Загул - Олег Зайончковский

– Ненормальная… – шепчет Надя.

– Сойдем с дорожки, – командует Игорь и перехватывает елочку за комель.

У обоих по спинам бегали бы мурашки, не будь сейчас без того холодно. Напряжение достигает предела… ненормальная набегает… и, не сбавляя хода, проносится мимо. Не прекращая голосить, она, словно жук, вскарабкивается вверх по склону, с которого только что съехали Нефедовы, после чего исчезает.

С минуту еще они переваривают впечатление.

– Простоволосая, с воем… – бормочет задумчиво Игорь.

– Пошли отсюда, пожалуйста… – Надин голос слегка дрожит.

Часть пути, оставшуюся до города, они проделывают оглядываясь. Впрочем, Игорь уже успокоился. Он убеждает Надю, что встреченная ими женщина была всего-навсего ведьма. Надя просит ее не пугать.

Наконец появляются первые городские домики. Они сидят на склоне балки в одинаковых белых шапках и окуривают стылое небо пряным дровяным дымком. Обращенные все в одну сторону, они всматриваются в ночь, словно зрители в ожидании представления. Однако Нефедовы этим домикам неинтересны – Игорь с Надей для них просто прохожие.

До Островского еще далековато, но идти становится веселей. Шолохова, Льва Толстого… Безлюдны улицы в частном секторе, но они согреты печным дыханием. Тишина их подзвучена успокоительным собачьим брехом, а над колодцами и по углам здесь даже светятся фонари. Только под фонарями с елкой надо быть осторожным – вдруг заметит тебя городская милиция… уж она-то не ведьма – мимо не пробежит.

Но вот наконец и он – угол Островского, семнадцать дробь три.

– Здравствуйте, Лидия Ефимовна!

Елочка внесена в сени и подвергается придирчивому осмотру хозяйкой и ее котом, рыжим, похожим на милиционера Кольку. Кот еще будет думать, но Лидия Ефимовна вполне довольна.

– Ах, Надежда… Ах, умница… – выпевает она. – Снегурочка ты моя!..

– А как же Дед Мороз? – обижается Игорь. – Разве не молодец?

– Ну и ты тоже… – снисходительно соглашается Лидия Ефимовна. – Ничего себе.

Задержание

Пьяный, заплутавший в Москве, сталкивается с ироническим равнодушием окружающих. Он спрашивает дорогу, а прохожие лишь посвистывают в ответ да покручивают пальцем у виска. Почему? Разве так неприлично заблудиться человеку в городе? Если бы этот же гражданин потерялся в горах, его бросились бы искать с вертолетами, и вопрос, что он пил и сколько, не стоял бы на первом месте…

Вертолеты в Москве летали, но строго по своим делам. По улицам расползались автобусы с трехзначными номерами. В скалах домов жили суслики – они сновали вблизи своих нор и посвистывали, но при малейшей опасности готовы были исчезнуть. Что-то в Нефедове их пугало – то ли сковорода в его в руке, то ли книга у него под мышкой.

Но как москвичи ни старались хранить свои топографические тайны, Игорь знал: если он будет идти, идти не сдаваясь, то обязательно выйдет к метро. Приезжему в этом городе не пропасть – лишь бы был грамотен. Неважно, гражданин России он или нет, трезв или пьян – любой гость столицы в своих скитаниях наткнется на спасительную двуглавую литеру. А в метро он найдет настенную схему, простую и понятную, как условное изображение нервной системы паука. И даже если разноцветные паучьи ножки запляшут и станут свиваться в его глазах, то и тогда метро отнесется к нему гуманно. Оно будет возить его с грохотом под Москвой – возить до тех пор, пока к человеку не вернется способность соображать и разбираться в схемах.

Нефедов в метро вел себя как положено: он не курил, не сорил и не ложился с ногами на вагонные диванчики, зная, что это привилегия бомжей. Но Игорь забыл о главном: при пересадках на станциях пьяному лучше не попадаться на глаза милиционерам. Подземная милиция самая строгая; она отличается от обычной уличной, к примеру, так же, как та отличается от почечуевской. Шутки плохи с подземной милицией.

– А-адну минуточку, гражданин!.. Вашш…мент…!..

Слова эти для Нефедова прозвучали громом среди грома метро. Делать вид, что ослышался, не имело смысла – платформа полна была всякого люда, но милицейский взгляд упирался конкретно в него. У Нефедова мелькнула мысль, что мента заинтересовала его сковорода. Он вздумал ее предъявить, но, к его удивлению, сковороды с ним уже не было. Вспоминать, где он ее оставил, Игорю было некогда… В таком случае, в чем же дело?

Мент сделал ладонью неоконченное движение к козырьку и, похоже, представился.

– Документики, гражданин!..

За шумом отходящего поезда Нефедов слов этих не расслышал, но легко прочел по губам.

– Подержите, пожалуйста… – он вручил милиционеру почечуевский том и стал сам себя обыскивать. Смысл этих действий был лишь в том, чтобы продемонстрировать послушание. Игорь прекрасно знал, что в отличие от сковороды документов при нем не было изначально.

Тем временем к месту действия подтянулись еще два сотрудника милиции, один из которых был в чине ротвейлера.

– Тэ-эк-с?.. – поинтересовался подошедший мент.

– Да вот, гражданин на ногах не стоит. И кажется, без документиков…

Если первое замечание прозвучало скорее гиперболой, то второе вполне подтвердилось.

– Нету… – Нефедов сокрушенно развел руками.

Ротвейлер приподнял бровь. Из всей троицы у него были самые умные глаза, но взгляд их не оставлял Игорю надежды на снисхождение.

Факт отсутствия у гражданина документов дал ход милицейской машине.

– Тэк-с! – удовлетворенно сказал подошедший мент.

– Пройдемте, гражданин! – весело скомандовал тот, который производил задержание.

Втроем они взяли Нефедова в конвой и повели куда-то вдоль платформы под любопытствующими взглядами публики. Впрочем, этап оказался коротким: он закончился вместе с платформой – там, где останавливается первый вагон и устроено зеркало для машинистов. Милиционеры отомкнули неприметную дверь, выкрашенную в цвет стены, и ввели Игоря в небольшое помещеньице. Пахло здесь как во всякой другой милицейской кандейке, и имелся, конечно, портретик Дзержинского. Непривычным лишь было полное отсутствие окон, даже зарешеченных.

Запершись, менты первым делом повесили на гвоздики свои фуражки. Затем с ротвейлера сняли намордник, и он тут же бросился к миске с водой.

– Присаживайтесь, гражданин.

Без головных уборов милиционеры выглядели менее официально. Казалось, им даже хотелось как-либо пошутить с задержанным, просто в головы пока не приходило ничего остроумного. Во всяком случае, составлять протокол они не спешили. Мент, который производил задержание, сел за конторский столик и выложил перед собой почечуевский том.

– «Мосты и тоннели», – прочел он на обложке и подмигнул напарнику: – Инновациями интересуется гражданин.

– Тэк-с… – усмехнулся напарник и подмигнул ротвейлеру.

– Что ж это вы – образованный человек и так надрались?

Нефедов опустил голову.

– Пробить его надо по базе, – подал совет напарник.

Производивший задержание и ротвейлер взглянули на него, как на идиота:

– Как же ты его пробьешь, если он без документов?

– Тэк-с… – стушевался напарник.

– Мы сделаем вот что… – Мент, производивший задержание, задумчиво побарабанил пальцами. – Мы проведем с гражданином профилактическую беседу.

Вздохнув, Игорь приготовился к тяжелому разговору, но милиционер достал из столика общую тетрадь и что-то молча в ней записал.

– Отчет, – пояснил он. – Профилактическая беседа произведена с гражданином… как вас?..

– Почечуев, – сказал Нефедов.

– С гражданином Почечуевым. Распишитесь вот тут.

– Спасибо!.. – Игорь выдохнул с облегчением. – Спасибо огромное… Мне можно идти?

Менты и ротвейлер переглянулись.

– Хотите так сразу?.. А вы под поезд не свалитесь?

– Ни в коем случае! – горячо заверил Нефедов. – Мне еще надо на электричку успеть.

Ротвейлер пошевелил бровями.

– Ну ладно, – разрешил мент, производивший задержание. – Ехайте, гражданин Почечуев. Но чтобы дома и сразу в постель.

Он лично вывел Нефедова на платформу и, сделав опять попытку козырнуть, посадил его в поезд.

Хинкали

– Ты хоть бы кровать заправил.

– Вот еще… Горничная придет.

– Придет она, как же…

Горничную тут действительно не дождешься. Оно и неудивительно, ведь курортный сезон в здешних краях сменился уже мандариновым. Пансионатская обслуга смотрит на последних отдыхающих с отвращением, а чаще не смотрит вовсе. Все свои запасы общительности местные служащие изливают друг на друга. Собравшись числом от двух в коридоре или где-нибудь на углу, они часами орут и жестикулируют. Крик – их естественная форма коммуникации; жители Кавказа, они так и беседуют, словно сидят на разных горах. Однако о чем они говорят – это отдыхающих не касается.

А постель Игорю и впрямь не мешает прибрать – свою половину. Вселившись в этот номер, Нефедовы первым делом сдвинули кровати, образовав из них подобие двуспального ложа. Но только подобие, потому что посередине оно все равно разделяется жестким ребром. На ночь глядя Игорь с Надей встречаются то «у него», то «у нее», но потом раскатываются и спят врозь. Соответственно и по утрам: каждый заправляет свою постель отдельно. Точнее сказать, Надя свою заправляет, а Игорь ждет горничную.