Гросс - Иван Валерьевич Оченков

ладони пистолет, револьвер или любое другое оружие. Глаз невольно любуется брутальными формами, руки привыкают к тяжести, а разыгравшаяся фантазия заставляет учащенно биться сердце! Все по заветам еще не родившегося классика: «Мне бы саблю да коня, да на линию огня…»

Колычев в этом смысле не был исключением и при посещении входящих в ОЗК оружейных предприятий никогда не отказывал себе в удовольствии пострелять из громыхающих железок, будь то немного доработанный напильником стандартный армейский револьвер или новейший пистолет-пулемет системы Кима – Коровина.

– Как дела с конкурсом? – спросил он у почтительно ожидавшего его Сергея Александровича.

– Нельзя сказать, чтобы плохо, но и не так хорошо, как хотелось бы, – дипломатично ответил Коровин.

– Какие-то проблемы?..

– Понимаешь, Март, – вмешался помалкивавший до сих пор Витька. – Руководит конкурсом не кто иной, как генерал Федоров!

– И что не так с Владимиром Федоровичем? – удивился Колычев. – Я говорил с ним, и он проявил большой интерес к нашей конструкции.

– И что с того? – возбужденно взмахнул руками Ким. – Ведь наши главные конкуренты сплошь его ученики!

– Что, все?

– Конечно! И Дегтярев, и Токарев, и Симонов!

– Это действительно так, – подтвердил Коровин. – Кроме того, все они работают на императорских оружейных заводах, а представители промышленности всегда стоят за своих. Ну и возможность быстро устранять возникшие во время испытаний проблемы нельзя сбрасывать со счетов.

– А у нас были такие проблемы?

– Случались, – развел руками конструктор. – Хотя и существенно меньше, чем у других. На первых этапах это очень сильно сыграло нам на руку. Убедившись в надежности ППКК, военные эксперты поначалу и слышать не хотели о других претендентах, но постепенно и остальные образцы довели до ума, а суждения испытателей лишились максимализма.

– Думаете, на них надавили?

– Увы, это обычная практика в делах такого рода! Так что будьте готовы, что наш автомат похвалят за оригинальность конструкции, наградят малой Михайловской премией, но этим и ограничатся.

– Интересно, а что будет, если на полигоне появится цесаревич и опробует новинки?

– Вы серьезно?

– Ну а почему нет? У нас в числе прочих дисциплин и стрелковая подготовка значится.

– Даже не знаю, что вам сказать, Мартемьян Андреевич. С одной стороны, наследник престола не эксперт, и его мнение в этом вопросе мало что значит. С другой, его непременно внесут в протокол, и игнорировать его будет невозможно!

– Решено. Узнайте, когда ближайшие испытания, а я подумаю, как это можно будет устроить.

– Вы становитесь настоящим царедворцем…

– С волками жить, – развел руками Колычев.

Обратно они некоторое время ехали молча. Март был занят дорогой, а Витька вообще, казалось, выпал из реальности и витал где-то в облаках.

– Что-то случилось? – обратил внимание на его отстраненный вид друг.

– Да так, задумался.

– О чем?

– Ни о чем!

– Колись, грешник!

– Ладно. Только обещай не смеяться!

– Зуб даю!

– Я серьезно!

– Ну хорошо, обещаю, не буду!

– Понимаешь, я просто тут подумал… если получу премию, я свою часть перечислю нашему приюту. Вот!

Договорив, Виктор подозрительно уставился на приятеля, пытаясь понять, не смеется ли он над его мечтами о такой престижной награде, как Михайловская премия? Однако Март в это время думал совсем о другом. Проведя в богоугодном заведении лишь несколько первых дней после попадания, он не сохранил о нем особых воспоминаний. Из хорошего в его памяти остались лишь Фимка да помогший им отец Василий, а из плохого – обокравший его коллежский асессор и, как выяснилось, азартный игрок Пантелей Митрофанович Воронин.

А вот Виктор, несмотря на всю его легкомысленность, оказывается, помнил альма-матер и искренне желал помочь ее обитателям.

– Надо только узнать, цел ли он? – ответил Колычев. – Война все-таки…

– Тем более! – горячо отозвался Витька.

Человек, прослуживший всю жизнь в армии, может уйти в отставку, но вот армия никогда его не бросит, как ни старайся. И сегодня дядька Игнат лишний раз получил возможность в этом убедиться. Началось, впрочем, все как обычно. Встал он по въевшейся за годы службы под кожу привычке за полчаса до подъема. Быстро проведя мыльно-рыльные процедуры, надел выглаженную с вечера форму и начищенные сапоги, стянул китель ремнем и вышел во двор.

Караулов, никто, к сожалению, не нес, так что проверять было некого. Двор и прилегающая к дому территория содержались в безукоризненном порядке. Даже в гараже, где частенько что-то мастерил Ким, вчера никто не успел насвинячить. Работа, впрочем, все равно нашлась. Дрова хоть и наколоты, сами себя на кухню не принесут. Водопровода опять же нет, ну и вообще…

– Ну чего ты, Игнат Тимофеевич, опять спозаранку расшумелся? – позевывая, спросил повар Михалыч.

– Это чтобы ты не спал, а завтрак личному составу готовил! – огрызнулся бывший абордажник.

– Тьфу на тебя!

– Но-но! – строго посмотрел на «штатского» Вахрамеев.

– Лучше щепы для растопки наколол бы, – продолжал бурчать кок.

В принципе он был прав. На завтрак у них традиционно полагался по летной норме чай, вареные вкрутую яйца, хлеб с маслом и шоколад. «Куриные фрукты», как шутил служивший когда-то не то в ресторане, не то на кухне у какого-то аристократа повар, сварены с вечера. Так что оставалось лишь поставить самовар. За этим занятием их и застал курсант Романов.

– Игнат Тимофеевич, вас к телефону, – доложил он.

– Чего? – удивился отставник, которому позвонить мог разве что Колычев, но он сегодня ночевал дома. – Интересно, кому это я понадобился?

– Не могу знать.

– А должон! На что тебе язык даден, стажер? Спросил бы, чего да как, чем меня дергать почем зря…

– Виноват, исправлюсь.

– Виноватых бьют, – пробурчал старый абордажник, поднимая трубку.

– У аппарата.

– Вахрамеев Игнат Тимофеевич? – прогундосил в динамике чей-то незнакомый голос.

– Он самый.

– Меня зовут Горелин Олег Петрович. Присяжный поверенный. Я беспокою вас от лица господ Шишкина Михаила Фомича и Белова Павла Трифоновича. Вам знакомы эти люди? Они утверждают, что служили под вашим началом на фрегате «Паллада».

– Так точно, ваше благородие. Было такое. А по какому такому случаю я им понадобился? Сколько лет ни слуху ни духу, и тут на тебе…

– Дело в том, что они обвиняются в нападении и побоях купцов второй гильдии Каца и Мациевича с приказчиками.

– Ишь ты! И много приказчиков было?

– Семеро.

– Понятно. А за дело хоть били?

– Этого я пока не знаю, – немного растерялся на другом конце провода адвокат, но тут же пришел в себя и продолжил: – Извольте видеть, пострадавшим нанесены увечья: вывихи, переломы, выбитые зубы и сотрясение мозга.

– Эва… – крякнул Игнат недовольно, – покуражились бойцы всласть… Ну, рука у Белова всегда была тяжелая, разве что мне и уступал, лось стоялый… А Шишкин и вовсе медведь. В каждом поболе шести пудов и в прежние времена имелось. Что ж эти купцы глаз не имели, что с этакими обломами в драку ввязались?

– Заявители говорят, что матросы напали на них с целью отнять имущество, то есть для грабежа.

– И что, отняли?

– Нет, потерпевшие утверждают, что смогли отстоять денежные средства и прочие ценности…

– Это как? Все биты, руки-ноги поломаты, а кошельки при них остались? А что дальше было?

– Прибыл