Маньяк не знает слова «нет» (СИ) - Руж Айлин

— Алло? — Соловьева первая начала ввести беседу.

— Элеонор, привет. Как ты? — прозвучал дружелюбный басистый голос.

— Нормально. Ты что-то хотел? — Соловьева с раздражением стиснула зубы.

— Звоню, чтобы спросить, как у тебя дела, — Элеонора чувствовала, как лютая ненависть из-за прошлого вновь разгоралась с новой силой.

— Да всё как всегда. Ничего нового, — безжизненным тоном ответила она. — А у тебя как?

— Тоже особо ничего. Помаленьку, потихоньку работаю. Ты сейчас с мамой? Или у себя?

— У себя.

«Всё. Давай закончим на этом разговор. Ты, в очередной раз, убедился в том, что твоя дочь живёт скучной жизнью. Доволен? Теперь давай бросай трубку»

— Слушай, я сегодня раньше освобождаюсь с работы… Не хочешь вечером прогуляться по городу?

Элеонора не желала видеть или слышать давно позабытого отца, но прогулка на свежем воздухе сейчас как раз было кстати. Прибывая долгое время в одиночестве, становилось не по себе: словно стены давили на мозг, не давая вздохнуть полной грудью. К тому же, девушка уже долгое время не виделась с родителем.

— Почему бы и нет, — согласилась она. — Я не против.

Из трубки послышалось то, как отец жизнерадостно усмехнулся.

— Отлично. Тогда, как только я буду освобождаться — наберу тебя и подъеду к твоему дому. Хорошо?

— Да, конечно. Я буду ждать.

— Всё договорились. До встречи.

***

К вечеру центр города был люто забит пробками, и Элеонора, как назло, застряла вместе с отцом. Весь город практически находился в затопленном состоянии, и всюду виднелись широкие лужи. Масштабы начинались с самых неоднозначных и крошечных, заканчиваясь целыми озерами, через которые можно было пробраться лишь на лодке. Запомните: если в Одессе выпал дождь, то вы автоматически попадаете в Венецию.

— А как у тебя дела на личном? — сидя за рулём спросил отец Элеоноры.

— А что с ней? — дочь очевидно никак не желала отвечать.

— Ну, общаешься с молодыми людьми? Может тебе кто-то нравится.

— Нет, — твёрдо отрезав, в груди всё неприятно стиснулась.

Грузовая белая «Тойота» припарковалась на стоянке неподалёку от пляжа. Чёрное море сегодня было довольно тихим. Приятный бодрящий ветерок дул в сторону побережья. Элеонора держала кружку горячего капучино, а у отца был чёрный чай. Девушке так не хотелось общаться, но, чтобы подышать свежим морским бризом, она всё же решила не упускать возможности и выбралась из плена «домашнего уюта».

— Что с работой? Ты что-то искала? — обратился к дочери высокий шатен, глянув стеклянными серыми глазами.

— Нет, я ничего не искала, — у собеседницы с примесью ненависти в груди проснулась и боль.

— У меня есть одни знакомые, они работают в магазине, где продают дорогие элитные сигары и сигареты.

Дальше Элеонора не слушала. Ведь с каждой встречей беседа с отцом ничем не отличалась от предыдущей. И начиная с самого детства, в край до шестнадцатилетия, ей удавалось проваливатся в собственные мысли, не реагируя никаким образом на раздающиеся ненавистное эхо из вне.

— А чего ты сама хочешь? — заданный вопрос вывел блондинку из кокона. Она впадала в ступор каждый раз, когда её озадачивали таким вопросом.

— Я не знаю, — замявшись, она добавила: «Наверное спокойной жизни».

— Так дело не пойдёт, — со строгостью ответил мужчина, замедлив шаг. — Ты должна найти себе работу. Как только мы развелись с твоей мамой, вы сразу начали шевелиться и что-то делать. Ты бы знала, как я был рад, когда вы слезли с моей шеи и ты начала работать в той забегаловке на вокзале.

«Заткнись»

— И как жаль, что тебя тогда оттуда уволили. Я тогда подумал про себя: «Теперь они и устроят моей дочери весёлую жизнь. Посмотрим теперь, кто из нас здесь тиран, — они или я». Понимаешь, да? — мужчина попытался усмехнутся и всё перевести в шутку, но это никак не повлекло Элеонору ответить взаимной улыбкой.

«Прошу, заткнись»

— А как мама, кстати? Теперь-то она меня понимает. Не понимаю всё ещё, почему она тогда ушла. Нечего было молчать, нужно было разговаривать и обсуждать всё со мной.

В груди Элеоноры вспыхнула ярость. Сжав в руках пустой стаканчик из-под капучино, она бросила его со всей силы в сторону.

— Элеонора? Ты в порядке?

— В полном! Знаешь… Если бы ты не обращался со мной самого детства как с дерьмом и если бы ты вслушивался в слова матери и делал всё, что она тебя просила, то, может быть, не было бы всё так хуёво. Знаешь… — она замялась. — Я ненавижу тебя.

— Я понимаю, что возможно был тогда не самым лучшим отцом, но…

— Ты самый хуёвый отец! — Элеонора чувствовала, как глаза начинали наливаться кровью. Из груди вылетало сердце. От таких слов любой уважающий себя отец давным-давно вмазал бы своему чаду по лицу или, в лучшем случае, просто разочаровался.

— Дослушай меня до конца, пожалуйста, — девушка замолкла. — Мне очень жаль, что тогда в прошлом произошло. И хоть я и не помню, но мне правда жаль.

— Всё ты помнишь, — сквозь зубы прошипела Элеонора.

— Нет, я правда не помню. И твои истории с тем, как я чуть тебя не убил, крики, ссоры, слёзы. Я не помню ничего.

— Значит, ты даже не помнишь, когда назвал меня монстром? А дегенераткой? — мужчина отрицательно покачал головой. Девичьи глаза потухли. Элеонора почувствовала нарастающий ком в горле, горящие от злости и боли лёгкие. Она не верила ни единому слову.

— Добрый вечер.

«Этот голос. Нет, только не ты!», — ноги нервно подкосились и отчаявшуюся парализовало на месте, когда с её стороны вышел высокий силуэт в чёрном одеянии.

— Здравствуй, Элеонора, — мягким и нежным баритоном поздоровался прибывший.

«Его лицо. Значит это не было моей галлюцинацией», — Элеонора отчётливо видела всю сущность безликого монстра: каждую линию алебастрового «лица», все втянутые скулы и два пустых кромешных «глаза». «Как он видит? Как дышит? А говорит?»

— Тебе не хорошо?

«У-у него есть рот? Эти зубы… Он-ни огромны! А эта пасть…», — Элеонора попыталась сглотнуть, но во рту ничего не оставалось кроме сухого кома. Голову резко одолело головокружение и девушка попыталась удержаться на ногах.

— Позвольте узнать кто Вы, — вмешался отец дочери. Монстр перевёл «взгляд» в сторону мужчины и улыбнулся. От увиденного чудовищного оскала Элеоноре стало ещё хуже.

— Меня зовут Олег. Я психолог Вашей дочери, мистер…

— Валентин. Мне она не говорила, что посещает Вас.

— Ну, Вы тоже особо ничего… — человек в плаще увлёкся рассмотрением отца жертвы.

— Простите, что?

— Я говорю, что вы тоже не особо разговорчивы с Элеонорой, — безликий перегородил всю видимость девушке, встав спиной. Приторный аромат роз впился в ноздри, тем самым успокаивая загнанную в капкан. — К тому же, я порекомендовал ей не видеться с вами. Уж слишком сильно вы влияете на неё.

— Я её отец и имею право, — серьёзно ответил Валентин.

— Конечно, конечно. Определено имеете, — спокойно ответил безликий. — Я ни в коей мере не хочу оскорбить Вас или помешать вашему с дочерью общению, но, для её же блага, я прошу Вас, — он навис над собеседником и тихо произнёс. — Сократите с ней общение насколько это возможно.

Отец Элеоноры глянул через спину так называемого Олега: девушка молча пряталась за спиной маньяка, не желая пересекаться взглядами с родителем.

— Если ты не хочешь со мной разговаривать, то так бы и сказала, — обращался Валентин к Элеоноре. — Может быть тебя подвезти до дома?

— Я сама доберусь, — шёпотом произнесла она, продолжая прятаться.

— Хорошо, как скажешь, — спокойно ответил мужчина. — Что ж… Тогда. Хорошего вечера.

— Хорошего вечера, — довольно попрощался безликий, следя за скрывающимся силуэтом в тумане. — Итак… — обернувшись «лицом» к Элеоноре, мужчина видел как девушка была на грани нервного срыва.