Охота за атомной бомбой: Досье КГБ №13 676 - Владимир Чиков

Вадим.

14. X.41 г.».

Это сообщение только более детально подтвердило информацию, опубликованную раньше газетой «Нью-Йорк таймс»:

«Согласно информации, поступающей по абсолютно надежным каналам, правительство нацистской Германии, по-видимому, находится в курсе научных исследований, проводимых в американских лабораториях, и предложило самым крупным своим ученым сконцентрировать их усилия на решении этих же проблем. Стало известно, что каждый германский ученый в этой области (физики, химики и инженеры) получили указание отложить все другие работы и заняться исключительно решением этой задачи. Сообщают, что эти ученые выполняют порученное задание с утроенной энергией в лабораториях Института имени Кайзера Вильгельма в Берлине».

В это же время, то есть летом 1942 года, начинают поступать сообщения о развитии ситуации в Америке. Уже нет сомнений в том, что нацисты и англичане с американцами включились в гонку вооружений, победитель которой может выиграть войну и завоевать весь мир. Если Советский Союз не примет участия в этом соревновании, то его или уничтожат нацисты, или в лучшем случае после войны американцы и англичане будут властвовать над ним. Итак, пришло время действовать.

Первое, что нужно было сделать, это собрать совещание ученых. Сталин поручил Берия связаться с контингентом физиков и химиков, имеющих отношение к проблеме, и собрать их на специальное совещание Государственного комитета обороны. Повестка дня совещания состояла из одного пункта: «Состояние работ по созданию атомного оружия в Советском Союзе». Приглашены были Абрам Иоффе, Петр Капица, Виталий Хлопин, Николай Семенов и Владимир Вернадский. Заседание состоялось в Кремле осенью 1942 года, и при этом велся протокол. К сожалению, он до сих пор находится в архиве Президента России и недоступен. Однако мы располагаем записью Леонида Квасникова, получившего первоначальный вариант протокола от генерал-майора Николая Павлова, который был одним из помощников Курчатова. На основе этой записи можно попытаться восстановить ход совещания.

Первым взял слово академик Иоффе:

— Товарищи ученые. Приступая к разработке этой научной и технической задачи чрезвычайной сложности, мы видим только один позитивный фактор: мы знаем, что решение проблемы атомной бомбы существует, и оно реально. Но негативные факторы намного многочисленнее. Англичане собрали ряд самых видных мировых ученых в области ядерных исследований. Вы знаете их имена: Нильс Бор, Отто Фриш, Рудольф Пайерлс, Ганс Хальбан, Лев Коварский, Джозеф Ротблат и Франц Симон, не говоря уже об англичанах Фредерике Линдемане, Джоне Кокрофте и Джеймсе Чедвике. Мы располагаем меньшим числом специалистов такого калибра, и на каждого из них возложено две функции: работа по своему научному направлению и работа по военным заданиям. У англичан имеются крупные научные центры в Оксфорде, Бирмингеме, Кембридже и Ливерпуле. Сегодня у нас мало центров такого масштаба, а те, которые есть, пострадали от войны и находятся в плохом состоянии. Английские ученые могут опереться на мощную промышленную базу. Наша промышленность намного слабее и сильно дезорганизована условиями войны. Научное оборудование распылено по разным комиссариатам и фактически непригодно к работе.

Сталин перебил его:

— Вы — ученые, и вам не следует опускать руки. Конечно, было бы намного удобнее, если бы не было войны. Вам следует это понять, а не хныкать, как товарищ Иоффе. И не забывайте, что в Советском Союзе вы располагаете двумя большими преимуществами: первое — это общественная система с ее способностью организовать и мобилизовать ресурсы. Второе — это наши ученые, которые проинформировали меня о том, что этот уровень уже достигнут нашей наукой в ядерной области.

Обычно Сталин был немногословен, предпочитая острые вопросы, краткие заключения и общее руководство совещанием. Но когда он находил нужным и был в настроении, мог рассуждать долго, как в этот раз.

— Несомненно, первые шаги в создании нашей атомной бомбы будут трудными, но наша задача — преодолеть этот этап. Потребуются большие усилия, крупные затраты средств и участие большого числа людей. Нужно будет решить много задач в промышленности и новой технологии. Нам придется поставить на ноги наши научно-исследовательские институты, организовать производство нового научного оборудования и установок для экспериментов. А пока все это будет делаться, товарищу Берия придется более эффективно использовать имеющийся в его распоряжении научный потенциал. Если он сможет заботливо и уважительно руководить этими учеными, подбодрить и поддержать их, и особенно их организовать, тогда я уверен, что мы сможем сделать многое одновременно, быстро и с минимальными затратами.

Больше не о чем было говорить. Сталин принял решение, и Советский Союз включился в реализацию проекта по созданию атомной бомбы. Присутствовавшим в зале ученым предстояло своим прямым участием или косвенно поддерживать реализацию этого проекта. Время критики прошло. Но Сталин еще не кончил говорить.

— Я хорошо понимаю, что создание супербомбы потребует крупной правительственной программы. Мы ее подготовим, невзирая на трудности военного времени. Наша первая задача заключается в том, чтобы развить соответствующие отрасли промышленности и добиться их эффективной работы. Вторая задача — в том, чтобы разработать прямые и низкозатратные технологии. Ключевые руководящие позиции в крупных научных коллективах должны занять самые компетентные исследователи, и работа должна вестись в соответствии с жесткими планами. Необходимо предупредить управленцев в министерствах и правительственных ведомствах, что эти руководители по данному конкретному направлению им не подчиняются и сами определяют условия своей работы.

Набросав схематичный план перед слушавшей его с затаенным вниманием аудиторией, Сталин резко закончил выступление и сменил тон. Всемогущий диктатор превратился в скромного собеседника и даже в дружелюбного коллегу.

— Ну а теперь, — произнес он, — я хотел бы послушать вас. Сколько времени, по вашему мнению, потребуется на все это мероприятие?

Академик Иоффе вызвал недовольство Сталина тем, что занялся перечислением трудностей, связанных с этим проектом, но он был ученым, а не дипломатом. В этих обстоятельствах он честно высказал свое мнение в отношении предполагаемой длительности работ по проекту. Создание атомной бомбы, по его мнению, могло потребовать от пятнадцати до двадцати лет. Он не видел возможностей сократить этот срок и облегчить достижение цели.