Древнее проклятие (Грешный и влюбленный) - Кристина Додд

Ее летняя шляпка из соломы осталась там, где она ее бросила. Светло-каштановые волосы ее из-за постоянного пребывания на жарком солнце Сомерсета выгорели, местами даже до белизны, и обрамляли лицо, ниспадая с висков густыми кудряшками. Бриз с моря слегка шевелил складки на ее юбке, теплые лучи ласкали кожу, золотисто-смуглую, как спелый желудь. Ранд И сам был не прочь превратиться ради нее хоть в ветер, хоть в солнечный луч — погладить шелковистую кожу или скользнуть под юбку. Это, увы, невозможно, потому приходится строить из себя стража, который, словно древний воитель, бдительным взором оглядывает окрестности — а ну как невесть откуда явится нежданная опасность?

На обветренных утесах, однако, не замечалось ни малейшего движения, разве что время от времени всколыхнутся и пойдут мелкой рябью под налетевшим ветром зеленые волны папоротника, вереска или упругой свежей травы. Самого прибоя видно отсюда не было, но шум его волн до ушей доходил. А еще Ранд видел, как уходит вдаль темная синева океана, сливаясь на подернутом дымкой горизонте с голубизной неба.

За эти три недели Ранд и Силван обследовали едва ли не все дальние уголки поместья, и теперь излюбленным местом их прогулок стала Буковая ложбина. До нее было рукой подать от дома, так что сил на дорогу уходило немного, и в то же время здесь они чувствовали себя в уединении. Буковые деревья росли тут привольно, огромные валуны защищали их от ветров. Цвели гвоздики, яркими, праздничными пятнами разбросанные по траве, струился извилистый ручей. В море ручей не впадал, а срывался с утеса, невдалеке от того места, где они остановились, и серебряная арка этого небольшого водопада распадалась на мелкие брызги, ударяясь о камни внизу, и лишь затем соединялась с морем. Силван очень любила, свесившись с утеса, глядеть на водопад.

А его это пугало до смерти. И он злился на себя за собственную трусость. Не будь он трусом, он мог бы, оказавшись на самой верхушке плавно уходящего к морю пригорка, которая сейчас как раз у него над головой, слегка разогнать свое кресло на колесах — и оно само бы покатило, понемногу набирая скорость, так, чтобы с разбегу слететь с обрыва, в подражание ручью, И рухнуть в море рядом с водопадом.

Но время еще не пришло. Пока рано. Сначала ему хотелось бы…

Силван пробудилась. И вздрогнула. Глаза ее, того же оттенка, что и трава под ее головой, с ужасом вглядывались в какую-то невидимую Ранду смертельную угрозу. Мышцы, которые только что он видел расслабленными и спокойными, опять напряглись. Казалось, она готова вот-вот вскочить и убежать.

Нет, не только трусость заставляет его оттягивать неизбежный конец. Сначала он должен попытаться понять, что же мучает Силван, какие кошмары не дают ей спать. Кто знает, не поможет ли это распутать клубок его собственных страхов?

Склонившись, Ранд осторожно взял ее за ногу. Силван попыталась вырваться, но он крепко держал ее лодыжку.

— Спокойно, — сказал он, — я всего лишь собираюсь сделать вам массаж.

Она с силой рванулась из его рук и замотала головой, словно желая стряхнуть с лица прилипшую паутину.

— Не хочу!

— Вам понравится. — Сняв туфельку, он положил ногу Силван на свое колено.

— Не надо, — резко повторила она, но, должно быть решив, что повода злиться нет, попыталась смягчить тон. — Не стоит вам затруднять себя. К тому же… — Силван замялась. — Я щекотки боюсь, — по-детски призналась она.

Ранд, не слушая, стал водить кончиками пальцев по белому шелку чулка, обтягивавшего ее ногу.

— Один мой друг научил меня простейшим приемам массажа.

— Друг! — фыркнула Силван. — Скажите лучше — любовница.

— Танцовщица, — улыбнулся Ранд. — Но ведь приятно, разве нет?

Она попыталась подыскать еще какую-нибудь причину, оправдывающую ее неуступчивость, и наконец выпалила самое несуразное:

— Вы же мое нижнее белье увидите.

— Уж поверьте мне, я нимало не заинтересован в разглядывании вашего нижнего белья.

Вряд ли человеческий голос способен был бы прозвучать более искренне, и Силван, должно быть, это почувствовала, потому что, дернувшись приличия ради еще разок и убедившись, что ее сопротивление напрасно, она прикрыла глаза и предоставила ему полную свободу действий.

Он не соврал. Его и в самом деле мало интересовало ее нижнее белье.

Вот что под ним — это дело другое.

— А почему вы не высыпаетесь? Не спится по ночам? — поинтересовался он. Она ответила чересчур поспешно:

— Я вообще мало сплю.

— А я-то думал, что, быть может, вас дух беспокоит. — Почувствовав, как вздрогнула Силван, он довольно засмеялся. — Ага! Я угадал, вы видели привидение.

— Только раз.

У нее был такой недовольный голос, словно у обиженного, надувшегося ребенка, но Ранд как ни в чем не бывало принялся массировать другую ногу.

Силван и на этот раз попробовала вырваться:

— Да перестаньте же!

— Но ведь не было щекотно, правда? Она нехотя кивнула.

— Это потому, что я знаю свое дело. Если хотите, я помассирую вам плечи и спину. — «И грудь, и все остальное». Это уж он мысленно добавил. Вслух сказать побоялся.

— Я серьезно говорю: мне не хочется этого, лорд Ранд.

Слова ее прозвучали невыносимо чопорно. Но в этот момент ветерок вновь приподнял ее юбку, и взору Ранда представилась вожделенная картина, Он так засмотрелся, что и про массаж забыл. Но тут Силван пошевелилась, и Ранд, испугавшись, как бы она не заметила его откровенно жадного взгляда, возобновил прерванное было занятие. И прерванный разговор тоже.

— А когда вы его видели, этого вашего духа?

— Хм. — Ей явно не очень-то хотелось откровенничать на этот счет. — В свою самую первую ночь в этом доме.

— В ту самую, значит, когда и Перт пострадала.

— Ну да, но это же глупость, правда? Духи камнями не швыряются.

— Так, быть может, ваш дух — живой человек? — Он наклонился к ней. — Послушайте, Силван. Закройтесь в своей комнате и спите себе спокойно. Подоприте еще дверь чем-нибудь изнутри. Никаких духов не бывает, а живой человек такую преграду не преодолеет.

Она еле слышно пробормотала:

— Да не из-за призрака я плохо сплю. Дух Клэрмонт-курта тут ни при чем.

Так, выходят, что-то мешает ей спать. Уж не грезы ли о нем, а? Он уж собрался ляпнуть что-нибудь на этот счет, но побоялся рассердить ее — она выглядела такой умиротворенной. Грудь ее поднималась и опускалась в ритме дыхания, и она, похоже, так и не замечала, что ее юбка задирается все выше и выше.

Не надо было ему смотреть. От этого желание только усиливалось, а на что ему иметь желания? Но и отвернуться не было сил — скорей уж он отвернулся бы от врат небесных.