Сергей Орлов. Воспоминания современников. Неопубликованное - Сергей Владимирович Михалков

class="v">Не вспоминал вины,

Потому что

С нежностью б увидел,

Как тебе

Товарищи верны.

8

Я до сих пор

Поверить не могу,

Что ты на том —

Нездешнем берегу,

Куда слова мои

Не долетят,

И даже матери

Молящий взгляд,

И даже вскрик отчаянный

Жены

Теперь к тебе

Пробиться не вольны…

А я все так же, так же,

Видит бог,

Хватаю трубку,

Услыхав звонок,—

Как будто бы

Из черной пустоты

Вдруг позвонить на Землю

Можешь ты…

9

Снова жизнь — снова цепь атак.

Пред тобой в долгу навсегда,

Я верна нашей дружбе так,

Как орбите своей звезда.

По тебе свой сверяю шаг

И любую свою строку.

Ты мне нужен, как нужен стягу

Чтоб остаться полком полку.

ВАСИЛИЙ СУББОТИН

Лицо танкиста

Танковые войска в эту последнюю войну выдвинули из своей среды поэта, само имя которого — Орлов! — имя человека, сидящего в машине с мотором в шестьсот лошадиных сил, звучало символически. Многих поразило тогда, я думаю, как сочувственно, с какой жалостью было им сказано о машине, о всем известном танке «KB»:

Мы всё перенесем с тобой:

Мы люди, а она стальная…

Всякий раз, когда я слышал эти стихи, эти классические в поэзии Отечественной войны строки, у меня сами собой возникали в сознании другие стихи Сергея Орлова, другие его строки, также очень известные, знакомые:

Танкисты спят, как запорожцы, в травы

Закинув руки, растрепав чубы…

Лишь долгое время спустя, после того как уже вышла его первая книга — называлась она «Третья скорость», — когда многие стихи этой прекрасной, этой великолепной книги, отдельные строки ее распространились настолько, что приобрели характер и славу афоризмов, мы увидели Сергея Орлова, его самого, его обожженное в танке лицо. Лицо танкиста, о котором мы ничего не знали, когда читали его стихи, эти его «порохом пропахнувшие» строки, которые он, по собственному признанию, «из-под обстрела вынес на руках»!

Я, может быть, какой-нибудь эпитет —

И тот нашел в воронке под огнем,—

с полным правом писал он о своих стихах.

Наверно, я был одним из тех немногих людей, кто мог бы знать Сергея Орлова без этих его страшных шрамов, плохо прикрытых позднее отпущенной бородой. Мне уже приходилось говорить об этом… Дело в том, что зимой 1942 года в Челябинске мы в одно и то же время с ним получали танки, вот эти самые танки «KB», там, в Челябинске, вырабатываемые, и, возможно, находились в одной и той же казарме. Прибывающие с фронта танкисты получали здесь технику, сами собирали танки на заводе и уезжали на фронт. Завод, на котором делались танки, был рядом. Я говорю «возможно», потому что все совпадает по времени, по срокам. Возможно, что мы даже спали на одних и тех же нарах. Не встретились же мы с Сережей Орловым только потому, что экипажи формировались один за другим, положение на фронте было тяжелое, люди сменялись очень быстро, не успев познакомиться, не успев как следует узнать друг друга. Стояла, как уже сказано, зима, было очень холодно. Все мы были одинаковы, в одинаковых танковых шлемах, очень холодных, в ватниках и полушубках, вымазанных в тавоте и газойле. Думаю, что я не раз встречал его в те дни…

О том, что Сергей Орлов был у нас и, возможно, жил в одной с нами казарме, я узнал только спустя некоторое время из попавшей мне на глаза книжки стихов с пылающим заревом на обложке. Так мне запомнилось. Книга называлась «Фронт», и в нее, как я помню, кроме стихов Орлова, входили и другие стихи.

Интересно, что когда я много лет спустя был у Сергея Орлова дома, в его домашней библиотеке книги этой не оказалось. Или он мне ее не показывал. Я не знаю почему, но Сережа как бы стеснялся этих своих стихов, может быть, они казались ему слабыми, словно бы он не хотел, чтобы они были кому-нибудь известны. Я как сейчас не помню, какими они были, те стихи учившегося здесь, в Челябинске, танкиста. Книжка его вышла в Челябинске после того, как лейтенант Сергей Орлов в составе танковой роты отправился на фронт.

Сам я увидел Сергея Орлова в Москве в 1947 году, на 1-м Всесоюзном совещании молодых.

Сергей Орлов написал много замечательных, много первоклассных стихов, которые должен был написать он и которые никто другой не написал и не мог бы написать. Но когда мы его хоронили, перед его распахнутой — в Кунцеве, под Москвой, среди поникших ветел и берез, — готовой принять его гроб могилой мы прочли его старые стихи, которыми он вошел когда-то в поэзию своего поколения и своей страны: «Его зарыли в шар земной…»

Мы его хоронили в дождливый день 12 октября 1977 года, тридцать три года спустя после того, как стих эти были написаны. Стихи эти, как оказывается, был написаны в 1944 голу. Обгорел он на Волховском фронте в том же сорок четвертом году.

Сергей Орлов умер несправедливо рано. Несправедливо потому, что когда умирает в том возрасте, в каком умер Сергей Орлов, человек, который уже умирал однажды, умирал так, как умирал Сергей Орлов, такая смерть кажется особенно обидной и несправедливой.

Я писал когда-то, еще при жизни Сергея Орлова, что он ни разу не рассказал в стихах о том, что горел в танке. Теперь, после его смерти, когда стали публиковаться его старые, не напечатанные им при жизни стихи, я увидел, что такие стихи у него были, он их просто не печатал. Это стихи возвращения.

Не таким, не в войну, с полпути,

Я мечтал в этот домик прийти.

Щеки в шрамах, в багровых рубцах

(Нету прежнего больше лица).

И дальше там у него о руках — строки, которых не привожу.

Остается небольшая малость:

Жизнь дожить без лишней суеты…—

писал он незадолго до смерти. Это тоже в не