История классической попаданки. Летящей походкой - Валери Фрост

– Не так шикарно, как мама, зато доедем в безопасности.

Доехали действительно в относительной безопасности, не считая прикушенных пару раз языков да небольшой набитой шишки на затылке.

Имение не поражало масштабами, как городской замок, однако и цели архитектору ставились другие. Все тот же кипенно-белый мрамор, огромные окна-двери, высокие потолки, просторные комнаты, современные клозеты и водопровод, широкие ступени, клумбы с диковинными цветами, мостики над аллейками в саду, фонтаны и искусственные водопады, фигурные хвойные деревья и песчаный пляж.

По всей территории усадьбы расставили столики для гостей: хотите – пейте, хотите – ешьте, хотите – музыку слушайте, хотите – в карты играйте. Квартеты струнных и духовых инструментов были разбросаны по территории имения, планировалось, что после застолья все гости соберутся в главном бальном зале и будут танцевать под аккомпанемент большого оркестра.

– Как тут все продумано, – слышалось от проходящих мимо гостей с бокалами в руках.

– Что это такое?! – возмущался пузатый господин. – Всех перемешали, заставили самостоятельно подходить за едой. Вот сяду и не буду вообще ничего есть!

Наигранная обида и угроза толстяка рассмешили девушек. Опасения Сольвейг не оправдались: гости с удовольствием принялись играть в новую игру под названием «фуршет», передвигались по территории усадьбы, общались друг с другом, дамы щеголяли в модельных нарядах от дома моды «Дэмон Вазилайос», кавалеры беззастенчиво заглядывали в глубокие декольте. Веселились все, включая виновницу торжества: ярко-красное платье и страусовые перья возникали то тут, то там, качались из стороны в сторону, именинница принимала поздравления и отправляла с лакеями подарки в дом.

– Папочка! – внезапно завизжала Сольвейг и кинулась по направлению к террасе. Не добежав десятка шагов, вдруг споткнулась и остановилась как вкопанная. Будучи крайне удивленной сим фактом, леди С попыталась сдвинуться с места – бесполезно. Предприняв еще несколько попыток сделать шаг, Сольвейг сдалась и жалостливо взглянула на приближающегося мужчину – губы сжаты, глаза опасно прищурены.

– Леди Сольвейг, – процедил сквозь зубы подошедший, – если ваша матушка не справляется с вашим воспитанием, тогда за вас возьмусь я.

– Но, папа…

– Никаких «но»! Ни невесте императорского наследника, ни тем более будущей правительнице империи не позволено выказывать на людях какие-либо эмоции. Вы сейчас же возьмете себя в руки и вернетесь к исполнению своих непосредственных обязанностей. Я вижу, у вас многочисленные нововведения. – Он кивнул на откровенное платье дочери. – Это мы обсудим позже.

Аня отказывала себе в удовольствии – не пила спиртных напитков. Слишком пристальные взгляды со стороны высокопоставленных особ дополнялись повышенным вниманием дневного светила – солнце решило, что пора раздевать население Керколди. Весна, господа!

Дамы обмахивались веерами, налегали на прохладительные напитки и совершенно не обращали внимания на хмель, который подкрашивал щечки румянцем, а глаза делал более выразительными. Все чаще среди зеленых насаждений терялись парочки, все громче становился смех.

Грустная кузина нашлась на одной из кованых лавочек – Сольвейг была расстроена. Сидела с опущенной головой, перебирала оборки платья.

– Милая, кто тебя обидел? – Аня устроилась рядом, положила руку на плечо подруги. – Если мы вместе пойдем и набьем ему морду, простите, лицо – тебе станет легче?

Соль шмыгнула носом, но все же улыбнулась.

– Папа приехал, но совсем не рад меня видеть.

– Прости, дорогая, но, думаю, ты ошибаешься.

Сольвейг нахмурила брови в знак ответного несогласия.

– Он человек, как бы это сказать помягче, государственной важности. На него смотрит вся страна. И ему приходится держать марку. Он строг с подчиненными – должен быть строг и с родными. Но это только на людях, правда? Ведь когда вы уединились, он перестал походить на айсберг?

– Нет. – Младшая Дэмон разрыдалась пуще прежнего.

Пытаясь успокоить подругу, Земная решала, как бы переиначить только что сказанные слова и вернуть Сольвейг расположение духа – заплаканные глаза увидят все гости, и тогда сплетен не оберешься.

– Так! Девушка! Ты своего отца любишь?

Леди С утвердительно кивнула.

– И хочешь, чтобы он гордился тобой?

– Очень хочу, – прошептала императорская невеста, прикладывая ажурный платок к глазам. Хорошо хоть не трет – так следов не останется.

– Значит, надо быть такой, какой он хочет тебя видеть. Это просто.

Аня резво подхватилась с места, потянула Сольвейг за собой.

– Значит, надо быть сильной. – Земная подбодрила подругу, пожав ей руки. – Значит, надо быть твердой! Не показывать слабые стороны!

Леди С приободрилась, глаза начали блестеть не от слез, а от азарта.

– И если надо будет, ты станешь холодной! – продолжала Анна. – Станешь крепкой, как алмаз! Железо у тебя в крови!

Земная чуть не прыснула от своей заковыристой и однозначно двусмысленной фразы, но сдержалась – будет еще время для юмора.

– Значит, так, Сольвейг, сейчас нос подняла, плечи расправила…

– Нет. – Кузина сдулась, как резиновый шарик. – Не могу я плечи расправить. С этого открытого платья все и началось: непристойный вырез, наряд гулящей девки… – Соль явно цитировала отца.

– Вот именно, дорогая. Ты уже снискала славу модельера. Половина города ходит в твоих платьях. Ты достигла многого, и пора доказать отцу, что ты – его достойная наследница!

Сольвейг все же расправила плечи. И если бы были крылья – раскрыла бы и их.

Вплоть до позднего вечера старший Вазилайос бросал на дочь взгляды, полные укора. Но леди С с достоинством выдержала испытание. А Анна в который раз убедилась – проблемы отцов и детей не чужды ни одному из существующих миров.

Неказистый экипаж мерно раскачивался, петляя по грунтовой дороге, подпрыгивал на ухабах, проваливался в выбоины и рытвины. Уставшие, но счастливые девушки возвращались домой, чтобы подарить Морфею несколько часов, а потом птицы оповестят округу о начале нового дня.

– Ух, как же мы все-таки славно повеселились. – Сольвейг откинула голову и прикрыла глаза. – По-моему, были довольны все, кроме моего отца. Он так быстро исчез.

Нотки сожаления и разочарования не укрылись от Ани, но сил на поиск оправданий или уважительных причин не было. Девушка наслаждалась поездкой, как могла: принимала ласки ночного прохладного ветерка, подмигивала далеким звездам. Старалась не обращать внимания на жуткий скрип колес, до сих пор не оснащенных резиновыми шинами, постепенно привыкала с чрезмерной тряске.

В какой-то момент даже задремала. Неожиданно карета резко затормозила, расслабленную Сольвейг бросило на Аню. Заржали кони, снова с силой дернули экипаж: теперь уже Аня навалилась на Соль и прижала блондинку к полу. Карета начала набирать скорость, тряска усилилась, прыжки на ухабах стали постоянными, они не позволяли удержаться не то что на ногах – на сиденьях и то сидеть было невозможно.

В темноте кибитки блестели наполненные слезами и ужасом глаза Сольвейг.

– Что происходит? – пропищала императорская невеста.

– Не знаю. – Аня подавила приступ паники.

«Почему не слышно кучера? Кони понесли?» – Аня решила проверить свою гипотезу, взялась за вертикальные поручни у двери и выглянула в окно. Бешеная скачка продолжалась, что-либо разглядеть в темноте не представлялось возможным, зажженный в начале пути фонарик давным-давно слетел с магического крепления и освещал разве что скромный пятачок дороги далеко позади.

Так ничего и не разобрав в кромешной тьме, Аня попыталась докричаться до возницы. Однако никто ей не ответил, а кони продолжали нестись по пыльной дороге. Приняв решение не сидеть, сложа руки, а действовать, Аня повернула голову к Сольвейг. И только в самый последний момент нечто привлекло ее внимание: параллельным курсом рядом с каретой неслись темные тени всадников. Они постепенно приближались и все четче проступали из темноты.

– Эй! Помогите нам! – что есть силы закричала Аня.

Ответ заставил девушку отпрянуть: со всего размаха в стену кареты врезалась огромная решетка, с лязгом пробившая тонкие створки дверей. Щелкнули стальные механизмы, закрепляя преграду намертво. Аня, больно ударившись локтями, упала на пол кареты. Сольвейг закричала. С противоположной стороны окно в стенке кареты с противным скрежетом заключила в свои объятия еще одна стальная решетка. Девушки оказались в ловушке, несущейся на немыслимой скорости.

Блондинка монотонно выла и визжала каждый раз, когда карету подбрасывало в воздух, разогнуть вцепившиеся в сиденье пальцы Сольвейг не могла, да и не стремилась сделать это.

– Соль! Соль! Смотри на меня! – Аня пыталась удержаться на пляшущей скамье. – Соль, карета поворачивает! Возьми себя в руки и проследи за дорогой! Сольвейг!