Серебряное прикосновение - Розалинда Лейкер

И тут же Эстер поняла, что сделала еще одну ошибку. На лице Джона сразу появилось высокомерно-презрительное выражение, свойственное людям из высших кругов общества. Раньше Эстер не видела Джона в таком состоянии.

— Ты что, думаешь, что я позволю себе и тебе найти жилище, за которое я не смогу сам заплатить?

— Но ведь я — твоя жена. Все, что у меня есть твое. Ты всегда можешь думать, что эта маленькая сумма денег — мое приданое. Ведь больше у меня ничего нет.

К ее глубочайшему облегчению Джон, вроде бы, мог принять такое объяснение и задумался.

Боль в боку немного утихла, и Эстер улыбнулась.

— Мне уже лучше. Давай теперь подумаем о ночлеге. А как только найдем подходящее место, вернемся в Хиткок, и я заберу свои вещи.

Джон был все еще очень расстроен, чтобы поддаваться ее оптимизму, слишком отдален от нее, чтобы сократить это расстояние несколькими теплыми словами. Присутствие Эстер давило на него, и он все еще вспоминал о потерянном месте в мастерской, которое теперь казалось ему сладкой, недостижимой мечтой.

— Ну, пошли, раз ты уже готова, — резко сказал Джон, не желая, впрочем, обижать Эстер таким грубым тоном.

Вскоре они нашли себе комнату в доме на одной из кривых трущобных улочек недалеко от Лондонского Городского Вала. Комната была под самым потолком этого старого, облезлого, покосившегося домишки, выстроенного еще во времена Тюдоров и чудом уцелевшего во время Большого Пожара. Вдоль тротуара текла вонючая сточная канава, заполненная гниющим мусором, выбрасываемым жильцами прямо через окна наружу.

В комнате был полуразвалившийся камин, в углу валялась куча грязной соломы, оставленная прежними жильцами. Эстер и виду не показала, что расстроена перспективой проживания в таких убогих условиях. Она решительно выбросила в коридор солому, отпихнула в сторону сломанный стул и сказала:

— Кусок мыла, немного воды, щетка и метла — и все здесь будет в полном порядке. Проверь, пожалуйста, крепкий ли здесь замок на двери, не хотелось бы мне, чтобы у тебя украли инструменты, пока мы ходим за вещами.

Замок, разумеется, был сломан. Джон принялся его чинить, и Эстер отправилась в Хиткок одна.

Как всегда, в таверне царила полуденная суета. Марта с озабоченным видом проверяла, все ли в порядке в обеденных залах, поэтому не заметила прихода Эстер. Джек, напротив, поджидал ее и сразу же потащил в контору, где задал один-единственный вопрос:

— Ну почему ты не сказала, что вы заключили законный брак?

Джек явно был обижен недоверием Эстер и ее обманом. Он не знал, что она в любом случае не могла рассказать ему о своем замужестве, несмотря на то, что искренне любила брата. К тому же, вряд ли Джек смог бы скрывать это от Марты, а уж ей Эстер ни за что бы не доверила своей тайны.

— Знаешь, дядя, давай поговорим об этом в следующий раз. У нас еще будет время, — ответила Эстер, — а сейчас ты очень занят, да и мне надо возвращаться. Мы с Джоном сняли комнату.

Рассказав Джеку о том, как их найти, и ответив на несколько его мелких вопросов, Эстер попросила:

— Когда ты привез меня сюда, часть мебели моей мамы оказалась в Хиткоке. Можно я возьму ее? Все равно она так и пролежала в кладовке все эти годы.

— Я сейчас прикажу спустить ее вниз и положить в повозку.

После того, как Эстер закончила сборы, все ее вещи были уложены в повозку. Джек подарил ей несколько безделушек в качестве свадебного подарка и прибавил пять гиней «на приданое». Эстер взяла еще кусок мыла, ведро, метлу, уложила все это рядом с мебелью и уселась рядом с кучером. Тот взмахнул кнутом, и лошади потащили повозку прочь со двора Хиткок.

Как только Эстер вернулась в свой новый дом, Джон ушел на поиски работы. Он должен был сделать это до того, как Харвуд успеет внести его имя в «черный список». Джон изрядно потрудился в ее отсутствие. Он очистил комнату от мусора и грязной соломы, затопил камин, поставил на огонь котел воды и сложил возле камина небольшую кучку обломков стула, щепок и другого деревянного мусора, который можно было бы использовать как топливо.

Эстер засучила рукава и принялась мыть стены, скоблить пол и вытирать пыль.

Поздно вечером, когда Джон вернулся, он буквально застыл на пороге в изумлении. Пока его не было, эта убогая комнатенка сильно изменилась. Все сияло чистотой. В одном углу расположился небольшой кухонный шкафчик с фарфоровыми тарелками на полках и два маленьких буфета. Посередине Эстер поместила стол со стульями. Другой угол комнаты заняла кровать, застеленная красным покрывалом. Толстый ковер покрыл пол. И на столе уже был накрыт горячий ужин.

— Слушай, мне кажется, я ошибся адресом! — восхищенно произнес Джон.

Эстер подошла к нему и помогла снять тяжелое зимнее пальто. Она успела вымыться и переодеться после того, как привела в порядок комнату и приготовила ужин, поэтому очень устала, но все же нашла в себе силы одеть новое чистое платье, скрадывавшее ее располневшую фигуру, нарядный белый фартук. Она даже сделала прическу.

— Нашел что-нибудь? — взволнованно спросила она Джона.

Он утвердительно кивнул в ответ.

— В мастерской некоего Фелайна, на Роуз Стрит. Это в Ковент Гардене. У него большой цех по производству кружек для пива и пунша, подносов, супниц и другой посуды.

— Чудесно!

— Знаешь, я был с ним откровенен. Может, он и не стал бы брать меня на работу, если бы не наплыв заказов. Он сказал, что если я столько времени учился у Харвуда, то вполне могу справляться с работой, которая ему нужна. Конечно, пока я не покажу себя в деле, платить он будет меньше, чем другим рабочим. Но я полагаю, это вполне справедливо.

— Ну, это недолго продлится, — уверенно сказала Эстер. — А сейчас садись ужинать. Все давно готово.

Джон был изрядно голоден, поэтому оценил по достоинству простой, но вкусный ужин, приготовленный ею.

Атмосфера между ними несколько разрядилась, когда после ужина они стали разговаривать о своей дальнейшей жизни, хотя оба все еще ощущали небольшую дистанцию, в особенности, когда обсуждали свое финансовое положение. Каждый фартинг, заработанный Джоном, будет на счету, тем более что платить ему будут немного. Поэтому Эстер придется изворачиваться и быть очень изобретательной, чтобы нормально кормить себя и мужа на столь малые деньги.

— Знаешь, если нужно, то я смогу сварить кашу «из топора», — шутливо похвасталась Эстер, но Джона ее шутка ничуть не развеселила, а даже огорчила, так как была слишком близка к истине.

— Те пять гиней, которые ты получила от брата, мы прибережем «на черный день», — сказал он, отрываясь от подсчетов. — Я, наверное, даже положу их на хранение в банк. Пусть ничтожные, но это будут проценты.