Простреленная репутация - Лев Пучков

«Следаков» оглушили и потихоньку погрузили в машину – поставили её хорошо, никто из соседей не заметил, как тащили этих типов.

Потом Казбек вылез в окно и бросил зажигалку. А бензина там было столько, что хватило бы спалить дотла пару танков...

На этом счастливое стечение обстоятельств не исчерпало свои возможности, и ситуация продолжала работать на нас. Через час там было полно народу – всё село собралось, безуспешно пытались тушить, приехала милиция и администрация... И два соседских аксакала во всеуслышание заявили, что это точно были русские! Потому что с одним из «следаков» они разговаривали за пять минут до трагедии. Это был русский – и по виду, и по говору. И сказал, что в усадьбе Дадашевых его приятели...

То же самое они заявили на следующее утро корреспондентам, которые примчались за сенсацией. Да, это натурально была сенсация. У нас, напомню, не каждый день семьи заживо сжигают. А поскольку среди корреспондентов были представители двух центральных каналов и даже «левые» импортные ребята (о них – чуть позже), к десяти утра в буквальном смысле весь мир знал: русские спалили чеченскую семью. Командование федералов, правда, препятствовало этому, и там получились некоторые разночтения в плане достоверности... Но кто-то из корреспондентов оперативно раздобыл информацию по погибшей семье... И сразу всплыл факт: ещё одна семья, сожжённая в прошлом году. Кто сжёг? Аюб Дадашев – дядя Мовсара!!! Тут же пошла гулять версия о мести кровников, которые воспользовались услугами федералов. Нам для этого даже пальцем шевельнуть не пришлось.

В общем, всё получилось просто здорово: никто и не ожидал такого результата. Правда, федералы пока особо не переполошились, потому что это были всего лишь рассказы соседей, а конкретные факты отсутствовали. Ничего, к вечеру мы вам дадим факты. Посмотрим тогда, как вы запрыгаете...

Когда пленные очухались, Казбек взял их в оборот. «Следаки» неожиданно упёрлись: мы, мол, просто военные, а вовсе не прокуратура. Зачем упёрлись, непонятно, как будто это могло что-то изменить в их незавидной судьбе. В самом деле, у них с собой были «валы» – это оружие спецназа. Но поскольку на спецназовцев они были похожи, как мой кот на годзиллу, и засветились в прошлый раз в своём подлинном обличье, нам и не требовалось их признание. Нам вообще было без разницы, кто они такие. Главное – где они и при каких обстоятельствах пойманы!

«Следаков» несколько раз как следует избили палками, чтобы знали своё место, но лица не трогали и ноги не ломали. Потому что вечером этого же дня им предстояло выступить в роли мировых телезвёзд. То есть выйти в прямой эфир на своих ногах, показать свои бесстыжие лица всему миру и сказать пару слов для микрофона...

Итак, шестого сентября мы с самого утра прилежно трудились, каждый на своём участке. Пока Казбек готовился к вечернему сеансу, я, с выделенной мне в помощь группой из трёх человек, занялся подготовкой информационного обеспечения нашей «рекламной акции».

Без этого наша задача могла считаться выполненной только наполовину. То есть чеченский народ и соседи, конечно, будут в курсе, а весь остальной мир – нет. Федералы, надо отдать им должное, большие мастера заметать следы и «рубить хвосты». Если вовремя спохватятся, дальше республики это может и не уйти.

Тут следует сказать пару слов о наших СМИ и вообще об особенностях освещения событий этой войны. На территории СКР (Северо-Кавказского региона) практически все средства массовой информации подконтрольны федералам. Все аккредитованные размещаются на территории жилого сектора комплекса правительственных зданий, рядом с Управлением ФСБ и прокуратурой. Это так называемый городок прессы, который хорошо охраняется солдатами и местной милицией. Ездят они в сопровождении вооружённой охраны, только в те места, куда пускают, и снимают только то, что разрешают.

В республике нет режима чрезвычайного положения, и, в принципе, каждый, кто хочет, может беспрепятственно въезжать и выезжать когда заблагорассудится (только в светлое время суток). Но неаккредитованным, то есть тем, кто желает снимать самостоятельно и объективно освещать события, просто не дают работать. На этот счёт у федералов и местной администрации есть жёсткая установка «сверху».

Неаккредитованных в извращённой форме «шмонают» на каждом посту, проверяя всё до последней нитки, элементарно не допускают к местам событий (стоять, и всё тут – приказа нет!), а если поймают на несанкционированной съёмке чего-то запретного, сразу выдворят из региона под тысячей благовидных предлогов. Находить предлоги они мастера. Короче, самый натуральный тоталитарный контроль.

Откуда же берутся все эти интересные «левые» репортажи и как становятся известны многие неприличные делишки федералов и администрации?

Есть такие люди, которых называют «стрингеры». Каждое уважающее себя агентство сотрудничает с этими «левыми операторами» и тратит на них немалые деньги, которые, впрочем, с лихвой потом окупаются. Потому что всё «жареное» и «горячее» этим агентствам доставляют именно стрингеры.

Это умные и отчаянные ребята, профессионалы своего дела и одновременно почти готовые разведчики-нелегалы – хоть сейчас квалификацию присваивай. Администрация и федералы их не любят по вполне понятным причинам. Пользы от них очень мало, а вред просто колоссальный. Если такой стрингер «спалится», дальнейшая судьба его будет очень незавидной. Если вообще будет. Потому что зачастую они просто пропадают. Был человек – нет человека. Война всё спишет.

Вот они и изворачиваются, страхуются, каждый на свой лад. У них есть свои постоянные информаторы, имеющие от работы с ними стабильный доход, свои надёжные люди, которые спрячут и довезут куда надо. А при случае и прикроют, и вывезут откуда не надо. Короче – разведчики-нелегалы, на мой взгляд, это наиболее удачное сравнение.

Наши к этим «левым операторам» относятся двояко. С одной стороны, ребята очень полезные. Вся правда о федералах поступает на «большую землю» только через них. Это они берут интервью у амиров и снимают из кустов все подробности «жёстких зачисток», рискуя при этом жизнью.

С другой стороны, это люди по большей части очень хитрые и жадные до денег. Поэтому частенько снимают лишнее. Например, как наши издеваются над федералами. Такое случается – это же война, двусторонний процесс. Федералы издеваются над нашими, наши – над федералами. А они возьмут и снимут. Или как дань берут в чужом селе. Тоже довольно конфликтное мероприятие, бывают достойные внимания видеозарисовки.

Встречаются и такие беспринципные, которые могут адресно пакостить. Например, «неловко» снять лагерь – с «привязкой» к местности. А потом продать тем же федералам. Или просто так отдать, в обмен на уступки и какую-то поддержку. То есть, если такого поймают федералы, а у него будет среди них «рука», он уже не пропадёт, как прочие. А то и вообще получит «вездеход» (пропуск, с которым можно везде ездить) за свои услуги. Так и трудятся – нашим и вашим, лишь бы денежки капали.

Если наши ловят такого, которого сами не приглашали, где-то рядом с «интересным» объектом, достаётся ему по первое число. Убивают очень редко, только в том случае, если достоверно выясняется, что этот оператор «заряжен» федералами. Обычно внимательно просматривают записи, если никакого «компромата» нет – плёнку изымают, строго предупреждают и отпускают. А если есть «компромат» – разбивают аппаратуру, бьют как следует и раздетого выбрасывают на дорогу. Если всех убивать, с кем потом работать?

Однако это тоже действенная мера. Малоприятно, когда тебя избили и уничтожили дорогую аппаратуру.

Поэтому стрингеры, готовые в любой момент поиметь неприятность от обеих воюющих сторон, вынуждены проявлять чудеса изобретательности и гибко приноравливаться ко всем «неровностям» зоны боевых действий. Они бесшумно ползают по кустам, могут часами лежать в засаде, в ожидании «золотого» кадра, и прекрасно разбираются в топографии. Также они умеют обезвреживать растяжки и нехитрые взрывные устройства кустарного изготовления, которыми богаты наши леса и перелески, оказывать себе первую помощь и вообще со всех сторон могут позаботиться о своей персоне в экстремальной ситуации.

В нашем регионе работают всякие «левые операторы». Основные черты, характерные для них: внешняя похожесть на местных и хорошее знание языка. Без этого тут и шагу не ступишь. Попадаются среди их брата и нохчи, которые умеют профессионально обращаться с камерой. Этим ещё проще – учитывая родственные связи, возможное покровительство (зачастую небескорыстное) людей из оккупационной администрации, такого вообще очень трудно вычислить.

Короче, доступ в «городок прессы» для нас закрыт, заполучить корреспондентов без конвоя практически невозможно. Остаются стрингеры. Ловить стрингера в городе – бесполезное занятие. Их надо искать поблизости от места происшествия...