Посох Заката - Сергей Раткевич

— Думаю, они начнут обшаривать местность. И часть из них, безусловно, направится в нашу сторону. Так что ты шевелись давай. Можешь даже бежать, но тихо, аккуратно, очень внимательно глядя по сторонам. Понял?

Вдали загрохотало. Курт вздрогнул от неожиданности.

— Маг развлекается, — пояснил посох. — Пока можно не таиться. Да беги же ты. Чего встал, как вкопанный?

— Сам ты… вкопанный… — пробурчал Курт и побежал.

Тропинка мягко извивалась вдоль дороги, хоронясь от чужих глаз. Курт бежал, вертя глазами во все стороны. Под каждым густым кустом ему чудились притаившиеся разбойники, но их все не было. Под конец он даже начал на них злиться за нерасторопность. По всем законам жанра им давно уже следовало появиться, но они почему-то опаздывали. Курт начинал подозревать, что их уволили.

— А теперь — потише, — скомандовал посох. — У них затихает. Кажется, маг наигрался.

— Понял, — кивнул Курт, переходя с громкого бега на неслышный шаг. Разбойники так и не появились.

По неведомо кем проложенной тропинке Курт бежал до самого вечера. И никого не встретил.

Очередной приступ случился так неожиданно, что даже Мур не успел сообразить, что к чему, и предупредить Курта. Волна боли накрыла его с головой. Он помнил про возможных разбойников, помнил про мага и конницу у себя за спиной… но он не мог не кричать. Вот не мог, и все тут. Может быть, когда-нибудь потом он и научится, а пока… фундамент боли плавно пульсировал у него под ногами, противная мягкая дрожь поднималась вверх от ступней к коленям, выше, еще выше, достигая живота… потом боль возвела стены — и мир вокруг него перестал существовать… никакие разбойники его больше не заботили: раз нет мира — значит, нет и разбойников… потом боль поднялась на цыпочки и перекрыла все это дело крышей… небо исчезло вослед за всем остальным… Курт только сейчас понял, что позабыл его разглядеть — ведь оно было какого-то цвета… обязательно было, а теперь он так и не узнает — какого… вместе с небом исчез воздух, дышать стало нечем, нечем стало дышать, ничего нет, кроме боли… как это — нечем… а боль? Оказывается, болью тоже можно дышать, вот только очень уж это больно… Боль… Боль… Боль…

Курт уже не кричал наружу. Внутри него и без того все визжало и выло, просто сил не было еще и звуки какие-то издавать. Он и дышал-то едва-едва…

Боль ушла сразу. Схлынула единой волной. Курт был весь мокрый от пота, а в остальном живой и невредимый.

Рядом постанывал Мур.

— Ненавижу… — прошептал Курт. — Ненавижу магов! Сволочи…

Мур перестал стонать и засмеялся.

— Ты чего? — перепугался Курт: уж не свихнулся ли его собрат по мукам? Постоянно иметь рядом с собой сумасшедший магический посох — то еще удовольствие!

— Дилетант ты еще! — проворчал Мур. — Разве такой ругани заслуживают эти гребаные маги? Вот, послушай лучше меня!

— Профессионал! — с удовольствием проговорил Курт, выслушав пространный доклад Мура на тему разного рода сквернейших извращений, кои следует применять к магам любого пола и возраста, едва только оные маги окажутся в пределах досягаемости. — Может, я и не стану извращенцем… тьфу ты, я хотел сказать — магом, но уж высокую науку виртуозной ругани я у тебя перейму.

— А куда ты, на фиг, денешься, — согласился Мур.

Ночевать устроились тут же, попросту забравшись в кусты. Уже темнело, да и сил не было куда-то идти.

— Что ворочаешься? — сонно спросил Мур. — Не спится, что ли? Так вроде бы устали как следует…

— Да вот… думаю… — вздохнул Курт. — Когда грохот этот… Ну, возник… ты еще сказал, что маг развлекается… Как считаешь, это.. не Линарда они? Вдруг он там еще был, где-нибудь, неподалеку?

— Вряд ли… — зевнув, сказал Мур. — Он не собирался там задерживаться. Да и маг этот не так силен, чтоб сдержать такого, как Линард. Хотя… война есть война, Курт. Все могло случиться…

— Если бы мы остались…

— Ему пришлось бы еще и нас защищать, — заметил Мур. — Я еще никогда не слышал, чтобы наличие двух бесполезных идиотов за спиной воина помогало последнему выигрывать сражения. Вот уж без чего он прекрасно обойдется, так это без нас. Так что не валяй дурака.

— Да я тебя и вовсе не трогаю, — смиренно заметил Курт. — С чего ты взял, что я собираюсь тебя валять?

— Молодец, можешь взять с полки пирожок, — фыркнул Мур.

— Средний, конечно? — жалобно спросил Курт.

— Разумеется, какой же еще?

— А ты тогда положи туда три пирожка, иначе я не играю…

— Хорошо, — усмехнулся посох. — Обязательно положу. Спи пока. Завтра такой же смешной день как сегодня, не забывай этого…

— Хотелось бы забыть, так ведь ты не дашь… — вздохнул Курт.

— Не дам, конечно. Спи.

— Уже, — пробормотал Курт, и темнота обняла его усталое сознание.

Равнодушные звезды медленно восходили над кустами.

Наступившее утро жалобно стонало где-то неподалеку. А еще хохотало. И плакало. И грязно ругалось.

Курт сел и тяжело помотал головой. Поначалу он принял эти звуки за остатки ночного кошмара. От кошмаров часто остается подобный мусор в голове. Очень нечистоплотные существа, эти самые господа кошмары. Однако звуки не вытряхивались и, стало быть, принадлежали этому миру. Они были совсем недалеко — и все же Курт не мог понять, что это… Творилось нечто ненормальное. Выморочное.

— Что это? — испуганно прошептал Курт.

— Будущие рабы, — угрюмо и решительно проговорил Мур. — Это ведут будущих рабов.

— Куда ведут? — нелепо и беззащитно спросил Курт.

— Туда, где они будут рабами, — сурово ответил посох. — Молчи, а то и тебя схватят.

Пожалуй, Курт не мог бы сказать, какое чувство потянуло его наружу. Уж что не любопытство, так это точно. Но оно тянуло, тянуло — и вытянуло. Заставило выглянуть. Несмотря на все предостережения Мура, Курт осторожно прокрался между кустов.

— Послушай, я что-то нигде не слышал, чтоб рабам разрешали иметь магические посохи! — перепуганно шептал Мур. — Не сходи с ума! Вернись! Нас сейчас услышат! Услышат — и первым делом отберут у тебя меня.

Но в Курте словно проснулось некое неведомое ему самому чудовищно упрямое существо. Оно не собиралось слушаться никого, кроме себя. Курт с ужасом подумал, что именно это существо втравило его во все эти истории с магами и посохами, и что теперь оно непременно снова что-нибудь учудит, а он потом — мучайся. Но было поздно. Кажется, от него самого больше ничего не зависело. Прежний Курт навсегда остался там, в городе, у него не хватило сил и желания, чтоб перелезть через стену, и его жалкие остатки не могли справиться с новым Куртом, перелезшим эту самую стену.