Любовь ювелирной огранки (СИ) - "Julia Candore"

Пелагее показалось, что по ней проехался асфальтовый каток. Тело пронзило шипами боли, и она отключилась так быстро, что даже собственного крика не услышала. Зато вороны, дремавшие на ёлках, услышали еще как и с траурным карканьем тучей взвились под серое небо. Где-то сошла снежная лавина. Барс, чутко шевеливший ушами во сне, вскочил на все четыре лапы.

Очнувшись посреди замороженного белого мира, под небом, усыпанным звездами, Пелагея не почувствовала ни холода, ни боли и решила, что умерла. Лицом к звездам она пролежала совсем недолго: внутренний голос куда-то настойчиво ее звал.

Она поднялась — во всём теле царила такая невероятная лёгкость, что хотелось взмахнуть крыльями, которых нет, и взлететь (что очень вряд ли). Пелагея делала шаги и повороты вокруг своей оси, но по-прежнему не могла превратиться в горлицу.

Поэтому отправилась пешком.

Внутренний голос был чрезвычайно напорист. Он убеждал идти «туда». Да, «вон туда». Ровно туда, куда уходило обширное созвездие Медвежьей Лапы, а еще чуть дальше мерцало звездное скопление под названием «Тюлень на лежбище».

Иероглифы прочно обвились вокруг сердца Пелагеи (или что там вместо сердца?). Они же управляли ее ногами. Как их остановить? А, пусть себе идут.

Она не знала, что Безголовому, которого на нее натравили, помимо собственно убийства поручили оставлять на поверхностях активные знаки, которые в случае провала должны были привести ее к пункту назначения. К той, кому Пелагея нужна живой или мёртвой. Но лучше всё-таки мёртвой.

Снежный барс быстро отыскал след своей беспечной ученицы. И не менее быстро попал лапой в капкан. Заслышав рык, от которого в отдалении сошла очередная лавина, Пелагея решила поторопиться: мало ли какие кровожадные монстры водятся на том свете!

Она всё еще считала, что по замёрзшей пустыне бродит ее неприкаянная, разлученная с телом душа.

А Ли Тэ Ри тщетно пытался выбраться из капкана, пока не сообразил сменить ипостась и обратиться эльфом. Морщась от боли, он кое-как раскрыл железную зубастую пасть ловушки и оценил размеры ущерба. Его нога будет долго заживать. Без специального эльфийского снадобья — очень долго.

Потом куратор вдруг почувствовал, что чего-то не хватает. Порылся в карманах, вытряхнул из плаща всякую мелочь вроде бусин и отбракованных рубинов. Закатал рукава — и наконец понял: браслет, поглотитель активных знаков. Он, как идиот последний, его потерял.

И если его подобрала Пелагея, и если… О-о-о!

Ли Тэ Ри обхватил голову руками так крепко, будто хотел любой ценой удержать ее от взрыва. Голова действительно вот-вот собиралась взорваться. Ответственность, слишком много проклятой ответственности. Как, скажите на милость, вот как ему с перебитой ногой спасать Пелагею от нависших над нею угроз?!

Относительно того, что угрозы нависли, он сомнений не допускал.

Его привычный жизненный уклад день за днём непоправимо рушился. Сначала он согласился на условие Вершителя, потом уступил Пелагее и отправился сквозь вечную ночь на поиски какой-то там подруги.

Если постоянно давать слабину, в один прекрасный день разные люди, Вершители и феи не оставят в твоем расписании ни минутки для тебя самого.

Ли Тэ Ри слишком поздно поумнел. Всё, отныне никаких уступок.

Глава 19. Монстр под землей

Круглогодичная зимняя ночь в кои-то веки сменилась выжженным днём лета. Но Пелагея не придала этому значения. Ее чувство самосохранения вместе с трезвым рассудком уже давно валялись в отключке. Подумаешь, ночь кончилась! Подумаешь, сугробы исчезли! Ах, как замечательно хрустят под ногами камешки!

Спустя много, очень много шагов неутомимую Пелагею принесло на равнину, где не было решительно ничего. Ничего, кроме колодца, вырытого в земле и снабженного каменной лестницей.

Сквозь ступени проросли какие-то сорняки. Там же на правах собственника поселился белый мох сфагнум. Пелагею потянуло к ступеням, хотя в здравом уме она ни за какие коврижки не стала бы спускаться в эту мрачную яму.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Неправильный зов сердца вёл ее всё ниже и ниже. Фальшивый голос разума убеждал, что лишь коснувшись дна, можно как следует оттолкнуться и выплыть на поверхность, где у судьбы для тебя полно заманчивых предложений.

Только вот неувязочка: воды в колодце не было.

Даже если сильно постараешься, не выплывешь. И навряд ли судьба предложит тебе что-то ценное, помимо жизненного опыта.

Но сегодня Пелагея не анализировала и отказывалась вести какие-либо внутренние диалоги. Она шла без единой рациональной мысли в голове. Только сердце колотилось гулко и неистово: «Бум! Бум! Бум!».

Хотя постойте: какое сердце? У Пелагеи же, вроде бы, на его месте живой кристалл. Тогда что это так колотится?

Она очутилась на самом дне, в полутьме, и различила впереди очертания чего-то огромного, округлого и склизкого. Гигант дышал: вдох — выдох, вдох — выдох. По переплетению бурых тяжей, туго обвивших его подобно рыболовной сети, бежала настоящая кровь. А стук, который тревожно отдавался в ушах, оказался стуком именно его сердца.

Когда гигант приоткрыл глаз и направил расфокусированный взгляд на Пелагею, у той зачастил пульс. Да она бы, наверное, и в обморок упала прямо там, в колодце, если бы не одно обстоятельство.

Обстоятельство в лице Джеты Га, завернутое в шуршащий комбинезон цвета хаки. Вооруженное хищным оскалом и кривой саблей, наверняка невероятно острой.

Терять сознание, учитывая все вышеперечисленные факты, было бы верхом неосмотрительности.

— Приветствую, — металлически изрекла Джета Га. — Я ждала тебя.

— Вы кто? — удивленно заморгала Пелагея. И сообразив, что задавать такие вопросы в лоб при первой встрече несколько невежливо, поспешно добавила: — День добрый!

— Ты еще не поняла, зачем ты здесь? — сощурилась Джета, приближаясь и помахивая саблей. Из-за ее спины на Пелагею жутко таращился кровавый монстр. — Мне от тебя кое-что нужно.

— Знаете, обычно я с радостью делюсь всем, чего ни попросят. Но сегодня я несколько не в ресурсе, — стараясь быть максимально тактичной, сообщила та. И со вздохом опустилась на корточки. — Устала, сил нет.

Судя по всему, действие стимулирующих иероглифов подошло к концу. Пелагея чувствовала себя как варёная муха. Как муха, угодившая в суп, где варились чьи-то желания и амбиции. Сабля в руках Джеты Га наводила на мысль о расправе. Глазастый гигант до дрожи пугал. Но у Пелагеи не оставалось энергии на то, чтобы сопротивляться. Убьют ее? Ну и ладно. Значит, участь у нее такая.

На нее замахнулись, и маленькая слабая фея выставила перед собой руку — ничтожный щит против сабли. Но жест, на удивление, сработал.

— Это… Это что такое? — вскричала Джета Га, которая словно прилипла к воздуху. — Ты что себе позволяешь?

— Правильно. Стой, где стоишь! — раздался позади Пелагеи пронзительный голос куратора. — Ты у меня за всё ответишь.

— Ох, надо же, кто пожаловал! — процедила Джета. — Верный телохранитель! Ты думал, я не подготовилась? О-о-о, я хорошо подготовилась. Стреляйте, ребята!

«Ребята», видимо, сидели в засаде на скрытых верхних ярусах. Со всех сторон в Пелагею и Ли Тэ Ри вдруг посыпались стрелы. И эльф едва успел подбежать к своей ученице, чтобы ее обнять. Инстинктивный, спонтанный порыв, не подкрепленный доводами рассудка.

Как выяснилось в дальнейшем, весьма полезный.

Пелагея ощутила его руки у себя на талии, и ее немедленно пробрал озноб. А вслед за ознобом случился прилив сил — столь значительный, что с ладоней сорвалось огненное облако, образовав защитный светящийся купол. И стрелы буквально сгорели, не долетев до цели. Они осыпались пеплом где-то на половине пути.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да что за… — пробормотала Джета, силясь отлепить свои конечности от заданных координат.

— Мы уходим, — проинформировал ее Ли Тэ Ри. — И только попробуй еще хоть раз заманить мою фею в свое логово.

Он развернулся и двинулся обратно к лестнице. Пелагея поспешила за ним. И лишь теперь заметила, что он хромает, а штанина у него на ноге щедро пропитана кровью.