Мозг и любовь - Дэниел Амен

Задача врача состоит в том, чтобы сохранить нормальное сексуальное поведение, но при этом ликвидировать отклонения. Канадский психиатр Джон Брэдфорд полагает, что фармакологическое лечение может уменьшить основную проблему педофилии — влечение к детям. Для предотвращения рецидивов также используют биологическое лечение: кастрацию (удаление семенников) и нейрохирургию, что снижает рецидивы до 5 % в долговременном периоде. Это помогает нам понять механизмы отклонений, в основе которых лежит чрезмерный отклик на мужские половые гормоны. Кроме того, доктор Брэдфорд считает полезными препараты для лечения обсессивных расстройств — селективные ингибиторы обратного захвата серотонина.

Дуэйн МакКаллум, в прошлом медицинский директор тюрьмы в Колорадо, использовал идеи моих исследований снимков мозга. Он выяснил, что у многих осужденных за половые преступления имелся СДВГ, и лечение этого расстройства снижало их импульсивность и рецидивирующее поведение. МакКаллум также выявил другую группу преступников, у которых были проблемы в работе передней части поясной извилины (ригидность, тревожность, повторяющиеся негативные мысли), и отметил, что им помогают препараты, увеличивающие уровень серотонина.

Когда речь заходит о сексуальных преступниках, многие думают подобно моему отцу: «Убивать надо таких ублюдков». Однако моя работа по изучению мозга и новаторские подходы Джона Брэдфорда показывают, что с помощью сканирования мозга, выявления расстройств и их лечения мы можем снизить повторяемость этих преступлений.

Как избавиться от скользких мыслей

Как я говорил в начале главы, порой скользкие мысли приходят в голову всем нам. Один из способов избавиться от них — проиграть их до самого нежелательного финала. Вот какой совет я дал читателю моей колонки в журнале Mens Health. Один мужчина прислал в мою рубрику письмо: «Я случайно зашел в комнату к жене брата, когда она переодевалась, и теперь не могу перестать думать о ней. Что мне делать?» Я посоветовал следующее: представьте, что могло бы произойти, останьтесь вы с этой женщиной наедине. Проиграйте сценарий до конца, сделав акцент на негативном развитии событий. Представьте, что вас вместе застает ваша жена или брат. Вообразите этот кошмар дальше, представив, как к случившемуся отнесутся остальные члены семьи и как это скажется на ваших отношениях с ними. Все это сделает фантазию менее привлекательной, и она умрет своей смертью.

Нам всем приходят в голову необычные или странные мысли. Это нормально. Но если они выходят из-под контроля, это может стать сигналом, что мозгу нужна помощь.

Урок 8

«О Боже!»

Секс как религиозное переживание

Если вспомнить, как на первом курсе Тереза говорила: «Ад замерзнет раньше, чем я пересплю с тобой», и учесть тот факт, что я спал с ней прошлой ночью, то я убежден, что ад полностью оледенел. Вывод из этой теории таков: поскольку ад заморожен, он не может принять больше ни одной души, и поэтому умершим остались только Небеса. Таким образом, доказано существование Бога, которое и объясняет, почему всю прошлую ночь Тереза кричала: «О Боже!»

Бог обычно нисходит, по крайней мере, один раз во время мук сексуального экстаза. «О Боже!.. Боже, пожалуйста!.. Боже, не останавливайся!..» Это не просто фразы, предшествующие оргазму. На первый взгляд может казаться, что между религиозным экстазом и сексуальным удовольствием нет ничего общего, кроме разве что взывания к Богу. Однако если копнуть глубже, обнаруживается потрясающее сходство. И религиозные, и сексуальные действа обычно обставляются ритуалами, музыкой, свечами. Оба действа связаны с мольбами о помощи (если рассматривать «О Боже, не останавливайся!» как просьбу о помощи), и оба связаны с «неземной» радостью.

В последние годы сканирование используется учеными в качестве инструмента для исследования функций мозга, в том числе касающихся религиозных переживаний и сексуального экстаза. Исследователи приходят к пониманию, что поведение, казавшееся кардинально различающимся, имеет больше общего, чем принято думать. Оба эти процесса связаны с активностью главным образом правой половины мозга, особенно правой височной доли и лобной коры. Получается, что всплеск одних эмоций действительно может подтолкнуть другие. Усиление активности правого полушария может коснуться и религиозных, и сексуальных переживаний.

Существуют ли доказательства о связи между религиозным возбуждением и сексуальным экстазом? Сексуальный экстаз, или оргазм, проявляется главным образом в правом полушарии. Исследователи из Университета Куопио в Финляндии использовали метод ОЭКТ для изучения восьми здоровых праворуких мужчин в процессе оргазма. Они обнаружили общее снижение активности мозга за исключением коры правой лобной доли, где церебральной кровоток возрос многократно!

В ходе эксперимента Отделения неврологии Норвежского университета науки и технологии в Тронхейме были обследованы 11 пациентов с эпилепсией, которые сообщили об удовольствии или экстазе при приступе. Из них четверо обычно переживали эротические ощущения, а пятеро описывали свои переживания как «религиозные/духовные».

Сотрудники Лаборатории неврологического поведения Университета Онтарио в Канаде под руководством Майкла Персингера в течение многих лет изучают религиозные переживания и деятельность мозга. Они сообщают, что религиозные переживания, в особенности с ощущениями присутствия Бога, могут быть вызваны наличием слабых электромагнитных полей около правой височной доли. Женщины, вообще имеющие больший доступ к правому полушарию, чем мужчины, сообщали о более частых случаях «ощущения присутствия Бога», мужчины же рассматривали эти впечатления как «вторжение», происходящее из негативного чуждого источника. С активностью правой височной доли ассоциированы такие явления, как ощущение вмешательства «злобных сущностей», богов, а также опыты выхода из тела и искажения пространства-времени.

Нейротеология

Рейфорд и Джилл — оба пережили сильные религиозные видения. Он был скептик, а она — христианка. Ему показалось, что его преследует дьявол; она «видела», как перед ней появилась Пресвятая Богородица. У обоих была височная форма эпилепсии. Как и другие формы эпилепсии, состояние характеризуется конвульсиями, но, кроме того, религиозными чувствами, сексуальным экстазом, а иногда и галлюцинациями. Изучение того, почему люди, подобные Рейфорду и Джилл, видят то же, что увидели они, открывает еще одно направление науки о мозге — нейротеологию.

Я думаю, что некоторые религиозные деятели страдали височной эпилепсией. Например, Эллен Уайт — одна из основателей движения Адвентистов Седьмого дня, родившаяся в 1827 году. Полученная ею в возрасте девяти лет черепно-мозговая травма полностью изменила ее личность, после чего ее начали посещать яркие религиозные видения.

Известно, что у писателя Федора Достоевского были приступы «височных припадков». Он ощущал свой недуг как «священный трепет». Его биограф Рене Фулоп-Миллер цитировал Достоевского, который писал: «Я чувствую полную гармонию в себе и во всем мире, и это чувство так сильно и сладостно…» В романе «Идиот» Достоевский предлагает нам одно из самых достоверных описаний такого переживания:

«…В эпилептическом состоянии его была одна степень, почти перед самым припадком (если только припадок приходил наяву), когда вдруг, среди грусти, душевного мрака, давления, мгновениями как бы воспламенялся его мозг, и с необыкновенным порывом напрягались разом все жизненные силы его. Ощущение жизни, самосознания почти удесятерялось в эти мгновенья, продолжавшиеся, как молния. Ум, сердце озарялись необыкновенным светом; все волнения, все сомнения его, все беспокойства как бы умиротворялись разом, разрешались в какое-то спокойствие, полное ясной гармоничной радости и надежды, полное разума и окончательной причины. Но эти моменты, эти проблески были еще только предчувствием той окончательной секунды (никогда не более секунды), с которой начинался самый припадок. Эта секунда была, конечно, невыносима. Раздумывая об этом мгновении впоследствии, уже в здоровом состоянии, он часто говорил сам себе, что ведь все эти молнии и проблески высшего самоощущения и самопознания, а стало быть, и „высшего бытия“, — не что иное, как болезнь, как нарушение нормального состояния, а если так, то это вовсе не высшее бытие, а, напротив, должно быть причислено к самому низшему… И, однако же, он дошел, наконец, до чрезвычайно парадоксального вывода: „Что же в том, что это болезнь, — решил он, наконец, — какое до того дело, что это напряженье ненормальное, если самый результат, если минута ощущения, припоминаемая и рассматриваемая уже в здоровом состоянии, оказывается в высшей степени гармонией, красотой, дает неслыханное и негаданное дотоле чувство полноты, меры, примирения и встревоженного, молитвенного слития с самым высшим синтезом жизни?“»