Научи меня любить - Елена Филипповна Архипова

– Там лед. Нам очень неудобно за этот инцидент! Приносим свои извинения. Этот человек больше не появится в этих стенах. Просим принять наши извинения. Ваш ужин за счет заведения.

Герберт же лишь кивнул, и парень испарился.

– Извини, не сдержался.

– Спасибо, что заступился, и прошу прощения за эту сцену. Не видела его почти 15 лет и, надеюсь, больше никогда не увижу! – Аглая поднесла к губам бокал с вином и сделала большой глоток.

– Я заслужил разрешение пригласить тебя на первый танец после выступления танцоров? – Герберт улыбался, глядя ей в глаза.

– Не боишься, что я отдавлю тебе ноги?

– Не боюсь! Но, я уверен, что ты наговариваешь на себя! – казалось, этот инцидент лишь улучшил настроение Герберта.

Ни он, ни Аглая не смотрели по сторонам, а потому не видели того, как удивленно смотрели на них те, кто успел увидеть эту стычку. И уж, конечно, они не могли слышать того, что сказал Павел своему другу:

– Алекс, ты проиграл эту партию, даже не начав играть!

– Охренеть! Вот это Герыч дает! Это за что ж он тому мужику по мордасам-то врезал, как думаешь? И, кстати, откуда такое убеждение в моем проигрыше?? Может, этот мужик подсадной уткой был. Не думал над этим?

– Ой, дружище, ты сам-то веришь в то, о чем говоришь? – усмехнулся Павел.

Глава 13

Герберт сел в машину и бросил короткое шоферу:

– Домой!

Затем нажал на телефоне одну цифру, дождавшись ответа, произнес:

– Я должен знать о ней все. От места и времени рождения и до сегодняшнего дня. Идиота этого с его бабой до дома проводили?

– Да.

– Объяснили ему, чтоб он не смел никуда жаловаться?

– Да.

– Услышал? Понял?

– Мы постарались до него это донести.

– Хорошо. С Аглаи глаз не спускать.

– Понял.

Герберт положил руку на сиденье и, откинув голову на подголовник, прикрыл глаза. Перед глазами тотчас возникло ее лицо и взгляд серых глаз. Не тот, что видели все, когда она окидывала окружающих холодно и даже чуть высокомерно, а тот, что был у нее, когда они танцевали танго.

О! Эти глаза умеют полыхать раскаленным металлом!

Вспомнив танец, машинально потер ногу. Колено пекло, места переломов ныли. Он процедил сквозь зубы ругательство:

– Идиот. Вспомнил юность? Выпендрился перед бабенкой? Молодец!

Посидел, растирая больную ногу какое-то время, и все-таки набрал еще одного человека. Это был его личный врач. Тот ответил почти сразу, выслушав Герберта, произнес:

– Укол я разрешу тебе сделать, но ты должен будешь приехать на обследование.

– Хорошо, – Герберт устало вздохнул, – через неделю тебя устроит?

– Устроит. Я подготовлю палату. Жду тебя у себя в клинике. Имей в виду, обследование будет полным. Для всех окружающих ты будешь недоступен неделю.

– Вот прям для всех? – усмехнулся Герберт.

– Исключение сделаю лишь для твоей сестры и, может быть, для той женщины, с которой ты танцевал танго. При условии, конечно, что она пройдет мой личный контроль!

– Какой умный выискался на мою голову! И все-то ты знаешь! – Герберт хохотнул и опять погладил ноющую ногу. – Док, ну, какой твой личный контроль? На рентген ее погонишь или сначала к гинекологу?

– Надо будет – и туда, и туда загоню! Но от личной беседы она не отвертится, имей это ввиду.

– Слушай, а почему ты считаешь, что она появится в клинике в эту неделю? Ну, так, чисто гипотетически?

– Ради нее ты забыл о своей ноге и танцевал танго. Напомни, когда ты танцевал его в последний раз? – Герберт молчал, и врач продолжил:

– Герберт, ты пригласил ее на танго! Танец любви и страсти!

– Док, да ты у нас романтик. «Танец любви», «Танец страсти», – Герберт усмехнулся.

– Ты понял, что я хотел тебе сказать. Все, сынок, жду тебя через неделю! А за девочку держись обеими руками и своими больными ногами. Она та, кто тебе нужен!

Врач давно уже положил трубку, а Герберт все так и сидел, улыбаясь странной улыбкой. Очнулся лишь тогда, когда машина съехала с трассы.

– Вот ведь старый хрыч! Все-то он знает! Ген, заезжай сразу в гараж и подгони коляску.

Водитель глянул в зеркало заднего вида и молча кивнул. Он слишком хорошо знал своего шефа, чтобы задавать глупые вопросы. Уже только по тому, КАК Герберт сел в машину, распрощавшись со своей мадам, он понял, что хозяину плохо. Но в этом шеф никогда и никому не признается. Если вот только личному врачу, попросив у того укол.

Даже сейчас, когда нога болит так, что он попросил инвалидное кресло, он будет работать до последнего, пока укол не притупит боль и не позволит ему уснуть.

А Герберт не работал, что-то набирая в телефоне. Он писал сообщение Аглае:

«Благодарю за прекрасный вечер! Надеюсь, ты не пожалела, что я отвлек тебя от работы?»

Она прочла его сразу, значит, ждала. И сейчас набирала ему ответ, он это видел по бегающим точкам рядом с ее фото.

«Не в моих правилах жалеть о чем-то, что уже сделано. Надеюсь, нога не сильно болит?»

Прочитав это, Герберт скривился, значит, она все-таки его жалеет. Она ничем не лучше всех остальных. Но тут от Аглаи прилетело еще одно сообщение:

«Я сейчас о той твоей ноге, на которую я наступила. Надеюсь, не придется ее ампутировать?»

Он расхохотался, удивив этим шофера – тот быстро глянул в зеркало и вернул взгляд на дорогу, точнее, на ворота, что медленно открывались перед машиной.

– Нет, она все-таки не так проста, – проговорил с довольной улыбкой Герберт.

Странно, но именно от этой женщины Герберт ждал жалости. Тогда у него был бы повод, причина причислить ее ко всем остальным. Сейчас эта женщина не давала ему такого повода. Это и радовало, и раздражало его одновременно. В ответ на это ее сообщение