Отважная - Холли Блэк

Вэл подумала о своей матери и о том, как она никогда не сомневалась в том, что любит мать. Конечно, она любила мать. Но теперь Вэл ее ненавидела. Девушке казалось неправильным, что одно чувство так легко переходит в другое.

– Ее месть была ужасной.

Равус посмотрел на свои руки, и Вэл вспомнила, как он поранил их, держа меч за клинок. Она подумала, что его ярость была такой сильной, что тролль даже не заметил боли. И еще ей стало интересно, любит ли он так же, как его мать.

– Моя мать тоже была очень красива, – сказала Вэл.

Ей хотелось добавить что-нибудь еще, но один глоток горячего шоколада наполнил ее таким сладким покоем, что она снова скользнула в сон.

Вэл разбудили голоса. Женщина с козьими копытцами стояла в комнате и тихо разговаривала с Равусом.

– Бездомную собаку я бы еще поняла, – говорила она. – Но это? Ты слишком мягкосердечен.

– Нет, Мабри, – ответил Равус – Нисколько. – Он посмотрел в сторону Вэл. – По-моему, она хочет умереть.

– Тогда, может быть, ты способен ей помочь, – сказала Мабри. – У тебя получается помогать смерти.

– Ты пришла сюда, чтобы измазать меня в моих собственных нечистотах? – спросил он.

– Это было бы достаточно веским поводом. Но пришла еще одна смерть, – произнесла Мабри, словно не услышав его. – Кто-то из морского народа в Ист-ривер. Ее тело нашел человек, но его уже сильно объели рыбы, так что я не ожидаю громкого скандала.

– Я это знаю, – сказал Равус.

– Ты слишком много знаешь. Ты знал их всех. Каждого, кто умер, – заявила Мабри. – Ты убийца?

– Нет, – ответил он. – Все погибшие – изгнанники Летнего Двора. На это следует обратить внимание.

– И всех отравили, – откликнулась Мабри. – Вот на что обратили внимание.

Равус кивнул.

– Изо рта русалки пахло крысиным ядом.

Вэл заглушила изумленный возглас, уткнувшись лицом в одеяла.

– Народ считает тебя виновным, – сказала Мабри. – Слишком большое совпадение, что все мертвые были твоими клиентами и умерли в считанные часы после получения снадобья от одного из человеческих посыльных.

– После того как Зимний Двор не получил десятины, десятки темных фейри ушли из земель Никневин. Не понимаю, почему сочли более вероятным, что я превращусь в отравителя.

– Теперь это земли лорда Ройбена. – Голос Мабри наполнился эмоциями, которые Вэл не удавалось определить. – До тех пор, пока Силариаль позволит ему ими владеть.

Равус фыркнул, а Вэл подумала, что смогла разглядеть в нем нечто скрытое, чего не видела раньше. На нем был старомодный длиннополый сюртук, выглядевший слишком новым. Она поняла, что это костюм, и внезапно к Вэл пришла уверенность в том, что Равус намного моложе, чем ей показалось вначале. Она не знала, как стареют фейри, но решила, что он слишком старается показаться Мабри опытным и искушенным.

– Меня не интересует, кто сейчас занимает места короля и королевы Зимнего Двора, – сказал он. – Пусть бы они все поубивали друг друга, чтобы нам не приходилось с ними соперничать.

Мабри мрачно посмотрела на него.

– Не сомневаюсь, что тебе этого хотелось бы.

– Я собираюсь отправить послание королеве Силариаль. Я знаю, что она не обращает внимания на народ, живущий в такой близости от городов, но даже она не останется равнодушной к убийствам изгнанников Летнего Двора. Это все же происходит на ее землях.

– Нет, – поспешно возразила Мабри уже другим тоном, – думаю, что это неразумно. Внимание Высших только усложнит дело.

Равус вздохнул и посмотрел в сторону Вэл.

– Должен признаться, мне это трудно представить.

– Подожди еще немного, прежде чем посылать вести, – сказала Мабри.

Он вздохнул.

– Ты была добра, что предостерегла меня, что бы ты обо мне ни думала.

– Предостерегла? Я просто пришла позлорадствовать! – заявила она и удалилась из комнаты, простучав копытами по ступенькам.

Равус повернулся к Вэл.

– Можешь больше не притворяться, будто спишь.

Вэл села, хмуря брови.

– Ты считаешь ее недоброй, – сказал Равус, стоя к ней спиной.

Вэл ужасно хотела увидеть выражение его лица: ей было трудно расшифровать его интонацию.

– Но это я виноват в том, что она заточена здесь, в этом городе зловонного железа, и у нее есть другие, еще более важные причины меня ненавидеть, – продолжил он.

– Какие причины?

Равус помахал рукой над свечой, и из дыма сформировалось лицо молодого мужчины – слишком красивое, чтобы быть человеческим.

– Тэмсон, – сказал Равус.

Бледно-золотые волосы касались шеи существа и были небрежно отброшены назад со лба, и он рассеянно улыбался.

Вэл ахнула: она еще никогда не видела, чтобы чары использовались таким образом.

Остальной облик Тэмсона сформировался из пустоты: он носил доспехи, сделанные из древесной коры – грубой и усеянной лишайником. У пояса висел стеклянный меч, который казался текучим, словно эту невероятную форму придали воде.

– Он был моим первым и лучшим другом при Летнем Дворе. Его не отталкивало то, что я не переношу солнца. Тэмсон навещал меня в темноте и рассказывал забавные истории о том, что происходило в течение дня. – Равус нахмурился. – Не уверен, что я составлял приятную компанию.

– Значит, стеклянный меч принадлежал ему?

– Для меня эта вещь слишком хрупкая, – ответил Равус.

Рядом с Тэмсоном появилась другая туманная фигура, на этот раз знакомая, хотя в первую секунду Вэл ее не узнала. Коричневые волосы женщины-фейри были пронизаны зеленью, словно лиственный ковер в лесу, а из-под подола красного платья выглядывали козьи копытца. Она пела балладу, и ее звучный гортанный голос наполнял слова обещанием. Тролль указал на нее:

– Мабри, возлюбленная Тэмсона.

– Она тоже дружила с тобой?

– Кажется, она пыталась, но на меня было трудно смотреть, – ответил Равус.

Призрак Тэмсона положил руку на плечо Мабри, она повернулась к нему, и песню прервали их объятия. Поверх ее плеча дымное изображение Тэмсона смотрело на Равуса глазами, горящими как угли. Губы Равуса изогнулись в улыбке.

– Он говорил о ней без конца.

Тэмсон заговорил:

– Волосы у нее цвета пшеницы в разгар лета, кожа цвета кости, губы нежные, как дым.

Вэл не знала, считал ли Равус эти описания точными. Она больно прикусила себе щеку.

– Тэмсону хотелось произвести на нее впечатление, – продолжил Равус – Он попросил меня стать его напарником в поединке, чтобы он смог продемонстрировать свое искусство. Я высокий и, наверное, могу казаться яростным. Королева Летнего Двора любит поединки больше всех других забав. Она организовывала турниры, на которых волшебный народ показывал свои умения. Я только пришел ко Двору и не любил соперничать. Мне доставляла радость моя работа – алхимия. Ночь была жаркая, я это помню. Я вспоминал Исландию, прохладные леса моей юности. Мабри и Тэмсон не переставали шептать какие-то слова. Я услышал, как он сказал: «Я видел тебя с ним». Хотел бы я знать, что именно видел Тэмсон, хотя я догадываюсь.