Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 1 - Игорь Зимин

Александр III отвечал дяде постоянной взаимной неприязнью. Эта неприязнь была обусловлена не только их межличностными отношениями, но и тем, что на склоне лет Константин Николаевич оставил семью, открыто зажив с балериной. Примерному семьянину Александру III претило это демонстративное попрание семейных уз.

Царь по отношению к родственникам мог высказаться очень сильно. Граф С. Д. Шереметев писал: «Всего более не терпел великого князя Константина (Константина Николаевича – И. З.). «Подлец!» – говорил он при мне… По всему чувствовалось, что он был, и не раз, глубоко оскорблен выходками своего дяди: «Он с нами обращался, как со свиньями!» – сказал он при мне»190. И действительно, после 1881 г. великий князь Константин Николаевич был отправлен в отставку и утерял все то влияние на государственные дела, которое имел при Александре II.

Следует отметить, что настороженное отношение к «Константиновичам» у Александра III сохранялось на протяжении всей его жизни. Видимо, он исходил из русского «яблоко от яблони». Так, он достаточно рано разошелся с другом своих детских игр – сыном Константина Николаевича – великим князем Николаем Константиновичем, или, как его звали в семье, Николой. Молодой человек в начале 1870-х гг. блестяще учился в Академии Генерального штаба, параллельно погружаясь в жизнь петербургского полусвета. В результате в 1874 г. он заболел сифилисом и был вынужден уехать в Вену для лечения. Не был он чужд и гомосексуальных забав. Видимо, слухи об этом доходили до цесаревича Александра Александровича. Граф С. Д. Шереметев очень сдержанно упоминал об этом: «Из лагеря он (цесаревич Александр Александрович – И. З.) послал меня в Павловск посмотреть на увеселения великого князя Николая Константиновича, в то время собиравшего мальчиков для какой-то борьбы, разделенных на два враждебных отряда, они нападали на дворец и защищали его. Это было что-то не вполне нормальное. Я был свидетелем многих странностей и рассказал о них»191. В 1876 г. разразился скандал, связанный с кражей Николой бриллиантов из иконы матери. Великий князь был сослан, и эта ссылка продолжалась при императорах Александре III и Николае II.

После того как осенью 1866 г. состоялся брак цесаревича Александра Александровича с датской принцессой Дагмар, постепенно начали выстраиваться отношения «старого» и «молодого» дворов. Следует подчеркнуть, что кандидатура Дагмар была выбором Александра II и отчасти императрицы Марии Александровны. Сам цесаревич Александр согласился на этот брак только под жестким давлением отца. К своей невестке Александр II относился по-доброму. Она действительно импонировала ему своим очарованием юности, изяществом и женским инстинктивным умом. Императрица же Мария Александровна относилась к ней по-иному. Она так и не смогла простить Дагмар «измены» ее старшему, умершему сыну. Поэтому к невестке она относилась безупречно, с точки зрения «большого света», но по-человечески была прохладна. С. Д. Шереметев, который все это наблюдал сам, отмечал, что императрица Мария Александровна относилась к ней «сдержанно, словно подчеркивая измену своему любимцу, она охлаждала первые ее любезности: «Не выходите из своей роли, вы еще не императрица!». До меня доходили отзывы приближенных к императрице. А. Н. Мальцова не скрывала своих иронических замечаний»192.

У молодой семьи цесаревича сразу же установились очень теплые отношения с родными жены – датской королевской семьей. Достаточно часто семья наследника, а затем и императора Александра III посещала Данию. Там, вдали от блеска и пышности российского императорского двора,

Александр III и Мария Федоровна могли позволить себе на короткое время частного визита сбросить обязательный официоз повседневной жизни. Они наслаждались иллюзией жизни обеспеченных буржуа, с удовольствием посещая магазины.

Немыми свидетелями этой «датской» жизни остались два недорогих веера из гладких деревянных пластин, которые были в моде в 1860-1870-х гг. Первый веер сделан в форме раковины и украшен с одной стороны гирляндой розочек, оплетающих слово «Fredensborg» и дату «1870». На лицевой стороне второго веера нарисован букет шиповника, а оборотная сторона заполнена многочисленными автографами, среди которых выделяется размещенная внизу надпись крупными буквами «1870. САША. Baby». Очевидно, эти надписи сделаны во Фреденсборге, резиденции Датского королевского дома, во время традиционного съезда родственников. Появление этой надписи связано с рождением 19 августа 1870 г. на острове Корфу у Георга I (родного брата Дагмар) и Ольги Константиновны (дочери великого князя Константина Николаевича) их третьего ребенка – дочери Александры. Веер был использован в качестве своеобразного памятного альбома, на пластинах которого гости оставили автографы, что было обычным явлением в 1870-1880-х гг.193

Став императором, Александр III буквально сразу же показал своей многочисленной российской родне, кто в доме хозяин. Так, он категорически исключил возможность прощания с Александром II своего двоюродного брата Николая Константиновича, сосланного за скандальное поведение еще погибшим царем. Он отправил в отставку не только министров отца, но и родного дядю Константина Николаевича.

Александр III, переехав в Гатчину, несколько дистанцировался от большой императорской семьи. При этом члены семьи, признавая харизму власти царя, его остерегались и недолюбливали: «Они боялись его (боязнь иногда входит в семейные традиции), но, за немногими исключениями, не чувствовалось с их стороны привязанности. Государь – исполнитель долга неудобен семье, не признающей ничего, кроме прав»194.

В результате Александр III позволил себе то, на что не решались его предшественники. В 1886 г. было высочайше подписано «Положение об императорской фамилии», согласно которому звание великого князя или великой княгини, соответствующее ему денежное вознаграждение, титул «императорское высочество», принадлежавший ранее всем членам императорской фамилии, отныне присваивался только детям и внукам императора и их женам. Все остальные получали звания князей императорской крови и титул «высочества», а также лишь единовременные субсидии. Конечно, это «Положение» вызвало бурю негодования, но это негодование проявлялось родственниками только у себя дома. Бюджету императорского двора это принесло существенное облегчение, поскольку расходы на содержание всей императорской семьи были значительно сокращены.

Конечно, к своим многочисленным родственникам Александр III относился по-разному. Как и всякий человек. Однако при нем Романовы, несмотря на всю клановость и обилие разных группировок, продолжали оставаться большой, но семьей. Александр III неукоснительно требовал, чтобы вся семья в обязательном порядке собиралась на крестины, свадьбы, похороны и другие важные события. Он считал своим долгом раз в неделю устраивать большой обед для всех родственников. Но император внес и свои новшества в давнюю традицию семейных обедов. Из разговоров за столом было совершенно исключено обсуждение каких-либо общеполитических вопросов195. Этого правила придерживался и сын Александра III – Николай II. Однако после 1904 г. традиция больших семейных обедов прервалась196. При этом абсолютный запрет на политические разговоры сохранился и для малых семейных застолий.