Люди и слепки - Зиновий Юрьев

Я пожал плечами и начал раздеваться. По крайней мере, до завтрашнего дня нам с Оскаром ничего не угрожало. Если я, конечно, прав. В чем, признаться, никакой уверенности у меня не было. Но пактор Браун говорил: «Всегда чувствуй себя мишенью. Эго единственный способ, чтобы в тебя не попали…»

20

Я сидел за рулем своего старого доброго «шеворда» и тихонько напевал. Дорога весело неслась на нас, кидалась под колеса машины, и мы безжалостно давили ее. Зачарованный Оскар сидел тихонько, не шевелясь. Ста миль в час было более чем достаточно для существа, которое за восемнадцать лет жизни не знало другого транспорта, кроме своих ног.

Впрочем, сто миль – скорость, вполне достойная даже для тридцатишестилетнего горожанина, и я не спускал глаз с шоссе. Я и напевал только для того, чтобы забаррикадировать голову от вчерашних ночных мыслей и спокойно вести машину.

Скоро и Хиллтоп. Справа на площадке для отдыха стоял огромный красный фургон «Филипп Чейз Перевозка мебели». Не фургон, а чудовище. Я пронесся мимо, и на мгновение мне почудилось, что в кабине фургона что-то вспыхнуло. Бинокль, например. Пора, Дин Дики, пугаться собственной тени. А может быть, и действительно пора? Я оторвал глаза от дороги и бросил быстрый взгляд в зеркальце заднего обзора. Как будто, ничего особенного. Ярдах в ста позади приземистый серый «джелектрик», который все время идет за нами, но мало ли машин проезжает по шоссе. Может быть, тоже в Хиллтоп.

Удивительный городок Хиллтоп. Никаких тебе контрольно-пропускных пунктов, никаких шлагбаумов и определителей личности. Здешние жители не доверяют двум-трем стражникам, которыми вынуждены довольствоваться обитатели охраняемых поселков. Здесь каждый дом – настоящая крепость, разве что без рвов с водой и поднимающихся мостов. Вместо них дома окружены оградой, освещенной полосой, как государственная граница, с дюжиной различных детекторов, ловушек и тому подобного Обитатели Хиллтопа надежно отгорожены этими стенами и своими миллионами, потому что человек, у которого нет миллиона, жить в Хиллтопе не может. Он, впрочем, и человеком здесь не считается.

Немудрено поэтому, что вокруг Хиллтопа вечно вертятся телеразбойники и стараются исподтишка снять, как живут настоящие люди.

Вот и мы, едва въехали в Хиллтоп, сразу привлекли к себе внимание открытой машины с эмблемой в виде глаза на боку. Операторы навели на нас длиннющие телеобъективы и следили за нами на расстоянии пятидесяти ярдов – предел, за которым, по определению Верховного суда, частная жизнь граждан уже не является частной.

А вот и дом Генри Клевинджера. Форт, а не дом. С удивительным чувством повернул я к нему. Вот так же один раз я уже подъезжал к этому дому, а вывезли меня, не спрашивая моего согласия, накачанным какой-то дрянью.

Я собрался было остановить машину у металлических ворот, как они открылись и тотчас захлопнулись за нами. Решетчатый забор тут же ощетинился полудюжиной телеобъективов. Будь я Генри Клевинджером, я бы заменил решетчатую ограду сплошной, а сверху накрыл все крышей. Или – еще лучше – зарылся бы в землю…

Не успели мы остановиться, как из подъезда вышел Генри Клевинджер. Он не бежал, но и не шел медленно. Он встречал сына после долгой разлуки. Генри Клевинджер знал, как вести себя. Он, наверное, чувствовал телекамеры кожей. Говорят же, что есть люди, которые чувствуют радиоволны.

– Оскар, – проникновенно сказал Генри Клевинджер и раскрыл объятия. На секундочку у меня екнуло сердце, но Оскар лицедействовал с уверенностью профессионала. Долгие годы, в течение которых он играл роль слепка, не прошли даром.

– Отец, – пробормотал он, и голос его чуть дрогнул, – спасибо тебе за все…

– Как ты себя чувствуешь?

– Как видишь отец, прекрасно…

Я скромно стоял в сторонке. Экс-помон, присутствующий при встрече лже-сына с чужим отцом.

– Здравствуйте, мистер Дики, – наконец мистер Клевинджер заметил и меня. – Большое спасибо за все, что вы сделали для моего сына. Прошу вас…

Мы оказались в знакомой мне комнате.

– Тонисок? – спросил хозяин, и я не мог сдержать улыбки. Мне показалось даже, что я хихикнул.

Клевинджер недоуменно посмотрел на меня. Он не привык, чтобы люди в его присутствии хихикали.

– Простите, мистер Клевинджер, – я не мог отказать себе в маленьком удовольствии, – я просто вспомнил, что уже однажды вы угощали меня тонисоком.

Теперь пришла очередь Клевинджера хихикнуть.

– Ну, мы уже с вами объяснялись по этому поводу. Маленькая неприятность…

Месяц кошмаров сурдокамеры, добрый доктор Грейсон, ходячие запасные части Новы, Первый корпус, безумные глаза Изабеллы Джервоне, потерянный Алгоритм, – действительно, маленькая неприятность.

Клевинджер вопросительно посмотрел на меня, показав бровями на Оскара. Я кивнул на дверь.

– Оскар, я бы хотел поговорить с мистером Дики, – сказал Клевинджер.

Оскар непонимающе посмотрел на меня. У меня вспотел лоб. Отцы-программисты, откуда же ему знать, что нужно выйти?

– Выйди на пару минут из комнаты, – сказал я.

Оскар послушно вышел.

– Прогресс огромный, – важно кивнул я и погладил себя по воображаемой профессорской бородке, – но месяц-другой ему еще нужно избегать эмоциональных стрессов. Доктор Грейсон, наверное, уже объяснил вам…

– Да, да. Неожиданные осложнения. Я, признаться, ожидал худшего. Выглядит Оскар просто великолепно. Как вы думаете, когда он сможет увидеться с матерью и сестрой? Моя жена сейчас гостит у дочери в Элмсвиле…

– Трудно сказать, может быть, через месяц или даже раньше.

– Вы уверены, что Оскару лучше пока побыть с вами?

– Думаю, что да. Так же считает и доктор Грейсон.

– Ну, прекрасно. Вот чек, который я вам приготовил, мистер Дики. Не стесняйте себя в расходах…

Мне показалось, что Клевинджер даже облегченно вздохнул, когда я выразительно посмотрел на часы. Скорее Генри Клевинджер похож на лжеотца, чем Оскар на лже-сына. А может быть, я просто идеализирую отношения миллионера с сыном. Прочел же я в листках, переданных мне Грейсоном, что особой привязанностью друг к другу они не отличались.

Телеразбойников за оградой больше не было. Нашли, наверное, другую жертву. Мы уселись в машину, и я незаметно пожал Оскару руку.

– Молодчина, дорогой. Все было хорошо.

– Если я знаю, что говорить, мне не трудно обманывать, – горделиво ответил Оскар.

Остается научить его, что говорить, и он созреет для нашего мира.

Впереди на шоссе, промчалось длинное красное чудовище «Филипп Чейз. Перевозка мебели». Почему вдруг мое сердце испуганно сжалось? Неужели я должен обмирать всякий раз, когда Филипп Чейз перевозит людям мебель? Чистая случайность, но ведь, действительно, в нашем мире безопаснее всегда чувствовать себя мишенью. Может быть, красный фургон промелькнул только что на шоссе, подчиняясь законам теории вероятностей. Ну, а если в эти законы вмешивается чья-то воля? Тогда даже и невероятное вполне может стать вероятным.