Битва в ионосфере - Александр Бабакин

Статья Григория Васильевича Кисунько в «Советской России» откровенно говоря, показывала широкой общественности государства неверную систему приема в эксплуатацию войсками такого сложного вооружения, как ЗГРЛС. Например, когда завершались конструкторские испытания, начинались совместные испытания промышленности и военных. Но их уже проводили только боевые расчеты из войск. Выявлялись все недоработки. Составлялся объемный план первоочередных работ по их устранению. На эти работы, как правило, уходило около года. В течение этого года военные специалисты эксплуатировали ЗГРЛС и контролировали проведение доработок. И только после того, как все работы были завершены и военные инженеры убеждались в том, что они принесли положительные результаты, принималось соответствующее Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о постановке РЛС на боевое дежурство.

Но все же дамокловым мечом в системе заказов вооружения для Советской Армии был монополизм производителей. Я постоянно с ним боролся. Резко ставил вопросы перед руководством Войск ПВО страны. Меня в этом поддерживали главкомы Батицкий, Колдунов. Нам удавалось с середины 70-х годов согласованные тактико-технические требования для разработки выдавать двум-трем разным фирмам. Например, по системе ПРО мы, по существу, имели три проекта. Два отклонили. Из-за этого Кисунько был страшно обижен. И только один проект советской системы ПРО с существенными поправками, изменениями, дополнениями приняли к реализации. Американцы давно идут по такому пути создания вооружений. Они по каждой разработке на конкурсной основе выдавали заказ нескольким ведущим фирмам. Потом выбирали то, что наиболее надежно и эффективно. У них основными критериями являются сроки создания и стоимость вооружения. В наших же условиях монополизма Минрадиопрома такого добиться порой было невозможно. Поэтому советская радиолокационная техника ПРО, СПРН была гораздо дороже американской. В условиях перехода к рынку, безусловно, все это скажется на возможности разрабатывать радиолокационное вооружение такого класса. Если раньше эти разработки финансировались из госбюджета и бюджетов министерств, то в рынке все это по идее должно оплачиваться только из бюджета Минобороны. В этих условиях для того, чтобы исключить бесполезные траты средств и создавать наиболее эффективные вооружения, чрезвычайно важно определить стратегические направления. Какие уже созданные боевые системы необходимо дорабатывать, а какие еще только создавать. При этом особенно важно ужесточить требования к создаваемым системам вооружения. Вести разработку проектов только на конкурсной основе. Иметь как минимум 2–3 альтернативных проекта. Каждый проект должен быть подкреплен математическим моделированием и макетами отдельных наиболее сложных подсистем. Не позволять промышленности, как мы делали раньше, наиболее сложные блоки и устройства создавать через два-три года, то есть после того, когда вся аппаратура в целом уже изготовлена. Это был настоящий долгострой вооружения, которое с каждым просроченным годом безнадежно устаревало. Должно быть, одно неукоснительно выполняемое всеми правило — внедрять такие вооружения, которые смогут эффективно использоваться в течение 20 лет с учетом перспектив развития техники вероятного противника. К сожалению, в истории с ЗГРЛС пришлось сполна испытать все негативы, существовавшие при создании сложных боевых систем в Советском Союзе.

Чернобыльский узел был возвращен промышленности для доработки. Комсомольский узел принят войсками в опытную эксплуатацию, потом поставлен на боевое дежурство. Но вся система ЗГРЛС не принята на вооружение. Такое решение государственной комиссии по приему боевой системы ЗГРЛС очень расстроили руководство Минрадиопрома и НИИДАРа. За титаническую работу по ЗГРЛС никому не сказали даже спасибо, не говоря уже о государственных наградах и премиях. К сожалению, у меня в тот период были серьёзные разногласия с главным конструктором Александром Александровичем Кузьминским. Обусловлены они были тем, что во время дебатов по приему ЗГРЛС он каждый довод комиссии о несовершенстве станций пытался как-то смягчить. Думаю, что такое поведение Кузьминского можно объяснить большим переживанием за многолетний труд. Но ведь мы военные не отвергали его ЗГРЛС, а давали возможность их доработать. Но видно, как говорится, судьба к главному конструктору оказалась очень неблагосклонной. Правда, Кузьминской даже после того, как покинул НИИДАР, продолжал работать по теме ЗГРЛС. У него появились некоторые идеи по повышению надежности и эффективности боевой системы. Об этом он сообщил мне. Но я уже в тот период был в отставке и ничем помочь не мог. В НИИДАРе идеи Кузьминского тоже оказались невостребованными. К сожалению, НИИДАР в тот период ослабил внимание к боевой системе ЗГРЛС. Ко времени ввода в опытную эксплуатацию Комсомольского узла, изделие «Круг«, которое ранее специально было создано для набора статистических данных по работе радара в различных режимах и временных периодах, оказалось ненужным. Появилась возможность набирать такие данные непосредственно на аппаратуре ЗГРЛС во время опытно-боевой работы. Военные специалисты и представители НИИДАРа «Кругом» перестали интересоваться. Его попросту забросили в тайге. Бесхозный «Круг «стали грабить разные проходимцы. В конечном итоге этот своеобразный большой радиолокационный комплекс сгорел. Это позволило Григорию Васильевичу Кисунько написать известную, якобы разоблачительную статью в газете «Советская Россия».

Работы на Чернобыльском радаре продолжались до катастрофы на Чернобыльской АЭС. Узел попал в зону отчуждения и был законсервирован. Ситуация с ним понятна. А вот то, что НИИДАР дал согласие снять с опытного боевого дежурства Комсомольский узел ЗГРЛС, я считаю большим просчетом. Сейчас нет угроз нашей стране из вне. Однако условия, в которых оказалось государство, не позволяют расслабляться. Весьма опрометчиво было прекращать работы по боевой системе ЗГРЛС. Ведь наши традиционные средства обнаружения СПРН удара баллистических ядерных ракет с подводных лодок не обнаружат. Не пора ли боевые узлы ЗГРЛС развернуть на периферии государства и контролировать районы патрулирования атомных подводных лодок в мировом океане? Американцы ведь весьма опасаются именно ЗГРЛС. Когда начал работать Чернобыльский узел, произошел инцидент, спровоцированный США заявлением о том, что Советский Союз «задавил» их помехами в KB диапазоне. Для разрешения конфликта была назначена комиссия, которая определила частоты «бедствия». Мы исключили эти частоты и тем самым ослабили накал обстановки между двумя супердержавами.

Путь, который я прошел вместе с разработчиками боевых ЗГРЛС был неизведанным и трудным, особенно применительно к североширотным трассам загоризонтного обнаружения стартов американских баллистических ракет. На ошибках учатся. Но нельзя поддаваться нажиму отдельных чиновников и вообще закрывать работы по ЗГРЛС. Когда у государства есть совокупность средств, работающих на различных физических принципах, пусть даже с невысокими характеристиками, то общая эффективность их работы повышается. Так не только я считаю. Сейчас боевая система ЗГРЛС находится в критическом состоянии, из которого ее надо выводить. Одна космическая подсистема все задачи по предупреждению о ракетном нападении, видимо решить не сможет».

На этом запись беседы с бывшим командующим ПРО и ПКО Войск ПВО страны на диктофонной кассете закончилась. По записям в блокноте я примерно восстановил наш дальнейший разговор. Меня уже тогда очень интересовал бывший заместитель министра радиопрмышленности СССР Владимир Иванович Марков. Поэтому, пользуясь, случаем, спросил у Вотинцева номер телефона Маркова. Юрий Всеволодович взял со стола небольшую записную книжку. Открыл нужный лист и продиктовал мне номер домашнего телефона Маркова. Его я записал в свой рабочий блокнот. Там он отображен и поныне. Наша беседа явно затянулась. За окном на улице уже зажглись фонари. Надо было уходить. На прощанье генерал-полковник Вотинцев подарил мне на память красную папку с замочком, на которой белым шрифтом было помечено — «Делегату партийной конференции». В этой папке я лет десять хранил особо ценные документы, письма пока не сломался маленький замок, и окончательно не порвалась на сгибах искусственная кожа. Папка отслужила свой век, а вот разговор с Вотинцевым перекочевал с магнитной пленки на бумагу и до поры оставался в моем архиве.

Из квартиры генерал-полковника в отставке Юрия Всеволодовича Вотинцева я вышел на лестницу и стал спускаться на первый этаж. Лестница хорошо освещалась. На свежеокрашенных панелях отражались ярко горящие под потолком лампочки. Только общую картину чистоты и ухоженности портил резкий запах кошек. Видно в этом старом доме они давно обосновались и жили припеваючи на прокорме жильцов подъезда.