Человек, похожий на генерального прокурора, или Любви все возрасты покорны - Евгений Стригин

лично повезло. «Для меня это было полной неожиданностью, — вспоминает. — За всю свою жизнь я раньше с встречался два раза».[345]

Почему выбрал молодого (даже слишком молодого)? Вопрос весьма интересный. Одна из подсказок звучит: «В Правительстве он обратил на себя внимание своим образованием и умением гладко, долго и „правильно“ рассуждать на экономические темы. На фоне косноязычного и больного Ельцина он смотрелся как на фоне Брежнева».[346] Так выбирают обычно женщины. Кстати, а может быть, они и выбрали? Имеются в виду женщины из «Семьи», той самой, что составляло самый близкий круг ельцинского общения. А, по мнению некоторых, единственных лиц, которых слушал больной президент.

«Но дважды горбачевские фокусы не проходят даже в России».[347] Ожегшись на говорунах, вторично ошибаются только полные идиоты. Да и был не так и прост, чтобы просто слушать бабских советов. Он их соединял со своими замыслами.

Но вот его замыслы также были покрыты мраком. Не обязан по Конституции президент раскрывать свои замыслы и все.

Однако досужих аналитиков всегда в России хватало. «… По мнению прессы, тогда ещё рассчитывавший при благоприятном стечении обстоятельств выдвинуться на третий президентский срок, попытался превентивным ударом перехватить политическую инициативу у всех, кто пытался на основе собственных сценариев разыграть президентскую кампанию 2000 г. Это относится к лагерям,,. Одновременно по замыслу президентского окружения оппозиция лишалась козырной карты — требовать отставки Правительства как вынесением вотума недоверия в парламенте, так и во время дня протеста 9 апреля.[348]

24 марта 1998 года в интервью «Уолл стрит джорнел» заявил: «После ухода и банки больше не смогут влиять на политику». Сплошной рай на земле российской наступит!

, если верить его мемуарам, был полон радостных надежд. «Впервые во главе страны — молодой тридцатипятилетний человек. Впервые — дан полноценный, мощный шанс совсем другому поколению политиков. Впервые — возглавить правительство пришёл руководитель, понимающий экономику так, как это нужно сегодня, сейчас, — писал он. — Все впервые. Я испытывал необыкновенный подъем духа, огромный оптимизм, был полон надежд.

В России уже есть молодое правительство. То самое, о котором мечтал год назад. Все сбылось. Сбылось почти неожиданно, может быть, даже вопреки всей логике событий, — но сбылось…».[349]

Наконец-то наш президент нашёл кого хотел. Но хотел-то он. А страна просто получила…

Ельцин при этом не учитывал некоторую особенность своих молодых ставленников. «Особенностью всех молодых „реформаторских“ команд было нежелание и неумение заниматься текущей повседневной управленческой работой. Они постоянно тяготели к „макроэкономическим“ схемам, концептуальным подходам, которые когда-то должны были дать — теоретически рассуждая — положительные результаты».[350]

Второй особенностью была жажда личного обогащения. Практически никто из побывавшем на Олимпе власти, не спустился с него без большого мешка, набитого деньгами. А должность премьера открывала «богатые» возможности. Можно ли было этим пренебречь?

«Самое первое знакомство с реальным положением дел в государстве убеждало „молодых реформаторов“ в полной бесперспективности что-либо исправить в ситуации и подталкивало на простейшее решение: урвать для себя, а там хоть трава не расти. Обстановка всеобщего воровства и рвачества захватила и их».[351]

Но на пути к этому ещё стояла Государственная Дума, которая не разделяла оптимизма президента. Какой пустяк, сколько раз господа депутаты продавливались и продавались.

«Дума оказалась структурой весьма уступчивой. Часто она не могла воспользоваться даже теми ничтожными полномочиями, какие ей даровала ельцинская Конституция.

Если голосование имело решающее значение, например, утверждение ельцинских кандидатов на пост премьер-министра или действия по импичменту, Кремлю всегда удавалось получить необходимое количество голосов: многих законодателей либо подкупали, либо шантажировали».[352]

Посмотрим, как это делалось на практике в случае, пожалуй, самого большого унижения Думы. Между прочим, в этом деле Генеральная прокуратура во главе с будущим правдоискателем Скуратовым осталась в стороне. А ведь речь шла о законности деятельности президента!

Но в тот период Скуратов ещё не хотел вмешиваться. Не резон. Удобнее смотреть по стороны.

6.2. Ельцин «насилует» Госдуму

«Чуть подует сквознячок из Кремля — и Госдума дрожит, как осиновый лист. То ей мнится, что ОМОН пришёл её арестовывать. То чудятся танки в Охотном ряду. То её распустят и больше, сердечную не соберут. То уничтожат „партийные списки“ и заставят маяться по округам. Дума мнительна, как барышня на выданье. Трепетная, как овечий хвостик».[353]

И вот этой самой Думе нужно было реагировать на очередной заскок президента. Напомним Конституцию. Председатель Правительства назначается Президентов Российской Федерации с согласия Государственной Думы. Предложение о кандидатуре Председателя Правительства Российской Федерации вносится не позднее двухнедельного срока после отставки Правительства. Такую конституционную процедуру президент не намерен был нарушать.

Он знал, что в глубине души многие господа депутаты за своё кресло все равно прогнуться, как бы они не держались гордо и спесиво. Психология продажности для депутата — вещь очень и очень характерная. Надо же отрабатывать огромные деньги, потраченные на выборы.

Между прочим, оппозиция была не одинока. «У были причины недолюбливать Кириенко. Во-первых, он принадлежал к когорте молодых реформаторов, был близок к и. Во-вторых, находясь на посту министра топлива и энергетики, пресекал попытки приватизировать „Роснефть“ в пользу …

Органы печати, принадлежащие, повели атаку на».[354]

Тем временем президент начал действовать. 27 марта 1998 года подписал бюджет-98, «вселил» в кабинет и направил письмо с предложением на пост премьера. Свою роль президент сыграл, и настала очередь другого игрока (точнее целого корпуса коллективных игроков, они же так называемые «слуги народа»).

В радиообращении заявил Госдуме: «Не затевайте новый виток конфронтации. Я не пугаю, но как президент говорю: никаких поблажек не дам. Экономьте время, утверждайте. Иначе…» — выразительный жест кулаком.

Уже в этих словах чувствуется давление президента, который понимал, что депутатам не хочется соглашаться с кандидатурой. Психологически депутатам сложно было понять, как такой молодой премьер справится со своими обязанностями по управлению большой страны в ситуации кризиса. Но «царю Борису» захотелось нового и молодого. Захотелось и все тут. Хозяин — барин.

«Прохождение кандидатуры через парламент привело к жесточайшему политическому кризису».[355] Начнём по порядку, как прогибал господ депутатов, и как они прогнулись. Тут интересно поведение и той и другой стороны. Они оказались достойны друг друга. Два сапога — пара.

7 апреля 1998 года в Кремле прошёл т.н. круглый стол по кандидатуре будущего премьер-министра России. Левая оппозиция предложила президенту создать коалиционное правительство, сменить кардинально его курс. В качестве альтернативных премьеров на «круглом столе» звучали имена: Строев,,. настоял на кандидатуре и предложил участникам в 1998 г. отказаться от конфронтации: «Я без вето — вы без запретов».

9 апреля 1998 года на повестку дня в Госдуме был вынесен вопрос: обсуждение кандидата на должность председателя Правительства РФ. Итоги голосования: 143 — «за», 186 — «против», 5 депутатов воздержались. Необходимых для утверждения 226 голосов не набрал.

Пойдя на видимое сопротивление, депутаты показали, что они якобы готовы отстаивать свою позицию. Что в этом было больше дешёвой игры (нельзя же сразу и в постель) или дорогой торговли (позже президент больше даст за нужное поведение)? Может быть, господа-депутаты надеялись немного выиграть время, но не тот президент им попался. знал цену депутатского упорства и начал наращивать темпы. Он слишком хорошо понимал психологию депутатского холуйства.

В этот же день Президент РФ направил Председателю Государственной Думы Г.Н. письмо следующего содержания: «В связи с отклонением Государственной Думой кандидатуры председателя Правительств Российской Федерации, внесённой Президентом Российской Федерации (письмо от 3 апреля 1998 г. № Пр-455), прошу Государственную Думу с учётом требований части 3 статьи 111 Конституции Российской Федерации рассмотреть кандидатуру. и дать согласие на назначение его на должность председателя Правительства Российской Федерации.».