Присвоение (СИ) - Кистяева Марина

Он оторвался от неё, что-то неразборчиво сказал и заскользил губами по открывшемуся участку шеи, оставляя влажный и горячий след на её коже. Женя задышала чаще. Мужская рука дернула свитер кверху, добравшись до голой груди и сразу же сжала сосок. Не больно, ощутимо. Женя пискнула, покачнулась. Ей никак не удавалось сосредоточиться на том, что с ней делал Степан.

– Давай в спальню, – выдохнула она, запуская свои пальцы в отросшие волосы Барсова.

– Зачем? Я хочу тут. Я люблю трахаться там, где мне приспичит. Приспичило тут. Ты же чувствуешь, – для пущей убедительности он толкнулся бедрами вперед, давая ей понять, насколько сильно возбужден.

По спине Жени прошелся неприятный холодок.

Степан продолжил ласкать грудь и целовать шею девушки, не отпуская её. Женя попыталась опустить ногу, но куда там! Её бесцеремонно вернули назад и пошли дальше. Степан надавил ладонью на пах Жени, сначала через штаны, потом нырнул в них, пробрался в трусики и устремился вниз. Его пальцы проникли в складочки, один ворвался в не совсем подготовленное лоно.

Женя зажмурилась. Она не думала, что потеряет девственность у входа в чужой дом…

Движение. Ещё одно движение. Пальцы Степана точно знали, что делать.

Женя не удержалась и всхлипнула, пытаясь оттолкнуть от себя мужчину.

– Нет…

Тщетно.

Паника подобралась ближе, скользнула отвратительной змеей на грудь, зашевелилась, намереваясь свернуться клубком.

– Степан, не тут… хватит…

– Не тут? – на лице мужчине не дрогнул ни один мускул. – Какая разница где?

– Что? Ты… Ты с ума сошел! Какая разница… Я же… Я же девственница… – Женя не заметила, как слезы отчаяния сорвались из глаз.

– И что? – снова недобро уточнил Степан, но двигать рукой перестал. – Ты пришла ко мне в дом. Принесла свою девственность на блюдечке с голубой каемочкой. Значит, я могу с ней делать всё, что захочу! Взять, где захочу и когда захочу!

– Нет!

– Да, черт возьми!

И снова толчок.

– Нет! – уже сильнее забилась Женя, вырываясь, толкая его в грудь, царапая шею. Она сама не заметила, когда наполненность в лоне исчезла и хватка ослабла, а в следующую секунду вокруг девушки образовалось пространство.

Степан сделал шаг назад, сверкнув глазами и заваливаясь на здоровую ногу.

– Успокойся.

– Ты…

– Успокойся, я сказал. Всё! Ничего не будет. А сейчас живо поднялась в свою комнату. Дорогу показывать тебе не буду. Входная дверь замкнута на мой отпечаток. Раздевайся и ложись спать. Тебе есть о чем подумать.

– Я никуда не пойду… Я…

Женя не договорила, зажав рот ладонью.

Потому что говорить было некому. Степан развернулся и, хромая, направился в сторону кухни.

Была мысль броситься за ним. Женя тормознула себя, её била крупная дрожь. Чтобы как-то успокоиться, девушка обняла себя за плечи.

Тихо… Всё хорошо. Всё хорошо… Она провела рукой по спутанным волосам, поправила кофту.

Можно вызвать такси. Можно вызвать даже правоохранительные органы.

Можно всё же подняться наверх и лечь спать. Зарыться под одеяло, поплакать.

И подумать.

А утром… А утром будет другой день, в котором она проснется поумневшей и повзрослевшей.

* * *

Утро настигло Женю в душе.

Полусонная, не помня себя и прошедшей ночи, прошлепала в душевую.

Открыла кран, настроила воду. Сначала собиралась принять контрастный душ, потом махнула рукой. Перед кем геройствовать? Ей бы просто прийти в себя.

От всего.

Женя выдавила на руку гель для душа и принялась растирать его по телу, когда дверца душевой отъехала в сторону. Сначала Женя не поверила в происходящее. Это ей кажется… Не может быть, чтобы Степан настолько ошалел, что пришел к ней в душевую. Даже не в спальню. Хотя после вчерашнего и в спальню было бы перебор.

Но то, как по коже девушки рассыпались мурашки, стало холодно, а потом тепло окутало со всех сторон, домыслы отошли на задний план.

Да и сужение пространства ощущалось стремительно. Такое не перепутаешь.

И лишь потом Женя вспомнила, что она голая!

И Барсов тоже…

Девушка перестала что-либо делать. Не обернулась. Не завизжала. Не вспомнила могучий русский, которым нет-нет да тоже пользовалась.

Она лишь сглотнула вязкую слюну, что наполнила рот, и прикрыла глаза.

Он сейчас уйдет… Степан…

Не тронет. А она спокойно домоется и спустится вниз. Приготовит вкусный завтрак и, возможно, посмотрит в глаза Барсову. А потом… Она не знала, что будет, так далеко Женя не заглядывала.

Оказывается, будут прикосновения. И руки Степана, забирающие у неё гель.

После таких телодвижений Женя не смогла остаться равнодушной. Дернулась, попыталась развернуться, но ей не позволили.

Всё происходило в тишине, под шум льющейся воды и сбившегося дыхания.

Степан встал за спиной Жени в опасной близости. Она чувствовала его тело своим.

Не могла не чувствовать…

Хорошо, что мужчина забрал у неё гель, иначе Женя уронила бы бутылку.

Говорить ничего не хотелось. Вернее, ничего умного не приходило в голову. А сказать что-то надо было.

Женя снова прикрыла глаза, уперевшись одной рукой в темно-коричневую стену душевой. У Степана даже в гостевой комнате имелась большая ванная с отдельно стоящим душем. Не душевой кабиной, а именно душем, который очень пришелся по вкусу Жене.

Чего лукавить, ей всё нравилось в доме Степана.

И он нравился…

Куда больше, чем следовало, судя по происшедшему вчера.

Или нет… Или всё правильно было вчера…

Она так и не определилась.

Мужские руки коснулись её спины и принялись размазывать гель по коже. Ни она, ни Степан не воспользовались губкой. Его движения были нежными, плавными.

Почти ласкающими…

Женя откинула голову назад, подставляя лицо под тугие струи воды. Её начинало потряхивать от внутреннего напряжения, от спирали, которая с каждой проходящей секундой закручивалась всё сильнее. Степан коснулся плеч девушки, затем лопаток, скользнул к животу, размазал гель по нему и добрался до груди. Их он не сжимал, трогал аккуратно, так же скользя по коже, обходя соски.

Когда задел, по телу девушки рассыпались мелкие электрические разряды. Ладони Степана остановились, перестали двигаться дальше. Женя подняла свои руки и развела ладони Степана в стороны.

После чего обернулась, желая видеть его лицо.

Тщетно.

Вода мешала.

Степан и не думал отступать. Наоборот, рукой обвил талию, притягивая Женю к себе. Девушка выгнулась, вроде как и сопротивляясь и в то же время, как сумасшедшая, ловила эмоции мужчины, что проявлялись в его движениях и поступках, забывая, что она – не он, Женя не умела считывать других.

Степан склонил голову и поцеловал девушку. Снова немного сердито, яростно и одновременно нежно, коротко.

– Ты передумал? – всхлипнула Женя не то от страха, не то от возбуждения, когда её рот оказался свободным. – Почему?

– Нехер, – приглушенно процедил Барсов, снова набрасываясь на её губы.

Уже совсем с другим поцелуем, затяжным, от которого у Жени закружилась голова, ноги ослабли, а между бедер потянуло.

Степан сильнее прижал Женю к себе, жадно исследуя девичье тело. То, что оказалось доступно его рукам. Он трогал спину, поясницу, гладил плечи. Дотрагивался до ягодиц и снова возвращался к пояснице, точно переходил черту, которую сам установил, не сдерживался, вспоминал и возвращал себя усилием воли.

Женя не сопротивлялась. Тихо постанывала, стараясь держать руки внизу. Но они настырно тянулись кверху – к мужским плечам.

– Степан, подожди…

Он мгновенно остановился. Не как вчера.

Дышал Степан по-прежнему тяжеловато, хоть и пытался сохранить видимость спокойствия. Значит, и для него вчерашнее не прошло бесследно.

– Да, Жень, слушаю тебя.

– Ответь мне на вопрос.

Степан нахмурился, напрягся.

– Задавай, – лаконично бросил он и вернулся к прерванному занятию – к мытью. На этот раз он налил шампунь для себя и начал мыть голову, а у Жени случилась заминка – она принялась наблюдать за ним, отмечая, что Степан совершенно не смущается наготы, как и собственного возбуждения.