Новые приключения Шерлока Холмса (антология) - Г. Китинг

И прежде чем леди Дарлингтон успела вымолвить хоть слово, Холмс бросился вон из комнаты.

— Какое в высшей степени странное поведение, — заметила леди Дарлингтон. Она сидела очень прямо, сжимая в руках ридикюль.

— Я уверен, что мой друг отлучился лишь на несколько минут, — сказал я, хоть и был не менее ее удивлен неожиданным уходом Холмса.

— Полагаю, что вы не осведомлены о цели этого исчезновения мистера Холмса.

— Наверное, вы правы, — конфузливо признался я. — Однако я не сомневаюсь, что долго ждать себя он не заставит.

Тяжело вздохнув, ее светлость принялась ждать, не нарушая гнетущей тишины. По счастью, отлучка его, как он и обещал, длилась недолго: не прошло и пяти минут, и он уже опять сидел напротив ее светлости.

— Вот теперь, мистер Холмс, учитывая лишнее время, которое я на вас потратила, убедительно прошу вас быть кратким.

— Дело мое не займет много времени, но, думаю, будет лучше мне посоветоваться с вами, прежде чем рассказать вашему мужу правду, скрытую за исчезновением и новым появлением картины, а также ролями, принадлежащими в этой таинственной истории вам и вашему сыну.

Леди Дарлингтон изумленно перевела дух:

— Не знаю, о чем это вы.

— Нет, вы знаете, — с холодной уверенностью констатировал мой друг. — Кончилось время, когда надо было притворяться и скрываться под маской. Потворствовать сыну и помогать ему вы больше не сможете.

— Мистер Холмс, далее я не потерплю от вас подобных бредней! Не угодно ли вам покинуть этот дом!

— Разумеется, я его покину, а ключ возьму с собой.

— Ключ?

— Боюсь, что я позволил себе в отношении вас маленький обман, осуществив его прямо сейчас. Выйдя из этой комнаты, вместо того чтоб отправиться, как и сообщил вам, на переговоры с ожидавшим нас кэбменом, я пробрался наверх в спальню вашего сына, где мне не потребовалось много времени, чтобы обнаружить тайник, в котором он прятал ключ. — Холмс сунул руку в жилетный карман, словно собираясь извлечь оттуда какой-то маленький предмет. — То есть дубликат ключа, который и обеспечивает ему доступ в отцовскую галерею.

Лицо леди Дарлингтон побледнело.

— Этого не может быть! — в сердцах вскричала она, щелкнув замочком ридикюля.

— Согласен, — сказал Холмс и, выступив вперед, выхватил из сумочки ее светлости маленький золотой ключик. — Я сплел здесь перед вами целую цепочку лжи исключительно затем, чтоб заставить вас выдать настоящий тайник и настоящее местонахождение дубликата. С моей стороны это была простая уловка, необходимая для выяснения правды.

При этих его словах леди Дарлингтон не выдержала и залилась слезами. Я был тронут таким очевидным выражением горя и бессильно смотрел, как содрогается в рыданиях тело женщины, но Холмс сидел с каменным лицом и, сохраняя полную невозмутимость, ждал, когда леди, придя в себя, сможет продолжить разговор.

— Что именно вам известно? — наконец выговорила она, промокая глаза платочком.

— Мне известно все. Известно, что ваш сын наделал крупных долгов в клубе «Пандора». В стремлении скрыть это от мужа вы поначалу платили за него, но, когда суммы стали непомерными, вы стали всячески помогать сыну в замене картин из коллекции лорда Дарлингтона подделками, меж тем как дружок вашего сына лорд Артур Бичем продавал подлинники.

— Ситуация, как вы ее обрисовываете, — сказала леди Дарлингтон, уже несколько оправившись, — выглядит более вопиющей, чем она есть на самом деле. Руперт — мой сын от первого брака, и Гектор его всегда недолюбливал. Он даже не давал себе труда это скрывать. Можно утверждать, что ни малейших знаков любви со стороны отчима Руперт не видел. Наверное, желая возместить ему это, я безмерно баловала его, обрушивая на него лавину любви. Я разрешала ему все, давая свободу, возможно чрезмерную для столь своенравного юноши. Он нуждался в твердой отцовской руке. Когда Руперт подружился с лордом Артуром Бичемом, я поначалу радовалась. Я надеялась, что влияние человека постарше, зрелого мужчины, окажется для него благотворным. Увы, я понятия не имела о том, какой негодяй этот человек. Правда явилась мне слишком поздно, когда Руперт был уже целиком во власти злых чар. Бичем приучил Руперта к безрассудству. Да, я имею в виду его долги, которые, как я ни молила его бросить игру, все росли и росли. Я понимала, что стоит Гектору об этом узнать, и он лишит Руперта наследства, выгнав из дома. И что тогда станется с мальчиком? Разве могла я допустить подобное?

Леди Дарлингтон на секунду замолкла в ожидании ответа на этот вопрос, но встречаться с нами взглядом она избегала.

— Когда сумма долгов стала так велика, что денег моих уже не хватало, Руперт поделился со мной планом относительно картин. План этот, разумеется, был предложен Бичемом. Тому было известно о существовании опытного копииста, чьи мастерские копии от подлинников мог отличить разве только эксперт. За свои услуги Бичем, как и следовало ожидать, запросил немалую мзду. К величайшему моему стыду, я согласилась на этот план, думая, что речь идет об одной-единственной картине. Однажды ночью, когда муж мой спал, я сняла с его цепочки от часов ключ от галереи и изготовила восковой слепок, с тем чтоб потом можно было сделать дубликат.

Подмена первой из картин прошла как нельзя лучше. Она была произведена, когда муж уехал на два дня по служебным делам. Руперт забрал картину под вечер, а на следующее утро принес вместо нее подделку. Муж так ничего и не заподозрил. Легкость, с которой это было проделано, возбудила в Бичеме жадность и дерзость. Он ввел сына в еще большие долги, с тем чтобы потребовалась новая подмена. Так дело это приобрело регулярность, происходя каждые два месяца.

— Вплоть до фиаско с Гранвилем, когда деловая поездка вашего мужа во Францию была перенесена и он вернулся домой раньше, чем вы этого ожидали.

— Мысль заменить Гранвиля исходит от Бичема. Он заявил, что картина эта будет продана за бешеные деньги, но срок изготовления копии также увеличится, поскольку данная картина неизвестна. Как вы знаете, муж мой обнаружил пропажу…

Глаза леди Дарлингтон вновь наполнились слезами, и она приложила к глазам платочек.

— Ваш сын, равно как и Бичем, понимали, что вешать в галерее подделку вместо оригинала после того, как пропажа обнаружена, неразумно. Они не сомневались в том, что ваш муж теперь обязательно пригласит эксперта для подтверждения подлинности картины.

Леди Дарлингтон молча кивнула.

— Вы сделали глупость, леди Дарлингтон. Действуя из лучших побуждений и ведомая горячей любовью к сыну, вы позволили событиям выйти из-под контроля и в конце концов приобрести характер, который неминуемо принесет несчастье двум самым дорогим для вас людям, навлекши на них позор.

— Умоляю вас ничего не говорить мужу!

— Ваш муж — мой клиент. Я обязан поставить его в известность. Кроме того, мы имеем здесь дело не просто с семейными дрязгами. Речь идет о краже ряда шедевров. Двое из преступников — это сын и супруга владельца шедевров, являющегося министром ее королевского величества. Скандал неизбежен.

— Я ценю ваши усилия в поисках истины. Но я желаю сообщить эту истину Гектору сама. По крайней мере этим должна я искупить совершенный грех. Дайте мне сутки — двадцать четыре часа, чтобы я могла сделать это, а также попытаться убедить сына добровольно сдаться властям.

Холмс колебался. Казалось, он тронут ужасным положением, в котором оказалась эта женщина.

— Будьте милосердны! — молила она.

Мой приятель взглянул на часы.

— Сейчас четыре. В телеграмме от меня, которую лорд Дарлингтон получит утром, я напишу, что в четыре часа пополудни я буду у него, дабы передать ему сведения чрезвычайной важности.

— Да благословит вас Господь, мистер Холмс!

Но получилось так, что Холмсу не пришлось наносить обещанного визита. Наутро, спустившись к завтраку позже обычного, я застал моего друга сгорбившимся в кресле и поглощенным чтением газеты. Лицо его хранило суровое выражение.

— Многия радости несут нам многия печали, — пробормотал он, словно обращаясь к себе самому.

— Дурные вести?

Он пожал плечами:

— Вмешалась судьба, и перстом своим, старина, она низвела нас в ничтожество. — Он помахал мне газетным листом: — Я имею в виду напечатанную здесь заметку. Вчера ночью у Тауэрского моста выбросило на берег тела двух мужчин, связанных и с кляпом во рту. Головы размозжены. В покойниках опознали лорда Артура Бичема и Руперта Дарлингтона, пасынка министра иностранных дел лорда Гектора Дарлингтона.

— Боже правый, какая ужасная трагедия! Что произошло?

— Не подлежит сомнению, что это дело рук Альфредо Феллини и его дружков. Судя по всему, Бичем, недовольный своей неудачей с Гранвилем, попытался, как это ни глупо, сбагрить подделку американцам, выдавая ее за подлинник. За такое предательство банда приговорила его к обычной для них жестокой расправе. Руперта Дарлингтона они сочли сообщником и в общем-то были правы. Ах, Ватсон, до чего же справедливо сказано Вальтером Скоттом: «Какие козни мы плетем, когда обманы замышляем!»