Царь Давид - Жеральд Мессадье

– Я, и я готов сделать то же самое со всеми своими врагами. Анхус отныне один из моих друзей, и он меня поддержит.

– Но что же? Анхус заключил мир с иудеями? – выспрашивали они.

– Анхус заключил мир со мной, и этого вам должно быть достаточно, – ответил Давид.

Он осмотрел дома, выбрал самый красивый, потом устроил свой отряд и переделал Сиклад в свою четвертую крепость. К изумлению священников, он приказал соорудить в самое короткое время храм, который он доверил Иомафату, священнику, который венчал его и обязал его набирать других. В первый же вечер он приказал принести жертву на алтарь удачи.

Авигея и Ахиноам устраивались со своими служанками и рабами. Они тоже научились отдавать приказания.

Город был в хлопотах. На следующий день после своего прибытия Давид приказал надстроить крепостные стены жителям и своим людям. Он вел себя как властелин и совсем не как вассал филистимлянина. В пятницу до отъезда в деревню он вершил правосудие.

Амалеситы, жидриты и грабители пустынь испытали на себе его рвение, тем проще Давид добился молчаливого союза с людьми окрестностей кенитами, которые не являлись иудеями, но помнили, что когда-то прадед Моисея вывел их в пустыню. Иудеи, как и во время правления Давида в Орше, только радовались его защите. Так же было и с иерамелитами, кланом племени иудеев, города и стада которых часто подвергались нападению грабителей. И те и другие поставляли запасы людям Давида в знак благодарности. Каждую неделю Давид выезжал с отрядом, чтобы выследить вражеские лагеря. На врагов Давид нападал без предупреждения. Без пощады! Тех, кто не мог спастись бегством, даже женщин, безжалостно убивали, а трупы зарывали в общий ров. Затем лагерь подвергали грабежу, а все, что оставалось, сжигали. Не оставалось и следов: будет меньше врагов к тому дню, когда он будет царствовать. Он никогда не брал пленных: их нужно было вести в Сиклад или, пуще того, в Гад, где они могли рассказать о его жестокости.

– Как орел и как лев, – сказал ему однажды Эзер. – Как орел, который видит свысока, и как лев, который безжалостен.

Он научился смотреть далеко и стал безжалостным, хотя это противоречило его природе.

Когда Эзер увидел, что Давид согласился с его определением, он добавил:

– И осторожный, как лис.

– Я не ворую кур, – сказал Давид, смеясь.

– Настоящий лис и не признается, что он это делает, – возразил Эзер.

Давид иногда нападал на врага, который по численности превосходил его отряды. Однажды к нему пришли три старца из племени манассе, того, что жило на востоке Иордана и на территории племени гад, между бетшеан и рабба. Проблема заключалась в том, что их племена постоянно не могли что-то поделить с племенем гесхуритов.

– Они спорят по поводу всего: колодцев, пастбищ… Они претендуют даже на наши фруктовые сады, которые якобы растут на их земле, – жаловались старейшины. – Освободи нас от этих людей, ведь ты такой сильный!

Давид кивнул и отправился в разведку со своими братьями, Амоном и Эзером. Они три дня обследовали города и деревни гесхуритов. И пришли к выводу, что те хорошо устроились и их было много.

– По меньшей мере двадцать тысяч, – определил Амон. – У них много молодых людей.

Это был серьезный противник. Они убедились в этом еще больше, когда остановились на ночлег на постоялом дворе в Мехрате. Там им попался старик, рассказавший, что у царя этих гесхуритов, которого звали Талмай, много детей, и он с помощью брачных уз связан со всеми важными соседями от царя Басхана до царя Эдома. Все это предполагало многочисленных союзников, так что о том, чтобы напасть на гесхуритов с отрядом в тысячу человек, не шло и речи. Надо было изменить стратегию.

Давид вернулся в Секелаг, переоделся в пышный плащ, сапоги из кожи ягненка и отправился в дорогу со своими братьями, Эзером и Амоном и священником Авиафаром, который отныне наблюдал за храмом в Секелаге; они шли в Керриот, где находился царь Талмай. Эзер умело пустил по городу слух, что прибыл царь Секелага. Царский этикет требовал гостеприимства, поэтому прием оказался очень теплым, в особенности когда крепкий пятидесятилетний, с окрашенной бородой царь узнал, что его гость не кто иной, как Давид, бич разбойников и победитель Голиафа. Ужин превратился в маленькое пиршество.

– Достаточно ли врагов в окрестностях, если цари устанавливают между собой отношения доброго соседства? – спросил Давид.

Талмай ответил вопросом:

– Не является ли нашим основным врагом Саул?

– Да, – ответил Давид. – Он также и мой враг.

– Не является ли он нашим врагом, так как хочет прибрать всю страну и держать ее в повиновении?

– Да, это так, – сказал Давид.

– Но не настало ли время наследовать тебе? – спросил Талмай.

– Я не могу наследовать Саулу, потому что у него есть сыновья, – осторожно ответил Давид.

– Иудейские племена утверждают, что ты избран наследником Саула, – настаивал Талмай.

Эти люди определенно были хорошо информированы.

– А если бы это был я, – ответил Давид, – не было бы у меня больше причин установить с тобой дружеские отношения?

Талмай качнул головой, улыбнулся и поднял рог за здоровье своего гостя.

– Если таково твое расположение, – сказал он, – не думаешь ли ты, что лучшее средство установить доверительные отношения между нами – это стать тебе моим зятем?

– Я убежден в этом, – ответил Давид.

– Я буду счастлив отдать тебе мою дочь Маану.

– Я буду горд стать твоим зятем.

Талмай встал и объявил присутствующим, что Давид, царь Секелага и будущий царь Израиля, женится на его дочери и будет его зятем. Все присутствующие с радостью выпили за счастливый союз. Радость не была притворной. Арамейцы надеялись, что Израиль скоро перестанет быть их врагом. Посыпались пожелания относительно скорейшего ухода Саула.

Талмай послал человека за дочерью. Она задержалась, чтобы приготовиться, и наконец вышла одетая в льняное платье, украшенное вышивкой из жемчуга, и в плащ, окаймленный золотыми нитями, в сопровождении своей кормилицы и трех служанок. Лицо ее было скрыто белой вуалью, тонкой, как паутина, из ткани, похожей на туман, Давид раньше никогда не видел такой.

Отец подозвал ее. Она подошла, ступая так легко, что ее ноги едва касались пола.

– Я отдаю тебя этому мужчине, Давиду, царю Секелага, и отныне он будет твоим супругом, – сказал Талмай.

За вуалью сверкнули мерцающие глаза. Давид отодвинул белую «дымку» и увидел наконец лицо этой миниатюрной женщины, серьезное и спокойное. Впервые в жизни он спросил женщину, нравится ли он ей, и улыбнулся; она слегка наклонила голову, не отрывая от него своего взгляда.

Давид должен был вернуться через два дня, чтобы увезти ее в Секелаг и сыграть там свою свадьбу.

Глава 32

ЧТО СКАЗАЛ ЕФОД

Наутро отправились в обратную дорогу. А по возвращении застали гонца от Анхуса, требовавшего Давида и его отряд срочно прибыть к царю.

– О чем речь? – спросил Давид.

– Филистимляне готовят большое выступление против Саула и его отрядов, которые находятся в Эн-Хароде. Царь требует, чтобы ты присоединился к нему в Афеке.

Давид хорошо знал Эн-Харод, «источник трепета», между равниной Изреель и долиной Иордани, к северу от гор Гелвуе и густых лесов. Афек располагался с другой стороны от Иордана. Пробил час для того, чтобы столкнуться со старым врагом. Там ли Ионафан? Лишь один Господь мог знать это! Теперь придется отсрочить свадьбу. Он прошел во дворец, взял свое оружие и приказал Эзеру собрать отряды.

Они скакали рысью до Галилеи и прибыли туда через два дня. Угодили как раз на совет предводителей филистимских армий. Двадцать тысяч человек, колесницы, всадники, батальоны сверкающее оружие… У Давида сжалось сердце. Филистимляне решили покончить с Саулом и его претензиями управлять страной. Давид спросил, где Анхус. Ему показали на царя, и он прочел недоброжелательность в глазах тех, кто его окружал.

По встревоженному выражению лица Анхуса Давид понял, что их отношения изменились. Царь был окружен генералами других армий, лица которых были лишены приветливости.

– Кто этот человек? – спросил один генерал. – Это хебреец Давид? Что он делает здесь?

– Это Давид. Он служит мне уже целый год, и мне не в чем его упрекнуть.

– Этот хебреец – старый лейтенант Саула. Он убил сотни филистимлян. Мы будем иметь врага в своих рядах? Он предаст нас в разгар сражения, чтобы услужить своему господину.

– Саул не его господин, – объяснил Анхус.

– Это хебреец. Он не нужен нам в наших рядах, – возразил генерал решительным тоном. – Отошли этого человека в город, который ты ему дал.

Воцарилось долгое молчание, потом Анхус повернулся к Давиду:

– Ты мне долго служил, мне не в чем тебя упрекнуть. Возвращайся в Секелаг. Другие цари не хотят, чтобы ты сражался вместе с ними. Да благословят тебя мои боги и твой бог. А сейчас уходи, чтобы не ставить меня в затруднительное положение.