Начало всех начал - Тина Вальен

– Алтай. Это где-то на краю света? – растерянно спросила я, – расскажите подробнее, пожалуйста, – теперь уже любопытство потеснило внутренний мрак.

– Нас, сирот-двойняшек, вывезли из блокадного Ленинграда по Дороге жизни. Машина попала в полынью. Мы чудом спаслись. После этого и схватили болезнь суставов. Накануне пришла похоронка на отца: «Погиб… посмертно присвоено звание Героя Советского Союза». Мама больше не смогла бороться за жизнь и тихо угасла. Женя, у нас не было сил даже плакать… Сбивчиво рассказываю, потому что даже вспоминать обо всём этом тяжело. Потом мы с Кирой оказались на Алтае.

Со дня основания интернат возглавлял герой гражданской войны, инвалид. Он сделал его образцовым. В военное время, когда количество детей превысило все допустимые нормы, он не паниковал, потому что положение спасало подсобное хозяйство. Его сын и есть нынешний директор. Характер у него железный, в отца. Он чуть моложе меня, но на такой работе сердце не сберёг. Сегодня его выживают, мечтают закрыть интернат, а детей распределить по другим детским домам. Место уж очень красивое и удобное для строительства коттеджей… Дед, так его все зовут, не любит просить, но, видимо, отчаялся совсем и написал мне сам. Уже год подыскиваю ему достойную замену, но подвижники перевелись.

А до этого ему подсунули строительную фирму для постройки нового корпуса, выделили деньги. Работа закипела, но, когда стены возвели, всё остановилось. Две трети денег исчезли вместе с руководителем фирмы. Дело завели и сразу закрыли: нашли сгоревшую машину руководителя и обгоревший труп. Деду даже не позволили ознакомиться с материалами расследования. Единственное, что он случайно узнал, – этот руководитель являлся близким родственником секретаря крайкома. Все эти закулисные интриги, грязная история со строительством и привели Деда к инфаркту. Кто-то настойчиво ведёт интернат к расформированию, убрав с дороги главное препятствие – заслуженного, но больного руководителя. Да, некому работать, нет денег на содержание, но такое положение не только в одном этом приюте. Он во все времена был лучшим и, надеюсь, останется таким. Ты можешь работать там учителем, если Дед оправится после инфаркта. Ректор Семён Ильич тоже ищет порядочного и делового человека. Но как найти такого мужчину, если не платят зарплату?! А если у него семья? С другой стороны, никто не желает идти на временную работу, зная тайное желание властей закрыть интернат. Женя, ты через год можешь вернуться… У тебя хватит сил?

– Я постараюсь…

– Ты куда её посылаешь, беременную?! – возмутилась Кира Ниловна.

– Кира Ниловна, я всё выдержу, здесь же я повешусь.

Таким растерянным я никогда Кокошу не видела.

– Кира права, посылаю тебя на Голгофу, детка. Зарплату буду пробивать вам здесь. Чем смогу, буду помогать, но с голода ты там не погибнешь, знаю точно. Дед отстроил такие погреба – чего там только нет! Хватит лет на десять. Первая жена умерла, долго болела… Потом он женился на медсестре-сиделке, вот она и занимается заготовками вместе с детьми.

Вечером перед сном ко мне зашла Тотоша, напоила молоком с мёдом и сказала:

– Женя, завтра обязательно сходи к гинекологу, а сейчас я поставлю одну пластинку, послушай перед сном. Мне когда-то помогло.

Голос певицы любил, страдал, умирал, но не сдавался. Меня прорвало на последней песне: платина рухнула, хлынули слёзы… первые слёзы. Я выла в подушку, пока не изнемогла окончательно и не заснула.

Утром я написала всем письма, где сообщала вновь открывшиеся возможности, которые требовали немедленного отъезда в край далёкий, чудесный край, где Сергею предлагают очень высокий пост руководителя, где чистый воздух для малыша и большие деньги для всех. Просила порадоваться за нас и простить за несбывшиеся планы. Труднее было с письмом Серёже: сто раз начинала и не могла найти слов. Если бы не Светлана Ивановна, которой не перенести ещё одного удара, я бы плюнула на это письмо. Мне очень хотелось, чтобы наши родные продолжали радоваться за нас. К приходу врача меня уже снова била нервная дрожь. Тоска смертная, удушающая, безысходная…

– Меня зовут Н.Н., я практикующий психиатр, и уже вкратце знаком с вашей проблемой. Садитесь удобнее, мы побеседуем.

– Кир Нилович говорил, что придёт психолог.

Я сжала зубы, ногти впились в ладони, а он уже доставал шприц…

– Вы, надеюсь, доверяете Киру…

Укол расслабил мои пальцы. Беседа длилась около часа. Монотонный голос ввёл меня в транс. Очнулась я, когда Н.Н. уже чаёвничал с Тотошей. Никому не нужна, подумала я, но внутренний голос вдруг заявил: всё будет хорошо, у тебя была прекрасная любовь, она осталась в тебе маленьким беспомощным комочком. А предательство надо забыть, залить бетоном, загнать этот саркофаг в самые глубокие подвалы памяти. Оставь себе картинки счастья. Фокус только на них! Мысли снова вернулись к началу: всё будет хорошо… боль в бетон… счастье с тобой… Мантра какая-то, которую хотелось повторять и повторять, отчего на душе становилось всё легче. Удивительно, но умереть уже не хотелось. Я вспомнила страшную историю замужества Киры Ниловны, которая перенесла предательство и потерю ребёнка. А у меня он будет!

– Женечка, иди к нам, – позвала Тотоша. До меня донеслась фраза доктора: «О чём думает Кир? Неужели в этой хрупкой женщине найдутся такие силы?»

Я спокойно вышла на свет, села за стол, взяла чашку – руки не дрожали.

– Кир сказал, что вы будете работать с детьми-сиротами? – я кивнула. – Женя, нет лучшего лекарства от собственных страданий, чем избавлять от них других. Я приготовил вам список литературы по работе с детьми, с точки зрения психологии. Купите перед отъездом. Там есть удивительные методики и приёмы. Вам без них придётся трудно. Вы отчаянная…в таком положении… Подумайте хорошенько, прежде чем принять окончательное решение. Любой стресс – угроза беременности.

– Спасибо, но я уже приняла его – уезжаю к чистому воздуху, родниковой воде и тишине.

– Тишина среди детей? Как вы далеки от реальности! Выписываю вам рецепты на лекарства и на витамины. Денег не жалейте: это очень хорошее лекарство, не даёт привыкания и разрешено для беременных. Принимайте на первых порах, когда захочется завыть на Луну. Не помешали бы ещё два-три сеанса.

– Ещё раз спасибо, доктор. Мне действительно гораздо легче, справлюсь сама.

– Помните только одно: вы были очень счастливы, чего могло и не быть. Помните только это! Ни шагу в сторону от этой мысли.

– Есть, сэр!

Надо было поговорить с бабушкой Верой: ей тоже надо сообщить «радостную весть».

У меня действительно получилось рассказать ей о заманчивых перспективах для нашей семьи, а в конце я добавила: