Белый шаман (СИ) - Лифановский Дмитрий

Тем удивительнее было, что парень зашел к нему на склады просто продать меха, добытые в тайге. Но Прошка — паразит! Надо избавляться от него! Не в деревенском лабазе служит, а у серьезного коммерсанта. И не важно, что приказчик принял Дмитрия Никитича за простого охотника из дикого юрта. Жернаков со всеми ведет дела честно. Потому что есть такое понятие, как репутация. А репутация у Евграфа Александровича была безупречной. Вернее та ее часть, что была на виду. А про скрытое, кто надо знает, а остальным не по чину. Жернаков поймал себя на мысли, что даже мысленно стал называть молодого человека по имени отчеству.

Удивительный парень, интересный. Евгарф Александрович, узнав, что он пришел не к нему, хотел, пригрозив Прохору, уйти, оставив вести торг с молодым охотником приказчика. Но что-то не позволило ему это сделать. А, правда, что? Жернаков задумчиво побарабанил пальцами по оконному стеклу. Говор? Акцент? Нет. Колывань город купеческий, инородцев тут хватает. Одежда, внешность? Возможно, но не то. Взгляд? Точно! Именно, взгляд! Тяжелый, давящий, полный тщательно скрываемой боли. Евграф Александрович справедливо считал себя не последним человеком в губернии. Еще бы! Купец второй гильдии, хлеботороговец, коммерсант, промышленник, меценат, миллионщик. А парень, обычный охотник в сшитой вручную одежде из оленьих шкур, смотрел на него, как на равного. Более того, с легким любопытством. И меха, кстати, предложил отличные. Высший сорт. В Москве рублей за двести каждая шкурка уйдет.

А мозельское! Жернаков ради шутки предложил Дмитрию выипить. И тот не отказался! Позволив Евграфу Александровичу разлить рубинового цвета вино в хрустальные бокалы. Приподняв фужер, он кивнул, поблагодарив, и крутнул жидкость, наблюдая, как она стекает по играющему на свету хрусталю. Потом втянув ноздрями запах вина, одобрительно крякнул и, улыбнувшись, сделал небольшой глоток. Посмаковав вино во рту, проглотил и с наслаждением зажмурился. И получалось это у него так естественно, так аристократично, как не получалось, несмотря на занятия со специально нанятыми учителями, у самого Евграфа Александровича.

Ах, как же хорошо, что он прислушался к своей интуиции и не оставил Дмитрия Никитича на пройдоху Прошку. Не прост его гость! Очень не прост! И с батюшкой у него какие-то дела. И с инородцами лесными, судя по мехам, отношения выстроены. Здесь пахнет какой-то тайной и большими деньгами. Ну, в церковные тайны он не полезет, разве что чуть-чуть, чтобы держать нос по ветру и не упустить своей выгоды, случись таковая. А вот деньги… Тут он своего не упустит! С тестем бы посоветоваться. Петр Александрович мужчина умный, опытный. При самом губернаторе чиновником для особых поручений состоит. Глядишь, подсказал бы что умное. Не зря же аристократ скрывается под личиной лесовика. Тут можно, как заработать, так и всего лишиться, пойдя на каторгу. А для того, чтобы было с чем идти к тестю, надо и самому побольше разузнать про этого Дмитрия Никитича. Только очень-очень аккуратно. И у него такие люди есть. Проследят, присмотрят, разнюхают. Полезные люди. Хоть и неприятные.

А Прошку… От Прохора надо избавляться! Репутация дороже. Решено. Сегодня же надо рассчитать плута!

[i] Жернаков Евграф Александрович (1847, Ирбит — 1908, Новониколаевск), новониколаевский предприниматель, купец московский, томский, новониколаевский, бердский. Из семьи мещан. В 1876 женился на Александре Порфирьевне Каидаловой (1856–1881). 31.8.1879 у них родился сын Николай. В 1882 женился на Елизавете Ильиничне Алексеевой, от которой имел дочерей Катерину (1884) и Александру (1887). С 1879 проживал в Колывани — купец 2-й гильдии, с 1894 — 1-й гильдии. С 1894 в Новониколаевке и 20 марта этого же года открыл первый универсальный магазин в поселке. Дату его открытия купцы считали временем основания поселка. Крупный хлеботорговец, имел магазины в Барнауле, Бердске, Колывани, Коченево, Иркутске, Томске, Тюмени и многих селах Томской губ. Владел круп­ной паровой мельницей в с. Дубровском Томского уезда (производительность 3000 пудов в сутки), салотопенным, мыловаренным и свечным заводами в Колывани (с 1875), салотопенном, мыловаренным заводом в Новониколаевке, (с 1902), пароходством и пристанью на Оби, магазинами пром. товаров с миллионными оборотами. Избирался городским головой и гласным Колыванской гор. думы, входил в состав комитета по строительству собора Ал. Невского (1895), вносил пожертвования на библиотеку им. Чехова, на строительствоГородского торгового корпуса. В 1891 за благотворительную деятельность награжден орд. Св. Анны 3-й ст., а в 1892 получил потомственное почетное гражданство. Его имя носила улица в Колывани. Николай Евграфович Жернаков (31.8.1879, Колывань — 1937, Москва), сын Евграфа от первой жены, — потомственный почетный гражданин, наследник капитала Жернаковых. Работал в Русско-азиатском банке,видный деятель Новониколаевской организации партии эсеров. 3.3.1917 стал председателем. Новониколаевского комитета обществ, безопасности, за­тем работал комиссаром Временного правительства. Расстрелян в 1937 в Москве.

[ii] Братство Святителя Дмитрия, митрополита Ростовского — противораскольническое церковное братство, действовавшее на территории Томской губернии. Братство состояло из лиц духовного звания и мирян исключительно официального православного вероисповедания, обоего пола.

[iii] Отец Федор полностью вымышленный собирательный персонаж. В РИ помощником (заместителем) Макария был протоиерей Владимир Дагаев. А епископ Томский и Семипалатинский, в последствии митрополит Московский и Коломенский Макарий за свою просветительскую и миссионерскую деятельность получил звание «Апостол Алтая», а в 2000 году на Архиерейском соборе причислен к лику святых.

Глава 11

— Здорово, казаки, — дойдя до добротных домов, заметил у одного из них сидящих на скамейке служивых.

— Здорово, — казаки, слегка напрягшись, окинули меня острыми, настороженными взглядами. И тут же расслабленно откинулись спинами на стоящий позади них забор. Не впечатлил я их. По одежде, обычный мещанин, мелкий купчишка. Ну, так, костюмчик такой мне Жернаков присоветовал. Если что попроще надеть, не солидно будет, а побогаче, уже выделяться буду. А так в самый раз, золотая середина.

— А как бы мне хорунжего Осипова отыскать?

— А зачем тебе их благородие? — приподнял бровь самый молодой из казаков, зато единственный с лычками на погонах и шальным, наглым взглядом.

— И зачем тебе это знать? — Отвечаю вопросом на вопрос, так же издевательски приподняв бровь. Нет, я понимаю, человек при службе бы был, а то ведь просто сидит, фигней страдает. И видит же, что не крестьянин перед ним, а все одно гонор показывает.

— ­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­Ужо я щас тебя нагайкой, — молодой резко пытается подняться, одновременно дергая с ремня плеть. Саквояжи сюртук выскальзывают из моих рук на землю, тело само плавно перетекает в стойку для атаки. Подняться давать ему нельзя. Нагайка в умелых руках — серьезное оружие. Поэтому вырубать надо сейчас, пока не встал.

— Сёмша, не бузи! — на плечо молодого легла тяжелая лапа казака постарше. И молодой задира буквально прилип к скамейке не в силах подняться.

— Пусти, дядька Степан! — он попытался дернуться.

— Ну, тко! — рыкнул дядька и молодой сник, вперившись в меня злобным взглядом, — Каво развоевался? — усмехнулся Степан, по-доброму глядя на своего горячего сослуживца, — А ты господин хороший, тоже не барагозь, чай не простые солдатики перед тобой.

Ответить я ему не успел. Из-за высокого забора послышался знакомый голос:

— Карпов, что у вас там случилось?

— Вас спрашивают, господин хорунжий, — отозвался тот, что постарше. И уже не было в его голосе ленивой вальяжности.

— Кто? — отворилась глухая тяжелая калитка, и на улицу вышел Володя. Темно-зеленый с иголочки мундир перетянутый ремнями ладно сидит на гибкой спортивной фигуре, на голове папаха с алым верхом, такого же алого цвета лампасы на заправленных в начищенные кавалерийские сапоги штанах. Теперь он совсем не походил на того потерянного, чудом избежавшего смерти, раненного и избитого юношу. Передо мной стоял молодой уверенный в себе офицер. Казаки тут же подскочили, — Ну⁈ Приказной⁈ — Осипов требовательно посмотрел на юного забияку.