Дети капитана Гранта - Жюль Верн

– Да, кондор, – отозвался Гленарван. – Как знать!.. Он летит сюда, снижается… Подождем…

На что надеялся Гленарван? Уж не начал ли помрачаться его рассудок? Что значили слова: «Как знать»?

Паганель не ошибся: кондор делался все более и более ясно видимым. Этот великолепный хищник, которому некогда поклонялись инки, был царем южных Кордильер. В этих местах кондоры достигают необычайно крупных размеров. Сила их изумительна: нередко они сталкивают в пропасть быков. Кондор набрасывается на бродящих по равнинам овец, козлят, телят и, вцепившись в свою жертву когтями, поднимается с ней на большую высоту [50]. Часто он парит на высоте двадцати тысяч футов. Отсюда, недоступный ничьим взорам, этот царь поднебесья устремляет свои глаза на землю и различает там мельчайшие предметы с зоркостью, изумляющей естествоиспытателей.

Что же мог увидеть кондор? Быть может, труп Роберта?

– Как знать!.. – повторял Гленарван, не спуская глаз с громадной птицы.

А она приближалась, то паря в воздухе, то камнем устремляясь вниз. Но вот меньше чем в семистах футах от земли хищник начал описывать большие круги. Теперь кондора можно было ясно рассмотреть: ширина его могучих распростертых крыльев превышала пятнадцать футов, и они держали его в воздухе, почти не двигаясь, ибо большим птицам свойственно летать с величественным спокойствием, в то время как насекомым, чтобы удержаться в воздухе, нужны тысячи взмахов крыльев в секунду.

Майор и Вильсон схватили свои карабины. Гленарван жестом остановил их. Кондор описывал круги над недоступным горным плато, находившимся приблизительно в четверти мили от наших путников. Огромная птица носилась с головокружительной быстротой, то выпуская, то пряча свои страшные когти и потряхивая мясистым гребнем.

– Это там! Там!.. – крикнул Гленарван. Вдруг в голове его мелькнула мысль.

– Если Роберт еще жив… – воскликнул он в ужасе. – Эта птица… Стреляйте, друзья мои, стреляйте!

Но было уже поздно: кондор исчез за высокими выступами скалы. Прошла какая-нибудь секунда, показавшаяся столетием… Огромная птица появилась снова; она летела медленнее, отягощенная грузом.

Раздался вопль ужаса: в когтях у кондора висело и раскачивалось безжизненное тело – тело Роберта Гранта. Хищник, держа мальчика за платье, парил в воздухе футах в ста пятидесяти над лагерем. Он завидел путешественников и, стремясь поскорее улететь со своей тяжелой добычей, с силой рассекал крыльями воздух.

– А! – крикнул Гленарван. – Пусть лучше тело Роберта разобьется об эти скалы, чем послужит…

Он не договорил и, схватив карабин Вильсона, стал наводить его на кондора, но руки его дрожали, глаза заволоклись туманом, и он не мог прицелиться.

– Позвольте мне, – сказал майор.

И, неподвижный, спокойный, уверенный, Мак-Наббс при целился в кондора: тот был от него уже в трехстах футах. Но не успел майор нажать курок своего карабина, как в глубине долины раздался выстрел; белый дымок поднялся между двумя базальтовыми громадами – и кондор, сраженный пулей в голову, медленно описывая круги, стал спускаться, словно на парашюте, на своих широко распростертых крыльях. Не выпуская добычи, он мягко упал футах в десяти от крутого берега ручья.

– Вперед! Вперед! – крикнул Гленарван.

И, не стараясь узнать, откуда раздался благодетельный выстрел, он кинулся к кондору. Спутники его помчались за ним. Когда они добежали до кондора, птица была уже мертва, а тела Роберта почти не было видно из-под ее широких крыльев.

Гленарван бросился к мальчику, вырвал его из когтей кондора, уложил на траву и приник ухом к груди безжизненного тела.

Никогда еще из уст человеческих не исторгалось такого радостного крика, как тот, что вырвался в этот миг у Гленарвана:

– Он жив! Он жив еще!

В одну минуту с Роберта сняли одежду, смочили ему лицо свежей водой. Мальчик пошевелился, открыл глаза, посмотрел и пробормотал:

– А, это вы, милорд… отец мой!..

Гленарван, задыхаясь от волнения, был не в силах ответить: опустившись на колени возле чудом спасенного мальчика, он плакал от радости.

Глава XV

ИСПАНСКИЙ ЯЗЫК ЖАКА ПАГАНЕЛЯ

Роберт, избавившись от одной огромной опасности, тут же подвергся другой – пожалуй, не меньшей: его едва не задушили в объятиях. Хотя он был еще очень слаб, ни один из его спутников не мог удержаться от того, чтобы не прижать его к груди. Но надо полагать, что такие сердечные объятия не гибельны для больных: по крайней мере, Роберт от них не умер.

Но от спасенного мысли наших путешественников обратились к спасителю, и, разумеется, майору первому пришло в голову осмотреться кругом.

Шагах в пятидесяти от реки он увидел человека чрезвычайно высокого роста, неподвижно стоявшего на уступе у самой подошвы горы. Он держал длинное ружье. Этот неожиданно появившийся человек был широкоплеч, с длинными волосами, схваченными кожаным ремешком. Рост его превышал шесть футов. Его смуглое лицо было раскрашено: брови – красной краской, нижние веки – черной, а лоб – белой. Он был в одежде индейцев пограничной полосы Патагонии: на нем был великолепный плащ из шкуры гуанако, разукрашенный красным орнаментом и сшитый жилами страуса. Под плащом виднелась еще одежда из лисьего меха. Она была стянута поясом, у которого висел мешочек с красками для лица.

Несмотря на пеструю раскраску, лицо этого патагонца было величественно и говорило о его несомненном уме. В позе, пол ной достоинства, он ожидал, что будет дальше. Глядя на эту неподвижную, внушительную фигуру, можно было принять ее за статую хладнокровия.

Как только майор заметил патагонца, он указал на него Гленарвану, и тот тотчас же побежал к нему. Патагонец сделал два шага вперед. Гленарван взял его руку и крепко пожал.

В глазах Эдуарда, во всем его сияющем лице, светилась такая горячая благодарность, что патагонец, конечно, не мог не понять его. Он слегка нагнул голову и произнес несколько слов, которые остались непонятными как для майора, так и для его кузена.

Тогда патагонец, внимательно посмотрев на чужестранцев, заговорил на другом языке, но, как он ни старался, его не поняли и на этот раз. Однако во фразах, произнесенных туземцем, что-то напомнило Гленарвану испанский язык – он знал несколько общеупотребительных испанских слов.

– Espanol? – спросил он.

Патагонец кивнул головой сверху вниз – движение, имеющее значение подтверждения у всех народов.

– Отлично, – сказал майор, – теперь дело за нашим другом Паганелем. Хорошо, что ему пришло в голову учить испанский язык!