Левая рука Бога - Алексей Олейников

– Понимаешь, они были его будущим, его продолжением, – сказала Марфа Александровна, когда Ярцев уже вышел. – Она не могла отнять у него царство или руно, и смерть Ясона была слишком малой платой за его предательство. Она ударила по самому дорогому, что у него было – по его будущему. Он не любил ее, но любил детей. Убить она могла только через те чувства, которые были в нем живыми. А живой была только его любовь к детям.

Мария кивнула, словно соглашаясь со своими мыслями, попрощалась и вышла. Классная проводила ее рассеянным взглядом, включила светоплат. Надо было заполнить грамоту о проведении урока, указать скорость освоения учениками текущего задания, расчертить пару лубков распределения знаний по уровням и набросать расклад личностного взаимодействия в классе – Александра Ивановна, их душевед, просила. К концу года надо будет сдавать общешкольную душеведческую парсуну. Едва ли ей хватит перемены.

Сенокосов проснулся от звонка. Посмотрел на часы, чертыхнулся. Сел, растирая лицо руками. Всего-то задремал на диванчике на полчаса, а провалялся два с половиной. И почему Паша его не разбудил?

– Ответить, – буркнул он. Голова была деревянная и как будто чужая.

– Олег Геннадьевич…

– Паша, почему не разбудил? – возмутился Сенокосов. – Я что тебе сказал – на полчаса лег.

– Все было тихо, я подумал, что вам отдохнуть надо, – извиняясь, сказал Паша. – На вас лица не было.

– Как будто сейчас есть, – пробормотал полковник, глядя в зеркало. – Сводку, быстро.

– Десять минут назад произошел скачок, – упавшим голосом сказал лейтенант.

Сенокосов похолодел.

– Что ты мелешь?

– То есть не совсем скачок, Шизик… Ервандович успешно стабилизировал аномалию, но в восемь тридцать она как бы вытянулась.

– Вы там обкурились, что ли? – взвился Сенокосов. – Цветковскую заначку отыскали?

– Никак нет! – бодро заявил Паша. – Внешний контур аномалии начал меняться в восемь часов, к половине девятого он сформировал узкий пик в центр города. Профессор говорит, это как…

Лейтенант замялся.

– Как что?

– Как ложноножка.

– Я сейчас, сейчас, – пообещал полковник. Он одернул смятый пиджак, вылетел из кабинета. – Сейчас я все оборву – и ложноножки, и ложноручки. Биологи-любители!

Полковник ворвался в центральный. На воздушном экране, от стены до стены, раскинулась объемная модель города.

Контур Колдун-горы расчертили тонкие оранжевые линии, отразили сложный, составленный из нескольких центральных тел муравейник объекта «Око». Этот муравейник оседал захватчик – высвеченная синим амеба. Она шевелилась, облизывала колышущимся краем еще не поглощенный лес, дачные поселки, городские окраины. Сердце амебы – белое зерно света, та самая «митохондрия», горело в недрах горы, в рабочей зоне «Невода». В глаза полковнику сразу бросилась тягучая полоса синего света, которую амеба-аномалия выбросила в сторону города, прилепилась к центру где-то в районе морвокзала.

Короткие оранжевые разряды били в ядро аномалии, заставляли ее тело дрожать мелкой дрожью, но никакого иного эффекта не оказывали.

– Она ведет себя, как живая, – сказал Сенокосов, встав рядом с Гелием.

– В каком-то смысле она живая, – пожал плечами профессор. – Это же н-поле, чистая информация, ничего удивительного, что она принимает облик бактерии или амебы. Более того, возможно, мы сами этот облик ей навязываем.

– Вы сейчас о чем? – напрягся полковник. – Хотите сказать, что мы ее натравили на город?

Полковник нахмурился.

– А ну дайте приближение. Максимальное!

– Модель условная, мы не можем установить точные границы…

– Приблизьте!

Лаборант Коля обиженно заморгал.

Модель надвинулась, Олег Геннадьевич прищурился.

– Морвокзал, Центральный район, Центральный рынок. Рядом управа. Где точно проходят границы этой вашей ложноножки? Сколько людей под ударом?!

– Я же говорю, модель неточная…

– Олег Геннадьевич, дорогой, успокойтесь, – профессор взял его под локоть и тихо прибавил: – Мне что, вколоть вам успокоительное?

Сенокосов дико посмотрел на него, вырвал руку.

– Давайте я вам все объясню в моем кабинете, – сказал Гелий Ервандович. – Иван?

Инженер Ерохин кивнул – мол, все под контролем.

Полковник рухнул в кресло, потер виски.

– Говорите!

Профессор прошелся, сочувственно посмотрел на него, налил воды.

– Олег Геннадьевич, я не знал, что вы были в эпицентре «Черного зеркала».

– Я там не был, – полковник глубоко вздохнул, взял стакан. Отпил, спокойно поставил. – Иначе бы я с вами не разговаривал. Этот проект вел мой давний друг, я подключился уже при расследовании. После того как…

– Понимаю, – профессор сел напротив. – Я вам объясню, с чем мы имеем дело. В рамках, разумеется, нашей рабочей модели.

– Сделайте одолжение, – кивнул полковник. – Вы заверяли меня, что людям ничего не угрожает, а теперь эта дрянь расползается по городу! Я вас выслушаю и свяжусь с Научным двором!

– Я это учту, – Гелий блеснул очками. – Людям действительно ничего не угрожает. Во-первых, напоминаю вам, что н-поле – это сокращение от ноосферного поля.

– Я в курсе, и что?

– А то, что вы попали в плен визуальной модели, которую мы создали для собственного понимания процессов, которые сейчас происходят. Напряженность поля в этой страшной амебе, которая, как вам кажется, вот-вот захватит город, лишь незначительно превышает естественный для города фон. Если бы аномалия была еще слабее, нам пришлось бы закрасить синим всю карту – потому что она бы слилась с естественным фоном. Именно поэтому мы не можем с точностью указать границы аномалии, ее тонкое тело просто растворяется по краям.

Сенокосов задумался.

– Но в центре, там, где она жрет, там-то напряженность выше?

– Выше, – согласился Гелий, – но ни в какое сравнение не идет с напряженностью н-поля при создании психоформы. Даже третьего класса. Уникальность аномалии в том, что она сверхслабая, но при этом устойчивая. Это новый феномен.

– То есть вы настаиваете, что этот феномен не опасен? – скепсис полковника Сенокосова можно было разливать по бутылкам и продавать, как стопроцентный.

– Ну, какого-нибудь предпринимателя в зоне аномалии посетит удачная бизнес-идея, – пожал плечами Гелий Ервандович. – Поэт напишет стихи, каких не писал прежде, как я вам и говорил. Ну, а если аномалия накрыла управу, городского голову осенит блестящая идея в области городского благоустройства. Может, он сообразит, как в Суджуке наконец обеспечить круглосуточную подачу воды.

– Про воду это очень смешно – потому что все остальное не смешно, – сказал Сенокосов. – Вы меня не убедили. Сколько аномалия сейчас потребляет?

– Три гигаватта, как мы и договаривались с Игнатьевым. Больше он не дает, держим на диете.

– На трех гигах мы уже начинали формировать тульп, – заметил полковник. – А тут сверхслабые взаимодействия. Куда она девает энергию?

Гелий Ервандович замялся.

– Договаривайте, профессор.

– В рабочей зоне напряженность поля растет, но недостаточно быстро. Происходит накопление энергии в кристаллических концентраторах.

– Что в итоге приведет к их разрушению, – догадался полковник. – Что совой об пень, что пнем об сову. Мы в любом случае теряем накопители, так, профессор? Если мы сейчас отрубим питание, накопители «Невода» разрушатся. Если мы продолжим энергетическую накачку, рано или поздно они начнут распадаться сами. Мы в тупике.

– Не могу сказать точно.

– Зато я могу, – Сенокосов встал. – Я связываюсь с Москвой.

– Олег Геннадьевич, дорогой, подождите же вы! – Гелий подскочил. – Как вы не понимаете, что это прорыв!

– Какой прорыв, вы о чем, профессор? – полковник запускал линию секретной связи.

– Это шанс успешно закончить «Вершу»!

Пальцы Сенокосова замерли над виртуальной клавиатурой.

– У нас с «Вершей» был стопор, как вы заметили…

– Да уж заметил, на три месяца выбились из графика.

– Так вот, проблема с «Вершей» заключается, прежде всего, в недостаточной энерговооруженности аппаратов, на которые предполагалось ее ставить, – начал сыпать скороговоркой профессор. – Для туль… психоформы даже второй категории нужно было не менее четырех гигаватт, это параметры ядерного реактора. То есть нам нужно было очень много энергии, чтобы запустить мобильный вариант установки. Но никто не ставит на сверхмалые подлодки ядерные реакторы, это потребует целого комплекса очень сложных технических решений…

– Профессор!

– И крайне удорожит проект, да, – заторопился Гелий. – В свою очередь, такая энерговооруженность…

– Гелий Ервандович, короче! – оборвал его полковник. – Помните, ученый, который не может объяснить, чем занимается, шестилетнему ребенку, – шарлатан.