Прорыв выживших. Враждебные земли - Михаил Гвор

– Витек, с восьмилетками – на огороды. И забери с собой младшенького.

– Он же маленький!

– С огородами справится.

– Как скажешь. У них занятия какие?

– На сегодня снимут, сорняка много. Но все равно погоняй по математике в уме. Без отрыва.

– Ладно.

Братец у меня всегда и на все согласный. Золотой парень. И мелкие его любят…

– Как закончите – в питомник. Пусть детки порадуются.

Ага, расцвел! Питомник все любят. Со щенками возиться – не работа, а удовольствие. Я тоже хочу…

– Десятая группа! «Двойками» к чабанам, на усиление. Арбалеты с собой, на месте в стрельбе потренируетесь. Только, чур, в овец не стрелять!

Уносятся, страшно довольные жизнью. Еще бы! За овечками в компании побегать! Да еще когда за все взрослый отвечает! А если повезет, могут и шака пристрелить! Я своего первого четыре года назад так и добыла. Пасу себе барашков, а он как выскочит, как выпрыгнет, как получит от меня два болта в бочину!..

– Остальные – пилы в руки и в Имат бегом марш! Дрова заготавливать. Еды возьмите на неделю. Какая машина? Я же сказала: «Бегом». Жалкие двадцать километров вниз по ущелью – вместо разминки сойдет. Через два с половиной часа должны быть там. Мурад за старшего.

Вроде всех разогнала. Йе-ху! Можно и полезным чем заняться. Например, свой арбалет закончить. Только сначала малый хлев приберу. Овцы, они тоже гадят, сволочи, не только коровы. Тоже убирать надо… А если быстро закончу… Ну и что, что с четырнадцати… Один год всего, совершенно непринципиально. И подготовка у меня по пятнадцатой… Все равно у Вальки одного человека не хватает…

Самара, ул. Осипенко

Дом выглядел абсолютно целым. Сохранились даже лавочки у подъезда. Вряд ли их восстанавливали позднее. Сомнительно, что хоть кому-то это надо в лишенной центральной власти Самаре.

Подъездная дверь та же самая – выкрашенная серой краской жестянка, претендующая на гордое звание бронированной. Естественно, не работал домофон. Так он и в прошлые годы работал через раз. Но замок остался на месте. И деревянная обшивка двери со стороны подъезда уцелела. То ли некому срывать было, то ли не показалась она достойной каких-либо усилий…

Внутри подъезд был обшарпан ненамного сильнее, чем раньше. В основном за счет сильно облупленной краски да облезшей побелки. К лифту даже и подходить не стали.

Прошли первые два пролета, сторожко ощетинившись стволами. Звуков никаких. Даже на улице как-то тише стало… Дальше пошли быстрее. Не заглядывая за каждый угол и поворот.

После третьего этажа внешний вид стен и потолка заметно изменился. Наводнение наводнением, но сюда вода, похоже, не дошла… Четвертый этаж.

– Дверь направо, – чуть слышно просипел Боря.

Урусов кивнул понимающе. С пятки на носок перетек вплотную к общей на две квартиры двери. В руках у капитана снова оказался «стечкин», до того вроде бы спокойно спящий в «оперативке».

Юринова начало понемногу колотить от волнения. Слишком сильным было ощущение, что случится чудо. Вот возьмет и откроет бабушка, живая и совершенно не изменившаяся, обнимет его и скажет: «Ну, наконец-то, Боренька, я так долго ждала…»

Чуда не произошло. В ответ на настойчивый стук из глубин квартиры раздался хриплый полупьяный голос:

– Кого еще черти принесли ни свет ни заря?

– Хороший у мужика режим, – тихо усмехнулся Урусов, и перевел предохранитель на автоматический режим, – полпятнадцатого утра за бортом.

– Извините, пожалуйста, – прокричал в ответ Борис, – у нас нет к вам никаких претензий! Интересует судьба старых владельцев. Может, вы что-то знаете?

– А раз нет претензий, то и вали на фуй! – донеслось из-за двери. – Ходят тут всякие…

– Послушайте, мы хотим только поговорить!

Юринов и сам понимал, что для пьянчуги, с утра уже залившего глаза, любые аргументы выглядят неубедительно, но с подобными персонажами общаться у него никогда не получалось. Зато, как оказалось, это отлично умел Урусов.

– Слышь, бобрятина охеревшая! Выбирай: опохмел халявный или граната под дверь?

С той стороны замолчали, лишь громкое сосредоточенное сопение выдавало бурную работу мысли.

– Что, правда похмелиться дашь? – прозвучало с неясной надеждой.

– Налью сто грамм. Если прямо сейчас дверь откроешь! А если нет – то за упокой лично усугублю.

Желание выпить, наконец, победило осторожность, и дверь, проскрипев несмазанными петлями, распахнулась. Помятого вида мужик в тренировочных штанах и грязной майке выглянул наружу и уставился на Урусова.

– Тебя, часом, не Юрой зовут? – осведомился Урусов и спрятал пистолет: слишком уж безобидным выглядел алконавт.

Боря, несмотря на съедающее его нетерпение, фыркнул: тоже заметил, насколько хозяин похож на Балбеса из «Самогонщиков» в исполнении Никулина.

– Юрой… Ты откуда знаешь? – протянул «Балбес» и тут же спохватился: – Командир, ты налить обещал!

И тут его взгляд упал на Борю. Алкаш резко передернулся всем телом и уставился на Юринова как на приведение. Он даже внешне переменился: как-то подтянулся, выпрямился, с лица немного сползла помятость.

– Не может быть! – сипло прошептал он. – Шахматист!!! – И тут же засуетился, широко распахнул дверь и прижался к косяку, освобождая дорогу. – Проходите, пожалуйста, что мы в дверях, ей-богу!

– Смотри-ка, говорить можешь интеллигентно, не из филологов, часом? – заметил Урусов, но хозяин не обращал на него внимания.

– Вы не подумайте, господин хороший, я все сохранил, все! Даже ложки малейшей не пропил! И бабушку вашу не в общую яму стащил, похоронил по-человечески, на кладбище, и табличку поставил, я и могилку покажу… Там еще фотографию целлофаном закатал, чтобы дождем не размыло!

У Бори внутри все оборвалось. Нет, конечно, он ни на минуту не надеялся застать бабушку живой, но одно дело не надеяться, и совсем другое – узнать… Стараясь держать себя в руках, обвел взглядом квартиру.

В квартире ничего не изменилось. Те же панели под дерево на стенах, шкафы под темный орех, огромный экран домашнего кинотеатра, купленного Борей со своего первого приза… Разве что цветы на окнах давно засохли и осыпались, и кондиционер не работал. Фотографии на полочках шкафа. Дед. Молодой, еще и шестидесяти нет, любимая бабушкина фотография. Мама с папой с медалями на шее: какое-то награждение по ориентированию. Олег с винтовкой на стойке. Олег с Надей. Надя с Санечкой. Санечка отдельно. Боря за доской. Первая партия с гроссмейстером. Очень тяжелая партия и заслуженная ничья…

– Поехали, – глухо выдавил Боря.

И, видя, что никто не реагирует, заорал:

– Поехали, я сказал! На могилу!!!

Таджикистан, Фанские горы, ущелье Ишем

Человек выскользнул из-за камня. Тенью скользнул по осыпи… На мгновение проявился пересекая снежный склон. Растворился в нагромождении камней… Три часа осторожного бега между мореных гряд, и вот он уже перепрыгивает по камням бурный желтый поток и скрывается в маленькой рощице, самой высокой в ущелье. Остановился на миг, посмотрел назад, усмехнулся…

Старик сидел у большого камня под старой арчой. Обычный старик, каких много в горах. То ли узбек, то ли таджик. А может, и урус? Все может быть… Возраст и горы стирают признаки народа, к которому принадлежал…

Старик расположился с удобством на расстеленной кошме. Рядом, на вытертой ткани – две пиалы, маленький чайник, тарелочка с сахаром. Неподалеку в каменной «печке» потрескивали горящие сучья. Для полноты образа не хватало только пасущегося поблизости ишака. Но возраст уже не тот, таскать ишаков по скальным стенкам… Семьдесят скоро.

Человек неслышно вынырнул из леса. Присел с другой стороны кошмы:

– Алейкум ассалам, ата!

– И тебе не кашлять, Дамир! Как на этот раз? Обошел патрули?

– Почти. От перевала вели. Потом потеряли, но ненадолго. Собачки знают свое дело…

– Ты молодец, Дамир. Как сходил, чем живет мир?

– За весь мир не скажу, он слишком велик, чтобы я мог охватить целиком, но в Зеравшане опять шумно.

– Почему? Много желающих стать Великим Шахом?

– Много. Только нет тех, кто мог бы им стать. Пенджикент договорился с узбеками. Но полного доверия нет. Сарыбек Хорезмский взял Самарканд. Сегодня он клянется Аллахом, что не будет переходить старые границы Узбекистана. Но это только слова. А завтра Аллах может и закрыть глаза, если Великий Шах слегка нарушит клятву, данную пред именем Его… Правда, шах принес клятву перед Ирбисом, а тот не менее опасен, чем Аллах, зато куда принципиальнее…

– Сарыбек может пойти на Ташкент и Фергану, это намного слаще. Тогда беку нужен крепкий тыл. А вовсе не опасный сосед.

– Это так. Поэтому он предложил Амонатовым не только мир, но и поддержку в случае нападения Бодхани. Ахмадову хватило, чтобы присмиреть. Одно дело пытаться наезжать на Пенджикент, другое – тявкать на Сарыбека. Тем более он опять идет на Матчу, и на этот раз взялся за дело всерьез. Сержант, конечно, не мальчик, но ему придется туго…