Охраняемое сердце (ЛП) - Леблан Блэр

Но не мог. Я пытался убедить себя, что сегодня тринадцатое. Ничего не помогало. Сегодня всегда было хуже всего. Страдания неизбежны.

Иногда я пил и размышлял. Впрочем, большинство годовщин я позволял себе страдать. Это доказывало, что я человек. Что искупление возможно.

Я скатился с кровати и проигнорировал ужасающую боль в голове. Когда я бросил грязную посуду в раковину, на телефоне вспыхнуло имя Ричарда. Обычно я держался подальше от людей, но это могло быть важно.

— Привет, Рич, — ответил я.

— Привет, — сказал он, и на заднем плане заструилась вода. — Я готовлю махи-махи и кимчи. Хочешь зайти ко мне?

Я никого не хотел видеть.

— Нет, спасибо. У меня планы.

— Нет, не ври. Кью сказал, что у тебя сегодня выходной.

— Ладно, — вздохнул я. — У меня плохое настроение.

— Твоя ложь становится хуже, — прошипел Ричард. — Тебе надо потусоваться. Вики проводит марафон фильмов с подругами. Мне бы не помешала компания.

Свинец застрял у меня в горле.

— Спасибо, но нет.

— Хорошо, но ты не можешь избегать меня вечно, — Ричард закашлялся. — Ну, как дела? Ты… э—э… Ладишь с дочкой клиента? Она заноза в заднице?

— С ней все в порядке, — пробормотал я, открывая холодильник. — Она испекла мне пирог.

Который исчез. Несмотря на то, что в записке говорилось, что это мое, Квентин сожрал его.

— Я думал, что ты будешь умолять меня назначить тебя к другому клиенту. Интересно…

— Почему?

— Ты ладишь с дочерью сенатора. По моему опыту, дети политиков — самые плохие. Титулованные маленькие говнюки, твердящие «Ты знаешь кто мой отец?!»

— Она не такая, — признался я, хватая коробку яиц. — Она довольно крутая.

Ричард резко вдохнул.

— Ты только что…сделал ей комплимент?

— Давай не будем придавать этому большого значения.

— Может, наоборот? — в голосе Ричарда послышалось благоговение. — Кто бы мог подумать, что она растопит ледяное сердце Кассиана.

— Хватит, — я грохнул сковородкой о стойку, передумал и выпил сырое яйцо. — Я не оттаиваю.

— Я видел фотографию, Кэсс. Тебя и Рейн.

Мой желудок сжался.

— Что?

— Я отправил тебе сообщение, и ты бы знал об этом, если бы удосужился связаться со мной, — Ричард замолчал, кашляя. — Дурацкое горло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я пролистал сообщения, найдя фотографию Рейн и меня, идущих через Конкорд, моя рука обнимает ее плечи. Фотография запечатлела ее страдания, когда я уводил ее от матери. В прилагаемой статье ничего не говорилось о непрофессиональной близости телохранителя, но Ричард заметил. Он добавил смайлик сердечка и подмигивания.

Потрясающе.

— Вижу.

— Ну давай, хитрый пес,  — голос Ричарда звучал скорее заинтригованно, чем угрожающе. — Расскажи мне все.

— Нечего рассказывать. Она была расстроена. Я утешил ее.

Снова тишина.

— Неужели?

— А что мне оставалось делать? Игнорировать ее?

— Да. О чём может плакать дочь богатого сенатора?

Много о чём.

— Ей не с кем поговорить, а парень ее матери — грубый придурок.

— Так, так, так. Посмотри на себя, ты становишься таким заботливым.

— Это моя работа. Она очень милая, — мой неоправданно сердитый голос прогремел на кухне. — Она мне нравится. Разве это преступление?

— Все, что заставляет тебя открыться — это здорово. Но лучше бы она не была дочерью нашего клиента.

Слишком поздно. Я уже пересек этот мост.

— Мне пофиг.

— Это самый долгий разговор за последние месяцы, и он о девушке. Я думаю, это хорошо, что она так на тебя действует.

— Хватит об этом.

— Если ты придешь и поболтаешь со мной, я не буду приставать к тебе с вопросами.

— Нет, — рявкнул я. — Я вешаю трубку.

— Подожди…

Я положил трубку, ненавидя себя за то, как хорошо он меня понял. Он был прав. Я меняюсь, когда с ней.

Рейн.

Целовать ее было безрассудно и глупо. И это был кульминационный момент моей недели.

К черту, кульминационный момент года.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

То, как она отреагировала… было совершенно новым. Ее губы были мягкими, как лепестки.

И, Боже, она была так нетерпелива. Оторваться от ее распухших губ, когда она пыталась сорвать с меня одежду, было непросто. Вести машину с бешеным стояком было еще труднее. Мы не говорили о поцелуе, и я волновался, что это дало ей неправильное представление.