Отто фон Штиглиц (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Брехт обошёл ещё раз намеченные дома. Один подходил просто замечательно. Позади него была пожарная лестница, и она выходила в закрытый двор, а в другом конце двора была подворотня, которая выходила уже на соседнюю улицу. Пристрелить этих главных разведчиков, бросить там винтовку и преспокойненько спуститься по пожарной лестнице и вывернуть в подворотне куртку на изнанку. Спокойно подойти к «Пежо» своему и уехать опять в кафе к папаше Карло, уговорить Нину ещё раз сходить в кино. Нет, так-то это экстремальное удовольствие, но ведь удовольствие.

Глава 15

Событие сорок первое

Судья спрашивает у свидетеля:

– Вы знаете, что вас ожидает за лжесвидетельство?

– Конечно, знаю. Мне обещали японский магнитофон.

Генералы решили сделать Брехту подарок. Роскошный. Со всей широты французской души. Отблагодарить за все его мучения. Ещё бы, вставать в пять утра и по холодку тащиться к машине. Потом, та с чего-то решала не заводиться. Дыр-дыр-пыр и глухо. Чуть не плюнул на затею. Ну, ничего же один день не меняет. Сегодня не получилось добавить пару зарубок на снайперскую винтовку – завтра добавит. Вышел из пежухи и пнул, с досады, по колесу. Нет, сигнализация не сработала. Как стояла машина французская, так и стоит. Молча. Не изобрели сигнализацию. Всё же решил Иван Яковлевич ещё раз сесть и ключ повернуть. «Не хлыздить», – сам себе сказал. Сел, повернул, и, обиженный пинком, «Пежо» завёлся с пол-оборота. Гад. И так нервы, как струны.

И ещё было одно приключение. Доехал до нужной улицы, приготовился, а как вылезать стал, на проезжую часть вышел дворник (чистоплюй проклятый) и стал мести улицу, ну, если честно, прилично загаженную, обрывки газет, коробки из-под сигарет, фантики. А ещё культурные европейцы. Свиньи. Пришлось дожидаться, пока пролетарий метлы развернётся к нему филейной частью и быстренько с футляром из машины выскочить. Идти если в нужном направлении, то пришлось бы мимо гастарбайтера, смугловатый для француза дворник, скорее всего – алжирец, папаша Зинедина Язида Зидана должно быть. Из-за предка этого задастого полквартала лишние прошёл, круги наматывая. Чего не сиделось в своём Алжире спокойно?!

Во дворе было тихо и безлюдно. Подошёл к лестнице и столкнулся с очередной трудностью. Не догадался к футляру винтовки что-то типа ремня приделать. Как держась за ручку довольно тяжёлого футляра, всё же только винтовка четыре кило весит, подниматься по пожарной лестнице. Пришлось выкручиваться. Достал носовой платок и, просунув через ручку футляра, привязал к поясу куртки сзади. Полез. Футляр по ногам стучит, по заднице похлопывает и всё время кажется, что или платок развяжется, или поясок у куртки оборвётся, и грохнется винтовка с высоты второго этажа, и разобьётся прицел. Нервы. Шалят.

На крыше было неудобно лежать. Она не сильно, но покатая. Ноги вверху, а ещё она мокрая. Дождя не было, роса на железо холодное выпала.

Словом, природа и разные другие обстоятельства решили Брехту в его миссии максимальные трудности создать. Лёг чуть боком, пока-то чего кверху ногами валяться, время и семи часов нет. Покемарить бы, но взбудораженный организм идею отверг. Стал всякие каверзы придумывать, то спина между лопатками зачешется, то в носу чего засвербит и чих набросится, подлец. А улица пустынная, только первые прохожие стали появляться. Услышат чих на крыше и в полицию побегут. Пришлось тужиться и пыжиться, чих превозмогая. Муки адские, не до сна.

После восьми часов утра город ожил, народ стал туда-сюда шастать. Появились и первые офицеры у здания Второго Управления Генштаба. Но пока без генералов. Брехт на часы глянул, до девяти было ещё полчаса. И вот тут организм сам без участия Ивана Яковлевича захотел поспать. Прямо глаза стали слипаться. Как в таком сонном состоянии палить по главным шпионам. И не встанешь, зарядку не сделаешь. Пришлось себе по щекам надавать. Больно. Но не помогло, через пару минут опять глаза слипаются, хоть спички вставляй.

Снова надавал, потом ещё раз. И тут приехала сначала одна машина с генералом искомым, а потом и вторая. Брехт тут же врезал в очередной раз себе по роже и стал нормальную позицию занимать. Железо на крыше ржавое, хорош у него будет видок, когда слезет с крыши. Хорошо, хоть один чёрт куртку выворачивать. Но вот брюки точно будут все в ржавчине. Один плюс, что коричневые, но коричневые, а не рыжие, заметно будет. Нужно было запасные штаны взять, переоделся бы в машине, а так перед кафе придётся домой заезжать. Не идти же в таком виде на свидание.

И вот тут генералы решили Брехту подарок сделать. Подъехало с повизгиванием тормозов ещё две машины и из них три генерала вылезли. Двое в военной форме, а один в полицейской. В винтовке французской MAS Modèle 36 пять патронов в обойме. И запасной обоймы нет. Пять генералов, пять выстрелов, нельзя промахиваться. Брехт, даже перчатки стянул. Чёрт с ними с отпечатками пальцев. Во-первых, у полиции Франции нет его отпечатков и сравнивать не с чем, а во-вторых, он уже завтра собирается гостеприимную страну покинуть. В Германии тоже генералы есть, и там нужно проредить их число.

Генералы остановились рядом с перекуривальщиками и тоже за сигаретами потянулись. Ну, и замечательно. Брехт улёгся поудобнее и прильнул к окуляру прицела. Бах. Бах. Бах. Все пять выстрелов за пару секунд. Даже не стал проверять, все ли пули достигли цели и так видел, что попадали товарищи в красивых фуражках с золотым и красным шитьём. Одну фуражку отбросило при выстреле, чуть высоко взял, но это был первый выстрел и краем глаза полковник видел, что в череп пуля калибром 7,5 мм тоже попала. Завалился генерал и вокруг головы сразу чёрная в лучах восходящего солнца лужица крови образовалась.

Всё!!! Теперь срочно спускаться. Брехт, как заправский кот, пробежал на четырёх конечностях по покатой крыше, перевалился перекатом через самую высокую точку и кубарем скатился к лестнице. При этом умудрившись не свалиться с третьего этажа. С лестницы от спешки чуть не сорвался, но в последний момент успел за перекладину зацепиться. Обругал себя на двух с половиной языках, тувинские ругательства тоже вспомнил. Там одно прикольное есть. Мужская пиписька звучит как – «Кодак». Кассеты такие были магнитофонные, потому легко запомнилось. Когда узнал, то представлял, как в Туве эти кассеты в магазинах у юных продавщиц покупали. «Дэвушка, а у тэбя кодак ест?» Вот, кодаками всех французских генералов покрывая, и добрался до земли обетованной.

Событие сорок второе

Учитель объясняет ученикам правила хорошего тона:

– По лестнице мужчина всегда идёт перед дамой. А знает ли кто-нибудь из вас, почему?

Руку поднимает Вовочка:

– Потому что дама не знает, на каком этаже он живёт.

Хрясь. Это Брехт в челюсть апперкотом срубил любопытину одну. Случайно, можно сказать, на автомате. Спрыгивает он на землю поворачивается, чтобы быстренько удрать с глаз долой в подворотню, а прямо напротив стоит индивид в чеховском пенсне и, чуть наклонив голову на бок, говорит на мове: «Que s'est-il passé?» (Что случилось?). Вот, а дальше хрясь и лежит чеховообразный француз на брусчатке и ножкой дрыгает. И как в тему будет звучать: «Не виноватая я, он сам пришёл». Ведь не было индивида, когда Брехт бросил беглый взгляд на двор, собираясь падать с крыши. Вообще никого не было. Пустынный двор-колодец. Пару минут, а то и меньше, пока спускался и бамс – гражданин прекрасной Франции стоит и что-то про «пасе» говорит. Это – Парламентская ассамблея Совета Европы, которая занимается защитой прав общечеловеков. Правильно получил. Брехт уже было совсем собрался продолжить отступление, но тут ему в голову замечательная мысль пришла. Не Брехт, а Роден целый. Мысль такая. Очки резко меняют лицо. А пенсне и подавно. Снял с товарища пенсне, водрузил на нос. Ну, не сильно большие диоптрии. Минус небольшой. Потянет, до машины дойти можно не спотыкаясь, а может и потом использовать можно будет. Пригодятся. А ещё у теперь не чеховообразного француза на голове берет чёрный, тоже пригодится. Берет лицо меняет не хуже очков. Эх, если забирать у человека имущество после удара в челюсть, это же грабёж. Теперь за Брехтом ещё и это преступление будет числиться. Клейма некуда ставить. Преступный преступник. Щекотило.