Ночь напролет - Джейн Кренц

– С уверенностью сказать, что они не правы, я не могу. Должен признать, я в настоящее время действительно немного не такой, как всегда.

Железом прозвеневшая в его голосе спокойная уверенность потрясла Айрин. Никогда раньше ей не доводилось разговаривать по душам с человеком, который тоже, как и она, носил ярлык посттравматического стресса.

– У вас есть ритуалы? – неуверенно поинтересовалась она. – Какие-то особые, установленные вами самим правила, которых вы всеми силами стараетесь придерживаться, даже зная, что некоторые сочтут вас из-за этого немного чудноватым?

– Например, не выключать свет всю ночь?

Айрин поморщилась.

– Да.

– А то!

– Бывает такое иногда, что вы внезапно впадаете в уныние? – продолжала допытываться Айрин.

– И такое тоже бывает.

– Дурные сны снятся?

– Эх, а у кого ж их не бывает?

– По моему мнению, – мягко сказала Айрин, – граница между нормальным и не совсем нормальным порой довольно расплывчата.

– Тут я с вами совершенно согласен, на все сто процентов. – Люк преодолел разделявшее их короткое расстояние и остановился прямо перед Айрин. – Должен признаться, что сейчас для меня нет ничего более нормального и естественного, чем поцеловать вас.

Айрин при этих словах обдало жаром. Все ее существо потрясло незнакомое, пронзительное ощущение. Она было открыла рот с намерением объяснить, что это одна из сторон ее жизни, где она, как ей кажется, не вполне нормальна.

Но Люк не дал ей возможности пуститься в пространные рассуждения на тему ее пониженной сексуальной возбудимости, поскольку в этот момент он прильнул к ее губам, а она вдруг неожиданно для себя, невероятным образом пришла в возбуждение.

Нервы, и без того натянутые как струны, ожег адреналин. Она была не просто возбуждена – ей казалось, она умирает от желания. Такой ненасытной жажды – дикой, жгучей и неодолимой – она никогда еще не чувствовала.

Что-то пробормотав возле ее губ, Люк положил ей руку на затылок, удерживая ее голову для поцелуя, другой рукой, прижимая ее к себе, обнял за талию. Айрин сквозь ткань его джинсов почувствовала твердую, напряженную и требовательную плоть.

Его губы неистово теребили губы Айрин, вынуждая ее приоткрыть рот. Но она противилась вопреки своему желанию. Стремительный переход к близости застал ее врасплох. «Это тебе не обычная медленная и скучная канитель со всяческими предосторожностями», – подумала она.

Но язык Люка действовал подобно рапире искусного фехтовальщика – быстро, дерзко и легко, заставляя Айрин вонзать ногти ему в плечи. Она вдруг поймала себя на том, что вовсе не чувствует робости – напротив, хочет вступить с ним в эту игру и отразить нападение.

Очень нежно, чувствуя себя безрассудно смелой, она сомкнула губы на его губе и в ответ почувствовала, как Люк рукой проник под край ее свитера, коснувшись теплыми сильными ладонями ее тела.

Словно молния пронзила Айрин. Она крепко обняла Люка и что есть силы прижалась к нему. Казалось, все ее тело, с головы до пят, потрескивало, будто заряженное электричеством.

Люк тяжело дышал. Поднявшись на цыпочки, Айрин слегка прикусила ему мочку уха и сразу почувствовала, как волной по его телу прокатилась дрожь.

Возможно, она привыкла быть более сдержанной, чем он, в проявлении своих чувств, и удручающе короткий список мужчин, побывавших у нее в постели, – верное тому свидетельство.

Люк поднял голову, прерывая жаркие объятия, что далось ему, по-видимому, с трудом.

– Мне лучше уйти сейчас, пока я еще в силах сделать это, – сказал он. – Еще немного – и я останусь здесь на всю ночь.

Айрин осознала, что это Люк, не она, решил остановиться. До чего ж неловко. Еще пара минут – и она повалила бы его на пол.

Она откашлялась, чувствуя, как пылает ее лицо.

– И то правда. Мы с вами слегка забылись. Все это адреналин, бушевавший в нашей крови. Я где-то читала, что он – мощная сила, влияющая на человека. Таким образом работает основной инстинкт выживания, особенно после того, как удается избежать катастрофы. Природа сигнализирует о необходимости где-нибудь почерпнуть жизненные силы.

– Вот как? – Губы Люка медленно растянулись в улыбке. – Вы изучали специальную литературу по предмету?

Айрин не знала, куда девать глаза от смущения.

– Ну, ведь нас с вами не связывает то, что можно было бы назвать близкими отношениями. Да что тут говорить! Мы с вами вообще едва знакомы.

– Вы забываете о нашем с вами в высшей степени качественно проведенном времени.

С вестибулярным аппаратом Айрин что-то случилось: ее тело так и валилось вперед, прямо Люку в объятия. Чтобы как-то справиться с собой, она уселась на мягкий подлокотник дивана и, положив ногу на ногу, предприняла героическое усилие изобразить искушенность и равнодушие. «Это же только поцелуй, ничего больше. Возьми себя в руки».

Она вскинула голову, что, по ее мнению, должно было продемонстрировать абсолютное хладнокровие.

– Думаю, нам лучше сменить тему, вы не находите?

– Как хотите.

– Так будет лучше. Уверена, утром мы с вами почувствуем неловкость за этот эпизод.

Люк взглянул на часы.

– Должен сообщить, что времени сейчас уже около пяти утра, а я ровно никакой неловкости не чувствую.

– Вам нужно поспать. Нам обоим нужно поспать.

– Вряд ли я теперь усну, – ответил Люк с удивительным безразличием и подошел к двери. – Я, наверное, потом возненавижу себя за то, что спросил вас об этом, но мне хотелось бы избежать в будущем подобных ночных сюрпризов. Что вы собираетесь делать теперь, когда от дома Уэббов остались одни головешки?

Вопрос поверг Айрин в растерянность. Она остановилась.

– Не знаю, – призналась она. – Теперь, думаю, нужно выяснить, кто присматривал за домом Памелы. Я вряд ли ошибусь, если предположу, что сама она дома не убиралась. Она с детства привыкла, что домом занимается прислуга. Да и не управилась бы она сама с хозяйством. И вообще, она здесь, в Дансли, подолгу не жила. Ей нужен был кто-то, кто приглядывал бы за домом.

Люк кивнул – словно в подтверждение уже сделанному им заключению.

– Я так и понял, что вы не сдадитесь, – сказал он.

– Не могу. Пока.

– Знаю.

«Кто-кто, а уж он действительно знает», – подумала Айрин. Серьезные сомнения насчет благоразумия ее действий у него есть, но он ее по крайней мере понимает.

– Увидимся утром, – сказал Люк и открыл дверь, впустив в дом струю ночной прохлады. Он вышел на крыльцо и, задержавшись, обернулся. – Кстати, хочу сказать пару слов насчет этой вашей теории, что чуть не случившийся у нас с вами бурный секс прямо на кухонной стойке – действие неизрасходованного адреналина, первобытные инстинкты выживания и прочая психологическая чушь.