Злой рок короля Генриха - Лилия Подгайская

А оставленные на «Звезде Востока» спутники долго не могли прийти в себя. Капитан Николас продолжал сыпать проклятиями, яростно меряя шагами палубу своего корабля. Он не оправдал доверия дядюшки Эшли и очень подвёл его. Впервые за всё время. И это было очень неприятно, это ущемляло его гордость. А расстроенный вконец брат Себастьян только горестно качал головой. Он не смог спасти и эту милую девочку, доверенную его попечению, чтобы доставить её к Дэниелу. Уж не так и много от него требовалось, но он опять не справился. Неужели Господь отвернулся от него?

Брат Себастьян, высадившись на берег, отправился сухим путём в долину Луары, двигаясь через Рен. А капитан Николас Трент, загрузив свою шхуну некоторым количеством ходового контрабандного товара, двинулся в обратный путь. Благополучно добравшись до залива Пул, он отправил дядюшке печальное сообщение, что полученное задание им практически не выполнено или, можно сказать, выполнено наполовину. Во всяком случае, вверенная ему девушка до цели путешествия не добралась. Сообщение весьма огорчило доброго барона, а леди Дебора даже всплакнула о несчастливой доле бедной девушки, так жестоко преследуемой ударами судьбы.

Прошло недели три, пока усталый и измученный брат Себастьян добрался до владения своего родственника. Это было действительно очень недалеко от Анже с его могучим замком, памятником былого могущества Анжуйской династии. Владение располагалось на правом берегу Луары, оно оказалось немаленьким и, как понял монах, весьма прибыльным. Его встретили с распростёртыми объятиями. Дэниел давно не получал весточки от родных и жадно слушал дошедшие, наконец, до него новости. Он гневно свёл брови, услышав, какая судьба постигла мать и сестру его друга, и горько посетовал, что брату Себастьяну не удалось увезти из монастыря Белинду. Потом внимательно выслушал историю его побега из Англии вместе с молодой девушкой, которую выхватил прямо у них из рук этот злодей, Бертран де Монфлен.

— Джеймс будет вне себя, когда услышит эти новости, — печально сказал хозяин поместья, — он потерял всех родных, отца, братьев, мать, а теперь ещё и сестру, которую не удалось спасти из лап короля. Будь проклят Генрих Тюдор! По его милости обе наши семьи понесли страшные потери. Подумать только! Из восьми взрослых детей у моего отца осталось только четверо, да и то Джейн можно не считать, поскольку она заперта за стенами обители.

Брат Себастьян только покачал головой. В его семье всё было ещё хуже.

— А скажи мне, Дэниел, где сейчас мой единственный племянник? — с надеждой спросил гость. — Я готов идти ещё сколь угодно долго, чтобы только увидеть его. У меня ведь никого не осталось, только он и пропавшая Белинда. Кэтрин перестала быть нашей, как только вышла за этого гнусного типа Блаунта. Она не в счёт.

— Увы, святой отец. — Дэниел задумчиво смотрел в огонь, горевший в камине. — Я уже полтора года не видел своего друга. Когда он последний раз появлялся здесь, то сказал, что пошёл на службу к герцогу Орлеанскому. Карл оказался слишком молод, а регентша Анна де Боже, и её супруг Пьер де Бурбон пришлись ему не по душе. Он выбрал герцога. Тот показался ему не таким хитрым и не таким мрачным, к тому же достаточно воинственным, чтобы на службе у него можно было продвинуться. И потом у него есть очень достойные союзники. Один Франсуа де Лонгвиль, граф де Дюнуа, сын знаменитого Бастарда Орлеанского чего стоит. Однако сейчас, после поражения при Сент-Обене, герцог, насколько я знаю, угодил в заключение, и его держат в темнице где-то в Бурже. Мятежный граф де Дюнуа тоже оказался в руках этой слишком мудрой дамы. Что сталось с моим другом после этого поражения герцога в «Безумной Войне», я не знаю, и от этого мне очень плохо на душе.

Монах надолго задумался. Потом поднял голову, и в глазах его Дэниел прочёл спокойствие.

— Мой племянник жив, я чувствую это, — уверенно заявил он. — И когда он приедет сюда, расскажи ему, что случилось с нашей семьёй. И ещё передай мою просьбу позаботиться о той девочке, что была со мной. Я обещал ей защиту. Но я не воин, я монах. И мой путь лежит сейчас в Лимузен. Там, в аббатстве Обазен я надеюсь пробыть какое-то время, пока не утихнет вся эта суета, связанная с расправами, чинимыми Генрихом Тюдором. Если нужно будет меня найти, ты теперь знаешь, где.

Отдохнув несколько дней в поместье родственника, брат Себастьян отправился в дальнейший путь, обеспеченный всем необходимым и получив в помощь проводника. А в конце зимы здесь появился Джеймс Потри, который представился как рыцарь Джеймс де Тремуаль.

— Звучит очень сходно с именем знаменитого генерала, я имею в виду славного Луи де Ла Тремуйля, но не имеет с ним ничего общего, — рассмеялся Джеймс, обнимая друга. — Я так рад тебя видеть, дружище!

И он рассказал, как служил герцогу Орлеанскому, участвовал в его войне, но остался невредим, сблизился с графом Дюнуа и получил от герцога рыцарские шпоры и небольшое владение возле Немура. Ничего особенного, сказал он, немного земли и полуразрушенный старый замок. Однако всё же, пусть маленькая, но собственность, и есть где преклонить голову в случае необходимости, поскольку в Англию ему, похоже, путь закрыт навсегда.

При этих словах Джеймс болезненно скривился. Он всё ещё не смирился с тем, что произошло на его родине. И тут Дэниелу пришлось рассказать последние новости, дошедшие до него. Это была тягостная обязанность. Ему казалось, что он своей рукой сыплет соль на открытую рану в сердце друга. Но он должен!

Лицо Джеймса побледнело до синевы, когда он услышал о полном крахе, постигшем его семью. Он очень изменился за прошедшие годы, возмужал, стал таким мощным, суровым воином. Но сейчас, на глазах у Дэниела, друг как будто постарел на несколько лет. В его глазах стояла боль.

Напоследок Дэниел передал другу просьбу его единственного дядюшки и подробно рассказал о девушке, которую нужно спасти.

— Если она ещё жива, конечно, — мрачно добавил он.

— Клянусь, я сделаю это, — откликнулся Джеймс, сверкнув злыми глазами, — хоть этим насолю проклятому Тюдору.

Друзья ещё долго беседовали у горящего камина, вспоминая прошлое и пытаясь заглянуть в будущее. Дэниел надеялся всё же со временем вернуться в родной дом. У Джеймса такой надежды не было. Он оставался одиноким волком в чужой стране.

Через несколько дней Джеймс де Тремуаль, английский дворянин, ставший в силу обстоятельств французским рыцарем, отправился дальше — выполнять задание, полученное от выпущенного на свободу герцога Орлеанского. С ним были его оруженосец Обри де Монтень, безрассудно храбрый юноша, боготворивший своего рыцаря, и ещё шесть воинов. Успешно справившись с порученным делом, он в разгар весны оказался в Котантене и отыскал замок шевалье де Монфлена. Это была крепкая цитадель на скалистом берегу, не чета его маленькому разваливающемуся замку, но это не остановило рыцаря. Встретившись с шевалье, Джеймс без обиняков заявил ему, что явился за девушкой, незаконно захваченной им.

— Почему же незаконно, мессир? — удивился шевалье. — Это был закон силы, а её нужно уважать. И я не намерен никому отдавать эту мадемуазель, хоть она и упоминала ваше имя, когда прибыла сюда.

Джеймс и бровью не повёл, услышав эти странные речи. Как могла девушка что-то знать о нём? Но сейчас надо выполнить просьбу дяди, он ведь обещал. И, видимо, придётся драться. Но к этому ему не привыкать. Последние годы он только и делал, что сражался. Это очень укрепило его руку и его дух. Он готов сразиться за девушку, которую никогда не видел в глаза, но поклялся спасти.

— Давайте померяемся силами здесь и сейчас, мессир, — предложил он с холодной улыбкой, — кто окажется сильней, тому она и достанется. Идёт?

Отказаться от предложения было бы недостойно. Тем более что шевалье считал себя непревзойденным мастером боя на мечах, а из окна в башне за сражением будет, конечно же, наблюдать упрямая девчонка Аликс, которая до сих пор так и не согласилась разделить с ним постель. Пусть посмотрит, как он разделается с её дорогим Джеймсом. И тогда ей не останется ничего больше, как только отдаться ему, Бертрану. Упрямство этой гордой девчонки доводило его иногда до бешенства, но принудить её силой не позволяла гордость. Он мог в жизни всё — хитрить, обманывать, убивать, — но никогда не разрешал себе брать женщин силой, это унижало его, как мужчину.

Сражение устроили тут же, во дворе. Воины окружили противников широким кольцом, громко подбадривая своих рыцарей. Сторонников шевалье де Монфлена было, разумеется, намного больше. Но шума, как ни странно, производили больше прибывшие с рыцарем де Тремуалем воины. Особенно старался верный Обри, и его было слышно на самом верху башни.

— Давайте, шевалье де Тремуаль, покажите ему, сэр Джеймс, — вопил юноша, сверкая глазами.