Путь гладиаторов (СИ) - Ольга Ружникова

одновременно. Наталкиваются друг на друга. И на толпящихся позади — несостоявшихся смертников или убийц.

Двое наступили на раненого — тот взревел издыхающим зверем…

Угроза церковного проклятия, хвала Творцу, подействовала и на этих. Ушатом ледяной воды.

Но не на девушку. Илладийке из уже отлученного Аравинта на новое отлучение плевать. Просто кровавые клинки застыли в напряженных руках. Замерли отдыхающими змеями.

Прилипли ко лбу смоляные волосы. Стянутые в тугой «конский хвост». К бою Элгэ успела подготовиться.

Дыхание — почти ровное. Почти. Сейчас заметно, насколько она измотана. И если это заметит не один кардинал…

— Это вы правильно! — самодовольный голос позади. Где-то сегодня Его Высокопреосвященство этот сочный бас уже слышал.

Краем глаза Александр отметил расплывшегося здоровяка лет сорока. В лейтенантских нашивках.

Этому пора, как минимум, в подполковниках ходить. А он — всё лейтенант. Еще бы — с таким-то брюхом.

— Это вы правильно! Стрелять надоть, а не драться с этой змеюкой! Кто же с псиной-то взбесившейся по-благородному будет?

Кардинал похолодел. От дурной (как выяснилось!) головы до выстуженных еще в юности ног! Один не совсем кретин всё же нашелся. Да еще и благодаря тебе же самому, Высокопреосвященству… не слишком умному!

— Никакой стрельбы! — Таким голосом его предшественник кардинал Иннокентий увещевал покойного короля Филиппа. Епископу Александру однажды довелось это услышать. И запомнить. — По праву Церкви я забираю герцогиню Элгэ Илладэн… — Где же вторая сестра⁈ Только бы еще жива! — И Александру Илладэн под опеку церковной власти Эвитана. Всем разойтись! Где герцогиня Александра?

Элгэ и в лице не дрогнула. Зато заколыхалась, зароптала шушера — за спинами михаилитов. Вооруженная и готовая вновь взбеситься.

— Вашщенство! — Жирный лейтенант, оказывается, еще и по-змеиному шипеть умеет. — Девку-то вам лучше бы здеся оставить. Она принца нашего почти порешила! Помереть принц может!

5

Всё-таки не убила! Никогда Александр не думал, что так обрадуется, выживанию мерзавца и негодяя Гуго Амерзэна. Трижды заслужившего самую мучительную кончину!

— Здоровье принца Гуго — в руце Творца! — строго ответил Его Высокопреосвященство. — Как и судьба сей девы. Вряд ли напавшей на оного принца без причины.

— Да чего там причина! — лейтенант хотел сплюнуть. Удержался в последний миг. Всё-таки. Уже хорошо! — Женку законную принц наш поучить уму-разуму хотел. Забрюхатела от полюбовника, зараза! Ну какому мужику захочется байстрюка чужого в доме⁈ Вот и хотел, чтобы сбросила дурное семя. А девка эта, чтоб ее все змеи Темного… Вашщенство, будьте милостивцем! Выдайте девку поганую честным людям на суд! — Грязный жирный палец ткнул в столпившихся позади гуговцев. — Тварь ведь подколодная! Зачем она вам⁈ Полтора десятка загубила, сколько еще поранила. Да ее за это… Кто вообще придумал бабам железки давать? Вашщенство, вы бы их хоть на костер за такое, а?

— В Ауэнт захотел⁈ — возвысил голос кардинал. — Или к братьям-леонардитам — в допросную? За оскорбление герцогини Илладэн и за речи еретические? Пшел вон! Все вон! — рявкнул он на «честных людей», жаждущих «суда». Жерар и михаилиты на свой счет не примут. Не сошли с ума пока. В отличие от этих. — С вашим принцем разберется Высший Церковный Суд. За похищение чужой жены. А сейчас — чтобы герцогиня Александра была в моей карете немедленно! И если с ней случится хоть что-нибудь еще — от церкви отлучу всех, кто был в этом вертепе греха! Поголовно.

Убрались. Этот же лейтенант почуял твердую руку с правом повелевать — неважно, чью! И сейчас растрясает жир. Вперед своих людей спешит за невезучей виконтессой Тервилль.

Только бы еще не поздно!

Александр содрогнулся. Будь его воля — принца Гуго действительно предали бы суду. И прилюдно казнили на площади.

Но воли никто не даст — и мерзавец Амерзэн наверняка выйдет сухим из воды. Если выживет сейчас — будет еще много лет здравствовать. И творить новые подлости и преступления!

Гуговские шавки убрались. А самое трудное — еще впереди. Спасти жизнь неудавшейся убийце недобитого негодяя.

И прежде всего — забрать ее отсюда. Ибо, судя по глазам, — никуда идти в компании эвитанского церковника Элгэ не собирается.

Собирается — всадить клинок себе в сердце. И если еще не всадила — то лишь из опасения промахнуться. Свалиться раненой в гадючьем кубле!

— Элгэ Илладэн!

Впору себя возненавидеть — за столь официальный тон. Но Александр — всё еще кардинал Эвитана. Позади — его свита. А герцогиня Элгэ — по всем законам преступница, пока не доказано обратное. Свои же михаилиты не поймут. Даже они!

— Я — кардинал Эвитанский Александр. Сейчас я забираю вас в один из монастырей Святого Михаила. Там вам не будет угрожать самосуд… солдат. Вы готовы следовать за мной?

— К чему эта комедия, святой отец? — Судя по горькому смеху, Элгэ уже восстановила дыхание. — Меня ждет «справедливый» суд и казнь на площади. Хотите быть милосердным — спасите мою ни в чём не повинную сестру. А меня предоставьте моей судьбе. — Девушка крепче стиснула клинок — аж пальцы побелели. — Поверьте: дочь Алехандро Илладэна не унизится до того, чтобы попасть в руки солдатни.

Усталое лицо, затравленно-высокомерный взгляд, колючие зеленые глаза. Гордо вскинутый подбородок.

Илладийка, аристократка, герцогиня. Дочь воинов — в сотом поколении. И что с ней такой теперь делать?

— Не смей сдаваться! — рявкнул Александр, вспомнив былые времена далекой молодости. Неожиданно для самого себя. — Самоубийство допустимо — только если нет другого выхода.

И, несмотря на протестующие жесты сопровождающих, шагнул к девушке. Вплотную. На расстояние короткого взмаха любого из ее клинков. И не отводя взгляда от злых зеленых глаз.

— Элгэ Илладэн, — негромко добавил Александр, — именем Творца нашего, Всепрощающего и Милосердного — клянусь: ты не будешь казнена на площади. Если я не смогу добиться помилования — сам передам тебе яд. — Последнюю фразу точно слышала только она. Ну, может, еще стоящий ближе других Жерар. А остальным — незачем. Тем более, слово кардинал намерен сдержать. — Но я надеюсь добиться твоего помилования. Не стоит отказываться от шанса остаться в живых. Тебе ведь есть, ради кого жить.

Невозможно, чтобы не было. У Элгэ есть брат, сестра, приемная мать. И у девушки в семнадцать лет всегда есть возлюбленный. Или тот, о ком она мечтает.

Особенно — у южанки.

— Я не сдам оружие здесь… — качнула головой герцогиня.

Как хорошо, что она — илладийка. Пистолет надежнее клинка. Но воительница в горячке боя не оставила пуль для себя.

Мидантийка приберегла бы две — на случай осечки. Нет, у уроженки страны отравителей нашелся бы при себе надежный яд. Мгновенного действия.

И медлительный кардинал опоздал