Крепостной Пушкина 3. Война - Ираклий Берг

не наилучшее из дел, что уж. Но Англия его страшит почему-то. При этом, наш Апполинарий не может не понимать, что пытаться избежать конфликта путем похищения секретаря посольства — не самое логичное действие. Я думаю, да просто уверен, что Бутенёв пытается выгадать из двух зол наименьшее.

Безобразов задумался. Откуда-то из темноты появилась фигура оказавшаяся казаком.

— Вот, вашбродь. — протянул он небольшой ковш с водой.

Захват англичанина прошёл на удивление легко. Изначально ясно было, что пойдёт он к воде, где находилось немало как привязанных, так и сохших на берегу лодок разных размеров. С районы Пера к воде спускалось несколько дорог и множество тропинок, возникших благодаря привычке местных жителей ходить по-прямой между строений. Особняк посольства британцев находился между двух из дорог, но засады расставили на тропах между ними. Бутенёв дал шестерых казаков, их поделили по два на тропу. Пойди англичанин по дороге или дай крюка… Но Безобразов положился на своё знание «этой публики», как он выразился, и оказался прав. Теперь связанный оглушенный Дэвид лежал перед ними в месте показавшимся достаточно укромным, в углублении перед маленьким холмом у берега.

— Представим, что Бутенёв об одном только думал в своих метаниях — пресечь! Отсюда все эти «демон», «чудовище» и прочие эпитеты. Помешать этому демону осуществить задуманное. Но как мы можем помешать? Схватили, хорошо. Уже преступление, нападение на представителя союзной, напомню, державы, обладающий дипломатическим иммунитетом к тому же. А потом? Нести его в посольство, как просит уважаемый Апполинарий Петрович? И что мы там с ним будем делать?

— Вероятно, нам известно не всё, Степан Юльевич, только и всего.

— Но голова дана не только для того, чтобы в неё есть? В неё можно ещё пить, Пётр Романович. Иными словами — Бутенёв банально растерялся, я так это вижу. В посольстве секрета не утаить. Там полтора десятка слуг, не считая приходящих, наверняка есть шпионы. Но предположим идеальное развитие событий. Приносим мы этого охламона английского, он все нам рассказывает как на исповеди, под запись и протокол. Ну и что? Нападение от этого не перестанет быть нападением. Говоря откровенно, англичанину не жить. И вам это понятно не хуже меня. Сказал аз, говори буки. Если до нашего посла это не дошло, то дойдет позже. Не видите разницы между смертью в чужом посольстве и гибелью от рук неизвестно кого в сомнительном месте и сомнительное время?

— Хм. Ну и что с того?

— Захоти Бутенёв сделать всё гладко, то поручение звучало бы иначе. Изобразить ограбление, раздеть до гола, побить до беспамятства, да случайно набрести на бездыханное тело. Из милосердия забрать с собой, а уже там, в посольстве, добрейший Апполинарий Петрович с чайком и ложечкой варенья лично бы компрессы менял бедолаге. Спрашивал заботливо, что за английский черт понёс столь уважаемого человека в места нехорошие, недобрые.

Уркварт вдруг затонал и что-то проговорил.

— Вам нужно сразу, сейчас, немедленно решить, — скороговоркой заговорил Степан, — что делать.

— Мне не вполне ясно, что вы предлагаете, граф.

— Выпотрошить этого хмыря английского. Сразу, сейчас.

Уркварт зашевелился.

— Ну что, очухался? — задал вопрос Степан, заметив, что англичанин открыл глаза. Где карта, Билли?

Англичанин молча смотрел в ответ.

— Вот это видишь? — Степан обнажил нож и сунул под нос пленнику. — Говори, сука, сколько у вас танков? Ты у меня заговоришь. Соловьём петь будешь. Жаль, не разумею вашего языка, но есть кому перевести, не так ли, Пётр Романович?

— С вами одно удовольствие ходить в разведку, — мрачно выдохнул Безобразов подходя ближе, — теперь он нас видел и варианты действий сузились подобно шагреневой коже. Чего вы и добивались.

— Ну так что, будете переводить?

— Позвольте полюбопытствовать, что именно вы хотите узнать?

— Как это — что? Название корабля с оружием.

— Для этого необязательно пытать кого-либо. Судно называется «Глория».

— Откуда вы знаете? — изумился Степан.

— Из результата обыска, когда снимал накидку. У него был вот этот пакет — Пётр показал руку в которой Степан увидел не пистолет, как ожидал, а конверт. — На нем написано. Здесь очень плохо видно, но разобрать можно. Вероятно, письмо для прикрытия, и имя капитана фальшивое, но сомневаться в именовании судна невозможно.

Степан вскочил.

— И вы молчали? Знаете, Пётр Романович, вашей флегматичности я иногда завидую. Но тогда всё ещё проще. Если вы готовы рискнуть.

— Я давно наблюдаю за вами, и могу с уверенностью вам сказать, что вы безумны. Как и то, что мне не сложно догадаться о том какая мысль пришла в вашу голову. Не стану отговаривать, ибо бесполезно. Позволю заметить только, что на судне должна быть команда, самое малое человек двадцать. Если не пятьдесят. Казаков шестеро. А потому — мне нужно покурить.

Безобразов поискал взглядом куда присесть, после чего устроился с привычной невозмутимостью. Спросив огня у стоявших чуть поодаль казаков, он в самом деле закурил как ни в чем не бывало.

Степан тоже был занят делом, он вновь связал англичанина и сунул тому в рот кляп из его же платков.

— Ну так что, Пётр Романович, — подошёл он к бывшему гусару, — вы согласны?

— Согласен? Разумеется, нет. Пойду ли я с вами? Разумеется, да.

— Благодарю вас. Надеюсь в стройности вашей логики больше природного свойства, чем моего влияния.

— Вы безумны, граф. Но вы удачливы.

— Тогда с Богом.

Глава 11

Провокация. Вторая часть.

Казаки согласились легко, не пришлось уговаривать. Степан не знал что больше сыграло роль, то ли известие об оружии для черкесов, их давних недругов, то ли привычка подчиняться господам, то ли природная любовь к грабежу (граф обещал долю добычи), но бородатые вояки обрадовались предложению.

Спор о дальнейшей судьбе Уркварта, прекрасно слышимый казаками, усилил их готовность идти за благородными атаманами.

—