Искатель, 1998 №7 - Даниэль Мусеевич Клугер

Ронен Алон немного помолчал.

— А ты как? — осторожно спросил он. Розовски не услышал в его голосе злорадных ноток и был этим приятно удивлен. — Успел что-нибудь накопать? Или нет?

— Д-да как тебе сказать… — нехотя произнес Натаниэль. — И да, и нет. Просто у меня появилось невероятное количество недоуменных вопросов. И, должен тебе признаться, это очень неприятное чувство — остаться с кучей вопросов, на которые, возможно, уже никогда не удастся найти ответы. Понимаешь?

— Да, это противно, — сказал инспектор. — А тебе, значит, очень хочется получить ответы?

— Странный вопрос.

— В таком случае, может быть, поделишься со мной информацией, которую успел собрать?

— Пожалуй, — ответил Розовски. — Почему бы и нет? Хотя, что можно успеть за неполных два дня следствия?

— Неважно, поделишься?

— Отчего же, конечно…

— Ну, ладно, если у тебя будут какие-нибудь новости по этому делу, дай знать.

— Обязательно, Ронен. Спасибо, что не забываешь.

— Не за что, — сказал инспектор Алон. — Кстати, адвокат покойного, по-моему, доставит твоим бывшим клиентам несколько неприятных минут, ты не находишь?

— В каком смысле?

— Он ведь собирается взыскать с «Байт ле-Ам» страховку в пользу наследницы, Елены Соколовой. Поэтому не исключено, что они опять обратятся к тебе. Чтобы ты накопал им улик уже против дочери, — Ронен засмеялся.

— С них станется… — проворчал Розовски. — Нет уж, с меня этих игрушек хватит. Спасибо, Ронен, еще раз. Если мне придет в голову что-нибудь стоящее, обязательно позвоню.

Инспектор дал отбой.

— Алекс! — крикнул Натаниэль. — Я ведь просил взять папку и отвезти в «Байт ле-Ам»!

— Но ты не говорил, что я должен сделать это немедленно, — тотчас отозвался Алекс.

— Зато сейчас говорю, — раздраженно заметил Натаниэль.

Собственно, с чего это он так разозлился на Алекса? Просто плохое настроение после разговора с Алоном? Нервы ни к черту стали.

— Своих бумаг тут черт-те сколько, так еще и эти… И почему это Офры сегодня нет?

— Ты ее отпустил на сегодня.

— Да? — Розовски задумался. — В таком случае послушай автоответчик, может быть, кто-нибудь звонил… — он не договорил.

Адвокат.

Он должен был связаться с ним еще тогда, после убийства Соколовой. Хотя бы для очистки совести. Профессиональной совести. Розовски вновь пододвинул к себе папку, раскрыл ее.

— Где же номер… ага, вот! — Он нашел визитную карточку.

«Цвика Грузенберг. Адвокат», — прочитал он. Сверху чьей-то — видимо, Амоса — рукой было приписано: «Адвокат Розенфельда».

Теряем квалификацию. Если посчитать, сколько промахов он совершил за неполных два дня расследования, то… Натаниэль сокрушенно покачал головой. И правильно, что они прекратили следствие. С таким сыщиком… Продолжая мысленно ругать себя за профессиональную несостоятельность, Розовски набрал номер адвокатской конторы. Услышав: «Шалом, вы позвонили в офис адвоката Цви Грузенберга», произнесенное певучим девичьим голосом, он сказал:

— Я бы хотел поговорить с господином Грузенбергом.

— Господин Грузенберг сейчас занят. Он беседует с клиентом, — с теми же певучими интонациями ответила секретарь. — Позвоните позже. Или сообщите мне о своем деле, я доложу адвокату, как только он освободится.

— Могу ли я договориться с ним о встрече? — спросил Натаниэль.

— Я могу записать вас на прием, — любезно сообщила секретарь.

— Очень хорошо. Запишите, пожалуйста.

— Вас устроит следующий четверг?

— Ни в коем случае! Максимум — завтра. А вообще-то меня устроит сегодня. В течение ближайшего часа. Хорошо?

— Увы, это невозможно.

Натаниэль начал терять терпение.

— Девочка, — сказал он, — скажи своему хозяину, что в таком случае ему придется встречаться со мной не в своем, а в моем офисе! — Он забыл, что уже не служит в полиции. «И черт с ним», — подумал Натаниэль.

Секретарь адвоката явно встревожилась.

— Если вы скажете мне, по какому делу хотите встретиться с адвокатом, может быть, я постараюсь вам помочь.

— Вот-вот, постарайтесь, — Розовски снова перешел на вежливопросительный тон. — Я расследую обстоятельства гибели одного из ваших клиентов. Мне необходимо получить от господина Грузенберга некоторую информацию.

После небольшой, но достаточно заметной паузы секретарь ответила:

— Соединяю вас с адвокатом. Подождите немного, — в ее голосе исчезли певучие интонации.

«Давно бы так», — подумал Натаниэль, слушая в трубке убаюкивающую музыку. Музыка прервалась щелчком.

— Адвокат Грузенберг слушает, — произнес хорошо поставленный баритон.

— Детектив Розовски, — представился Натаниэль, опустив слово «частный».

— Слушаю вас, детектив.

— Я занимаюсь делом Ари Розенфельда. Он был вашим клиентом?

— Да, — коротко ответил адвокат.

— Вы могли бы уделить мне несколько минут для личной встречи?

Пауза. Адвокат, видимо, обдумывал отказ. Натаниэль представил себе Цви Грузенберга — массивного, с двойным подбородком и прочими атрибутами сидячей жизни. Образ вполне соответствовал бархатному голосу. Он попытался придумать веские причины, которые подействовали бы на адвоката и убедили бы его назначить встречу. Но Грузенберг, неожиданно для него произнес:

— Да, разумеется. Когда вам удобно?

— М-м-м… Лучше всего — прямо сейчас. Скажем, минут через десять. — Говоря это, Розовски скосил взгляд на карточку с адресом. Да, он вполне успеет добраться за десять минут. — Вас устроит?

— Устроит, — не задумываясь, ответил Грузенберг. — Скажете секретарю, что вы из полиции.

Розовски положил трубку и вышел в приемную.

— Алекс, — произнес он великодушно. — Можешь не спешить. Я сам завезу папку в «Байт ле-Ам». Только дай ключи от машины.

— Тебе звонил Давид Гофман, — сообщил Маркин, отдавая ключи. — Только что, по второму телефону. По-моему, у него что-то случилось.

— Да? — Натаниэль озадаченно посмотрел на помощника. — Что именно?

— То ли несчастный случай в лаборатории, то ли еще что-то в этом роде. Похоже, есть пострадавшие.

Розовски нахмурился.

— Ч-черт… Я всегда полагал, что он занимается безобидными вещами. Скажи на милость, какие несчастные случаи могут иметь место при изучении древних рукописей?

— Понятия не имею. Разве что инфаркт от скуки. По-моему, скучнее работы архивариуса может быть только…

— Работа частного сыщика, — закончил Розовски. — И не какого-нибудь, а израильского. Вон, посмотри кино про американцев. Жизнь кипит! Они убивают направо и налево, их убивают. Одних машин за неполных два часа разбивают вдребезги на хороший миллион. А у нас… О-хо-хо… — он тоскливо вздохнул. — Неужели и для старого друга я отныне не более чем полицейская ищейка?

— Экс-полицейская.

— Все равно.

— Может, там действительно что серьезное, а? — спросил Алекс после деликатной паузы. — По нашей части? Все-таки профессор Гофман серьезный человек.

Розовски хмуро ответил:

— В девяносто девяти процентах случаев люди страдают по естественным, некриминальным причинам. Но окружающие зачастую абсолютно уверены, что непременно присутствует чей-то злой умысел. Эта уверенность нисколько не зависит от уровня интеллекта и профессии подобных людей. Одна моя клиентка пребывала в твердой уверенности, что ее мужа отравила медсестра в больнице. Дама, между прочим, с двумя дипломами. Правда, с другой стороны, кроме этих девяносто девяти процентов существует и тот