной прикол, веселивший не одно поколение зрителей. Люди соревновались, кто пришлет самую неприличную по форме морковь и самый многозначительный кабачок. К несчастью, подмена настоящей еды искусственной положила конец этой забаве.

Макс и Натан просто не верили себе. Еда оказалась потрясающей. Они и представить себе не могли столь удивительно картофельный и столь морковный вкус. Каждый кусочек барашка словно содержал в себе тысячу барашков. Лук и зелень дарили непередаваемый вкусовой фейерверк, настоящий оргазм, после которого языки лежали во рту обессиленные, ублаготворенные, как бы говоря: „Это было незабываемо, дорогая“.

— Мы всё так и выращиваем, старым естественным способом, — сказал Шон. — Как следует этого не сделаешь: грунтовые воды у нас такие же отравленные, как и у всех. К тому же приходится пользоваться искусственным солнцем. Но все равно мы молодцы.

— Вы невероятные молодцы, — сказал Натан, подбирая подливку кусочком хлеба. На минуту он почувствовал себя почти счастливым, но затем снова вспомнил, что Флосси его больше не любит и поэтому он никогда больше не будет счастлив.

— И это еще не все, — сказала Рут, скромно приняв похвалу. — Взгляните-ка! — С этими словами она достала из кармана фартука морковку, похожую как две капли воды на большой член с двумя маленькими яичками. — Я просто не могу резать это, пока не покажу Шону, — сказала она, чуть не плача от смеха. — Разве не умора?

Все согласились, что это действительно умора, и, отсмеявшись, Макс и Натан взяли себе добавку.

Когда они кончили есть, Макс настолько расчувствовался, что решился заговорить о странном заболевании хозяев.

— Послушайте, — немного нервничая, начал он. — Я не знаю, что с вами случилось, но я уверен, что смогу порекомендовать вам, к кому обратиться. Ну, в смысле, ваши… лица. — Рут и Шон не понимали, о чем речь, и он попытался объяснить. — Ну, знаете, складки кожи, волосы в ушах и… ну, есть врачи, которые могут… Ай!

Восклицание вырвалось у него, потому что Натан больно лягнул его под столом. Тот понял, что Рут и Шон вовсе не больны. Они просто старые. Хотя даже для Натана, который жил далеко не в таком косметически продвинутом мире, как Макс, старая пара выглядела необычно. Почти все, начиная стареть, хоть что-нибудь делали со своим лицом. Небольшую подтяжку, легкий электролиз, миостимуляцию, но эти двое позволили природе делать свое дело, не вмешиваясь.

— Знаешь, а таких, как мы, много, — сказал Шон. Макс надеялся, что это неправда.

Когда обед кончился, они взяли по кружке пива и разговорились. Они бы с удовольствием поболтали о чем угодно, однако через тридцать секунд Натан перевел разговор на свои отношения с Флосси.

— Мне говорят, что я страдаю от классической ревности, но я не согласен. Видите ли, Рут, я ее люблю, правда, и теперь я это знаю…

К счастью для Натана, когда Макс уже совсем собрался его задушить, они услышали, как к дому подъезжает грузовик. Рассвет еще не наступил, и, когда взволнованная Рут выглянула в окно, она различила в темноте знакомую фигуру. Через несколько секунд в коттедж вошла Розали.

— Привет еще раз, — сказала Розали Максу, вешая свой берет и автомат у входа.

Макс не знал, что сказать. Ему хотелось крикнуть: „Она! Она!“ Так он и его друзья в школе сообщали друг другу, что встретили девушку своей мечты. Если и до этого Розали вызывала отклик в глубинах души Макса, то сейчас она заставляла его душу кричать. Увидев ее в этой дикой местности (для Макса все, что находилось за пределами города, было диким) в берете и с автоматом, он осознал, что такое сила и дерзость. Он готов был сейчас же сделать ей предложение, но решил, что будет выглядеть легкомысленным, ведь это всего лишь вторая их встреча. И вообще, он развелся только несколько дней назад и не хотел показаться ветреником. Особенно перед бабушкой своей будущей жены.

— Привет, — сказал он, думая, что мог бы сказать что-нибудь менее банальное.

— Ну, — сказала Розали. — И кто твой друг?

— Его зовут Натан Ходди.

— Я сценарист, — вмешался Натан, — и я думал, что не люблю свою жену, но когда она ушла от меня, оказалось, что я все-таки люблю ее. Вообще-то мы встречались у Пластика Толстоу, когда вы пытались его убить, но, возможно, вы меня не помните.

Тем временем полицейские окружали коттедж. Гарда действовала по запросу ФБР, собиравшегося, как сказал Коготь Джуди, перевезти Розали в Соединенные Штаты, чтобы она предстала перед судом за нападение на „ДиджиМак“. Если бы не ФБР, Гарда с радостью оставила бы Розали в покое. Европа кишела террористами. Если требовалось арестовать террориста, можно было попросту найти кого-нибудь в местном баре. Для этого не обязательно тащиться через всю страну. Да еще ползать по-пластунски в мокрой траве.