Комэск-13. Кадет - Дмитрий Рус

«Краб» почувствовал угрозу и перестал экономить ограниченные ресурсы. Активировались эффекторы фронтального щита, бодрее застучала скорострелка импульсника, слепящие всполохи лазера слились в единый смертельный жгут – дроид бил на расплав ствола, расходуя драгоценный хладоген и стремительно сажая батареи.

Восемь секунд боя. В строю – меньше половины личного состава. Боевая эффективность дроида просела на четыре процента – в основном за счет теоретического расхода БК, нагрузки на энергоконтур и перегрева стволов.

Имплант скрупулёзно считает мегаватты растраченной энергии, мониторит температуру боевого робота в сотне точек, накладывает узор повреждений брони на трехмерную схему внутренней компоновки «Краба».

Из грязи поднялся еще один боец с миной-липучкой. Его голова залита кровью – похоже, что прилетело чем-то метательным, причем от своих же.

Бот реагирует мгновенно – конус подрывного заряда уже внесен в реестр первоочередных целей. «Краб» довольно неуклюже разворачивается, прикрываясь от опасности лобовым щитом и полосуя пространство расфокусированным лазером.

Тело бойца прикрыто силовым полем аварийного скафандра, что дарит ему лишние секунды жизни и уже серьезно отвлекает дроида. Парень ломится вперед, безжалостно расталкивая слепо мечущиеся живые факелы – результат работы широкополосного лазера.

Дроид не привык отдавать инициативу противнику. Высокопроизводительный ИИ тяжелого бота позволяет ему вести свою партию, играя на опережение и быстрее реагируя на изменения оперативной обстановки.

Стремительный, на пределе фиксации взглядом, удар передним манипулятором. Перегруженная защита не выдерживает, поле гаснет, и боец оказывается насаженным на стальное предплечье робота.

Фантасмагория… Жук наколол энтомолога на булавку…

Дублирующий второй номер погибшего подрывника бросается к упавшему в воду заряду.

Шансов у него нет, но мне это практически безразлично – я предельно сконцентрирован на выполнении собственной задачи. Управление боем передано «Альфе-прим».

Вскакиваю на ноги, с тела ручьями течет грязная, розоватая от крови вода. Мох укрывает плечи на манер плаща. Зрение сужено, как у атакующего хищника. Мне не нужен обзор на двести восемьдесят градусов – я не боюсь никого вокруг, мне требуется лишь максимальная четкость захвата цели.

Прицельная сетка комфортно наложена на поступающую в мозг картинку. Наиболее битый борт дроида удобно подставлен под выстрел. С моей стороны живых почти не осталось, и бот пометил направление как «условный тыл».

Имплант подсвечивает уязвимые точки – места поврежденного заводского набора брони. Ярко сверкает приоритетная цель – раскрошенная, покрытая мелкими трещинами пластина бронекомпозита. Похоже, что на это место пришелся удар «фростера», с последующим кинетическим воздействием от того же импульсника, а может и вовсе – пулевого ротора.

Первые три выстрела – делаю практически в тепличных условиях. Плазма уверенно раскалывает-плавит дефектную пластину. Почувствовавший новую опасность бот начинает разворот в мою сторону, пряча подбойный борт и стремясь захватить меня системами вооружения.

Синхронно стартую, двигаясь в противофазе и закручивая спираль, удерживая цель в прицельной сетке.

Мой имплант выгадывает секунды жизни – команды наивысшего приоритета веером разлетаются во все стороны.

Вот Илья виснет на лапе «Краба», сковывая бота на один удар сердца.

Вот Лера мчится вперед, словно молодая волчица, рвущаяся к цели. Финальный прыжок, и девушка вбивает свое тело между стволами импульсной спарки. Турель натужно гудит сервоприводами, но на лишние полсотни кило нагрузки не приспособлена. Бот вновь ломает рисунок движения, задействуя передние манипуляторы и смахивая мешающую плоть в воду.

Мое сердце тревожно сжимается – в ушах печально звенят колокольчики. Об этом никто не знает, но на все состояния Леры у меня забиты персональные оповещения, в том числе и на смерть…

Шух-шух-шух! «ТТ» работает как часы, дважды в секунду раскаляя газ рабочего тела до состояния высокотемпературной плазмы и метая его в указанном стрелком направлении.

Разряды послушно ныряют в светящееся багровым нутро бота, порождая целые гейзеры дыма и пара, выбрасывая протуберанцы расплавленного метала и корежа нежные электронные потроха «Краба».

Имплант сверяется со схемой дроида и пытается предсказать текущую модель повреждений.

Почти наверняка накрылся резервный энергоконтур, короб БК левого борта вместе с системой боепитания. Вполне вероятно, что повреждены технические туннели и сервы саморемонта, блоки ПКО и активной маскировки, система средней связи и емкости для отработанного топлива. Если они не были пустыми – то в нашем «раю» скоро станет очень «жарко» – вплоть до отслаивающегося с костей мяса. Смерть от радиационного поражения очень неприглядна…

Шух-шух-шух! Имплант подкрашивает плазменные трассеры, смещая их цвет по желто-красной палитре. Чем темнее – тем меньше выстрелов осталось в «Тотохе». При должной практике я смогу влет определять текущее количество зарядов, и даже тип расходника подлежащий смене.

Боту откровенно плохо – он движется рывками, тушу сотрясает нервная дрожь, а под потолком клубится облако едкого дыма. Сквозь нагромождение боевого лога с трудом пробивается сообщение системы жизнеобеспечения – индекс обитаемости помещения упал ниже критических пятнадцати пунктов.

И все ж таки «Краб» еще быстр. Первичная цель уходит из сектора обстрела и я перевожу огонь на следующий маркер. Пяток выстрелов расходуется практически впустую – бот умудряется прикрыть прореху в броне верхним манипулятором, предназначенным для ближнего боя и прочих задач гуманоидного профиля.

Зло расстреливаю уязвимые сочленения, не прикрытые зонтиком силового поля. Последнюю пару бордовых разрядов вгоняю в месиво из кипящего металла и керамики.

ТТ-плазма тревожно вибрирует в руке – требуется перезарядка!

Спешно начинаю двухсекундную процедуру – сжимаю рукоять, наблюдая, как пружина выбрасывает опустевшую энергоячейку. До щелчка вгоняю свежую батарею – последнюю.

Все это время с удивлением слежу за очередным маневром бота. Не выдержав кинжального огня в упор тот пошел на рискованное действие – поджал лапы левого борта и завалился в кувырок, выводя из под удара изувеченную бочину.

Растерянно провожая стволом вращающееся тело дроида я не сразу осознал происходящее. И только счастливые крики оставшихся в живых бойцов помогли мне понять – хитрый брейк-данс на палубе это не маневр уклонения – а тривиальная агония. Бот умирал… Растекшаяся по внутренностям плазма добралась-таки до системообразующих узлов и сделала свое черное дело.

Медленно опустив пистолет, я огляделся. Среди хаоса разрухи и нагромождения окровавленных тел, отыскалось лишь четыре выживших бойца. Вместе со мной – пятеро. Пятеро из семидесяти. Мы прошлись по самому краю…

Глава 11.

В соседнем помещении, где мы упрятали от греха подальше персональные капсулы, бодро запищала электроника, и зазвучали тревожные голоса – пошел респаун первых погибших. Не всем было дано воскреснуть через минуту. Кое-кому придется провести в виртуальном чистилище пять, десять, а то и двадцать минут. Это больно… Очень больно… Беречь свою жизнь нас учат предельно жестко и максимально рационально.

Первым в главный зал влетел Макарка. С восторгом взглянув на меня – вот уж у кого не было сомнений в том, что «командир сделает «Краба» одной левой», он спешно бросился к поверженному боту.

Игнорируя еще скребущие по палубе конечности, мой техник запрыгнул на спину дроида и принялся неожиданно ловко распахивать какие-то эксплуатационные лючки, вскрывать боксы с навесным оборудованием и ЗИП-комплектом, при этом воровато оглядываться и торопливо ныкать в безразмерных карманах различное барахло.

Я улыбнулся и поощрительно кивнул головой – Макарка лишнего не возьмет и на водку не сменяет. Если и схомячит что – то исключительно для дела.

Из-за угла осторожно выдвинулся тонкий щуп скрытого наблюдения. Это карантинный бот нычковавшийся до времени в дальней каптерке решил лично оценить поле боя. Победным воплям на общем канале он не очень-то доверял.

Несколько секунд наблюдения, затем санитарный дроид тревожно пискнул и, включив слепящую люстру мигалки, ломанулся вперед. Белая туша робота зависла над изломанным бойцом, получившего критическое ранение и уже списанного тактическим калькулятором в «обратимые потери». Лечить такие травмы нам было нечем.

Однако санбот считал иначе. Фронтальный щит сменил конфигурацию, превращаясь в нежные и заботливые ладони силового поля. Приподняв хрипящего и булькающего кровью бойца с вмятой до позвоночника грудиной, дроид бережно уложил его на развернутое полотнище операционного поля. Поджав шасси, бот и сам опустился брюхом в мелководье, при этом стремительно трансформируясь в нечто абсолютно не мобильное.