Мать или Новый Вид (Том 2) - Сатпрем

* ТОМ II. ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Проход через вуаль или очищение клеток *

IX. ЛЕС

Теперь мы входим в лес.

Мы входим слепо, не зная ничего, поистине. Вещи вздымаются со всех сторон, это джунгли переживаний. Развертываются озарения, сотни озарений, и вы думаете, что поняли, ухватили суть, механизм, но вас быстро переносит в какое-то другое место, где все кажется совсем противоположным; вы больше ничего не понимаете, но понимаете ли вы что-то или нет, а переживание продолжает развиваться, совершенно безразлично к тому, что вы можете думать об этом; за мистерией следует мистерия, ясная, прозрачная, очевидная... и совершенно невообразимая. Мистерии одновременно очевидные и непостижимые. И все же все наполнено смыслом, изобилует смыслом, как дерево в джунглях со всеми его лианами и безумным великолепием; но что же это за дерево? У него нет имени. В 1950, находясь в сердце джунглей, географически "реальных" в Южной Америке, сколько раз я оказывался перед чудом гигантского, развесистого дерева, ошеломляющего своими лианами и криками гнездящихся на нем птиц; ни у дерева, ни у птиц не было названия, и абсурдно, что даже созерцая чудо, ту тысячу чудес, я чувствовал, что как бы лишен чего-то: я не мог назвать дерево, назвать птиц; были тысячи вещей, деревьев, безымянных созданий, безымянных речек, безымянных болот в невероятном великолепном дилириуме. Так что я придумывал названия рекам и птицам, чтобы приручить чудо, внести небольшой порядок. Это было абсурдно, это было по-ребячески. Чудо было совершенно реальным безо всяких моих названий, но было так, как если бы оно не полностью существовало, не было бы полностью моим. Посреди своих переживаний, которые все нарастали и нарастали, Мать также была знанием без знания. Однажды, столкнувшись с одним из тез безымянных фактов, она сказала: В тот день, когда я буду знать... это, вероятно, будет сделано. Потому что вещи явятся плотным фактом: вот КАК ОНО ЕСТЬ. И лишь гораздо позднее "вот это как" понимание скажет: "Что же, это так". Сначала это придет, а затем ты знаешь.

Тысячи раз будет "вот это как", но Мать никогда не знала.

Мать никогда не знала.

Это кажется невероятным, но это так.

Она шла через лес из конца в конец, даже не зная, что это было, куда это вело или даже цель всего этого; у нее никогда не было единственного названия или единственного объяснения -- или, возможно, были тысячи объяснений, каждая вещь была собственным объяснением. Это продолжало расти, прямо вверх, как дерево, и это было все. И были тысячи деревьев. С этим ничего нельзя было поделать, кроме как идти через все это, и сам факт прохождения через это составлял целый мир... без названия. Джунгли переживаний, которые казались связанными друг с другом не более чем "гранатовое дерево" было связано с "бессердечным деревом" речкой "Мари-Луиза" -- и все же, в конце концов, все это составляло один мир. Вы не появлялись где-то, поскольку были там везде. Но неожиданно лес может вывести на савану из изумрудных пальм, а затем откроется море. Вы могли и не видеть моря, находясь в сотне ярдов или миль от него, заслоненного нескончаемым болотом высохших стволов, где пищали и ползали "насекомые" и "птицы" -- но вы слышали море, ощущали его запах. Это было как один конец того мира -- но какой конец? Нет "конца". Когда мы узнаем это, все уже будет сделано. Но это уже сделано! Это автоматически сделано благодаря тому, что Мать прошла через это, только мы не знаем этого, у нас нет карты -- нет карты. Она прокладывала весь маршрут без карты -- конечно же! Вы не идете в неизведанное с картой неизведанных земель. Земли становятся известными благодаря тому, что вы проходите через них. Раз уж мы начертили карту -- если мы преуспели в этом -- тогда они скажут: Почему же, вот это все! Все станет "ясно", как они говорят: деревья будут занесены в каталог, а реки будут выделены в атласе голубым цветом, и все будет приведено в "порядок": со всеми контурами, меридианами и пунктирными линиями. Но, тем не менее, это еще не "сделано"... по крайнем мере, для нас. Подводя итог, можно сказать, что мы идем в еще-не-сделанный мир, который уже сделан!

Мать никогда не знала, что она делала: она просто продолжала идти. Все больше и больше, - говорила она мне, - жизнь этого тела направлена на то, чтобы делать вещи, не зная этого, изменять мир, не осознавая этого... не заботясь обо всем этом, будучи абсолютно не заинтересованным в результате. "Результатом" является карта. И иногда мы гадаем, не заставляет ли появиться новый мир просто сам факт делания карты. Как магия. Если бы только одно существо смогло открыть свои глаза и увидеть контуры, соединить линии, нанести координаты на контурные линии и соединить реки с озерами, а это озеро -- с той горой... не вызовет ли это внезапно к жизни ту безымянную массу, которая выглядит просто как зеленая стена перед нами?

Что является завтрашним миром.

Я следовал за Матерью шаг за шагом, не понимая ничего, или, скорее, с тысячью последовательных объяснений, и вряд ли я достиг большего сегодня, на странице ***, чем восемнадцать лет назад, когда Мать в первый раз начала со мной. Так что давайте скажем прямо: я не веду мастерски читателя в том направлении, которое я знаю заранее, но тщательно оберегаю его до конца. Я не знаю, что это за направление! Я веду читателя в "никуда"! -- но, возможно, просто сам факт, что мы идем туда, сделает его "чем-то". Это все. Я слепо вхожу во всю эту массу, держась за руку Матери по другую сторону вуали и молясь, что она ведет меня в правильном направлении -- я не знаю направления. Это путешествие в неизведанное. Я пишу каждое предложение, не зная следующего. Невозможно вообразить, что это означает.

Эта история началась в 1957 году. Я находился в Ашраме уже в течение трех лет, каждый день борясь с собой, чтобы не убежать. Я хотел вернуться в джунгли, в единственное место в мире, где, казалось, я мог дышать, со всеми его пальмами, тапирами и красными ревунами, и змеями, морем змей, но вы совершенно привыкаете к ним; спустя некоторое время вы чувствуете их даже не видя, и все движется в одном и том же ритме, вы переступаете через змей, вы чувствуете все и течете со всем, вещи становятся частью вашего тела, жизнь течет в ваших венах, деревья говорят с вами, ваши ноги идут сами по себе, как если бы они знали, куда идти -много раз я терял в джунглях свой компас, и всякий раз мои ноги знали лучше компаса правильное направление в том зеленом сплетении. Так что я очень хотел вернуться в джунгли, как бы на поиски золота, но игуаны сами по себе стоили их золота, и золото заключалось, главным образом, в его поисках. Но я был очень упрямым, я видел Шри Ауробиндо в 1946 или 47-ом году, и это открыло во мне некую дырочку, произвело некое непредсказуемое прояснение в моих джунглях отрицаний, и Шри Ауробиндо следовал за мной по пятам, улыбаясь (казалось, что он всегда улыбается, особенно его левый глаз), пока я бежал через леса и метался как молодой антропоид на заре появления человечества. Меня смутно тянуло назад, в Индию, чтобы "просто увидеть". Хорошо, сказал я себе, пойду и попытаюсь пару лет, чтобы "увидеть", а вдруг этот мир окажется совсем не похожим на остальные, и, самое главное, не похож на мой "цивилизованный" мир.

В первый же вечер по прибытию в Пондишери я захотел убежать немедленно, первым же поездом. Но я упрям, это моя слабость: я сказал "два года"... Я потратил больше десяти лет, пытаясь не вернуться в свои джунгли. Мать имела для меня в запасе еще одни джунгли.

И я ничего не мог поделать, я был захвачен вопреки самому себе и очень сердит на самого себя за эту захваченность. Мать много смеялась -не я. Она мирилась со всем, что исходило от меня, я держался в течение десяти лет. Такова уж мистерия человеческих образцов вокруг нее, а я был одним из них... невольно -- и если я упоминаю о том, каким образчиком я был, то это просто для того, чтобы дать некое представление о собрании отрицаний, окружавших Мать. Каждый являл собой особенное отрицание. Особенную форму смерти, в действительности. Как-то я нашел превосходный трюк, чтобы убежать, поскольку я не мог физически выбраться из того места: трюк "освобождения". Я открыл некий способ выбираться через верх своей оболочки, нашел маленькое отверстие, через которое проскальзываешь на простор... о, такой необъятный, ясный и ритмический, почти музыкальный, без каких-либо движений, проблем или вопросов: это есть, это чудесным образом есть. Ты купаешься там как в вечности... Пока однажды я не сказал Матери: "Там действительно можно оставаться некую вечность..." -Не некую вечность: всю вечность, -- перебила она меня, -- "...без того, чтобы что-нибудь изменилось." Другими словами, я был пойман. Никто не мог никогда вызволить меня оттуда, даже Мать, даже "Бог": это пропитано светом и красотой. Возможно, это был даже Бог, кто знает! Но внезапно я оказался в своей вечности как в горшке с медом, я прилип -- но я не хотел вязнуть, даже в вечности. Это было начало моего падения... Мать ждала меня на дне.