Самая страшная книга 2015 (сборник) - Галина Евдокимова

Размытые серые тени заключили поляну в круг; дряхлые, сморщенные лица были обращены к нему, и тяжелый черный туман клубился у их ног. А еще Стас услышал шаги – тяжелая поступь, сопровождаемая треском ломаемых веток, приближалась из леса.

– Нет, – прошептал он; по щекам скатились две слезы, прочертив тонкие дорожки. Пальцы сжались в кулаки. – Нет…

Ближайшая сосна наклонилась в сторону, и на папоротниковую полянку ступило нечто. Огромные тупые глаза-наросты уставились на Стаса, в густой травяной бороде кривился грубо вырезанный рот, а по здоровенной свисающей елде стекала темно-красная жидкость.

Купайло.

В узловатой лапе чудовища болталось обнаженное женское тело. Длинные светлые волосы Алены покраснели от крови, из распахнутого рта вывалился распухший язык, окровавленные ноги вывернулись под неестественными углами…

Взмахнув рукой, монстр отшвырнул мертвую девушку, и она упала рядом со Стасом, распластав руки по земле. Оглушенный, он смотрел в ее остекленевшие глаза, в ушах оглушительно бухал молот, и все вокруг плыло, а потом откуда-то сверху донесся посторонний звук – длинный, протяжный скрип сгибающегося дерева, и земля полетела куда-то вниз…

Люди, облаченные в праздничные наряды, собирались на священной поляне. Праздник был окончен, и навьи вернулись в свое сумрачное царствие, умиротворенные еще на один год. Папоротник, примятый танцами летнего бога, успел подняться, и теперь молодые стебельки перешептывались между собой, возбужденные полученными подношениями.

На жертвенном кургане образовались два новых холмика, и папоротниковые побеги над ними оживленно шевелились. Прямо на глазах из земли пробивался новый стебелек, рос, тянулся к солнечному богу, набухая тяжелым бутоном. Не прошло и десяти минут, когда бутон распустился прекрасным цветком, – и это было добрым предзнаменованием.

Жители деревни расходились по домам, уставшие, но довольные. Боги приняли их дары. Урожаи в этом году будут тучными, леса – полными дичи, а людей минуют болезни.

Татьяна Томах

Аттракционы

– Христо, бездельник, чтоб тебе повылазило! Ты почистил рыбу? Нет?! Я разве просила тебя полировать чешую или менять седла, я велела просто почистить рыбу! – Грозный голос тети Ксаны грохотал, как гром, потемневшие глаза сверкали молниями, а сдвинутая набок цветастая косынка и толстые кольца золотых серег придавали ей сходство с пиратом. Рассерженным пиратом, собравшимся кого-нибудь зарубить. Вместо сабли в руке тети Ксаны красовался остро наточенный тесак. – Ты уже считаешь, что старая дама должна вместе со своим радикулитом и слабой спиной сходить на базар, наварить на всех обед и еще переделать твою работу?

Могучей спине тети Ксаны позавидовал бы и молотобоец, но Христо решил не возражать.

– Сейчас-сейчас, – торопливо зачастил он, отступая от тесака на безопасное расстояние, – туточки ворота облупились, и я… – Он продемонстрировал хозяйке банку краски с полузатопленной кистью.

– Я велела не малевать забор, а чистить рыбу, поганец!

«Нет, – подумал мальчик, – только не это». Он надеялся, что за утро хозяйка забудет про поручение, и потому оттягивал его выполнение, отвлекаясь на мелкие дела.

– Сейчас-сейчас, – пролепетал он, – я только…

– Вы гляньте на этого негодяя, – возмутилась тетя Ксана, всплескивая руками. Куры, единственные зрители этой сцены, отчаянно хлопая крыльями, с кудахтаньем метнулись прочь, приняв взмах тесака на свой счет– Я его кормлю и пою, волоку на слабой спине дом и дело, а он… Сейчас же выкинь эту вонючую банку и иди чистить рыб!

– Уже иду, тетенька Ксана, – пролепетал мальчик. «Почищу синюю. И скажу, что я…»

– Обеих рыб! Понял?!

Сглотнув, мальчик кивнул. Он не знал, чего больше сейчас боится – тети Ксаны или Белой рыбы. Синяя еще ладно, Синяя смирная, а Белая…

Они серьезно поссорились в первый раз.

– Ты не понимаешь! – кричала Аська.

– Нет, это ты не понимаешь! – перебил он, с трудом удержавшись, чтобы вообще не назвать ее дурой. Но Аська, кажется, почувствовала это, непроизнесенное, как обычно чувствовала другие, ласковые слова в одной улыбке, беззвучно отвечая смеющимися губами: «Я тебя тоже». И обиделась. Ушла на кухню и молча уселась там над кружкой остывшего чая. Одинокая, никем не понятая и печальная. Рисовать замерзшим пальчиком на холодном стекле отчаянные письма, в надежде, что хотя бы в зазеркалье найдется кто-то сочувствующий.

Долго Андрей не выдержал. Обнял вздернутые плечи, тронул губами теплую щеку.

– Асенька…

– Я никогда-никогда, – тихо сказала Аська, – …я никогда не видела моря. Оно мне снится, понимаешь?

– Я знаю, – Андрей вздохнул. Море было Аськиной мечтой, и глупо надеяться, что можно всю жизнь морочить ей голову расплывчатыми обещаниями «вот через пару лет обязательно, а сейчас сама понимаешь…» Но он думал, что хотя бы не так скоро, что хотя бы эта пара лет у них еще будет…

– Если бы была какая-то опасность, если бы хоть что-то из этих слухов было по-настоящему, они бы не разыгрывали эти путевки, – убежденно сказала Аська, шмыгнув носом. – Ну да? Скажи – да? Ты ведь сам говорил мне, что все под контролем, что нечего беспокоиться?

– Говорил, – с неохотой согласился Андрей. – Чтобы ты не беспокоилась зря. Потому что…

– Потому что – что? Ну? Договаривай, я же не маленькая.

– Маленькая, – усмехнулся Андрей, целуя ее в висок, в завитки светлых и нежных, как пух, волос– Потому что мы все равно ничего не можем изменить. Только бояться или не бояться. Но от того, что мы не боимся и не думаем, это никуда не девается.

– И ты решил за меня – думать мне или нет? – возмутилась Аська.

– Асенька… – Было невыносимо так с ней говорить. Хотелось ее обнять, защитить. Убедить в том, что мир вокруг предсказуем и безопасен. То есть – наврать что-нибудь утешительное.

– Ты сам говорил, что нечего верить слухам. И что, если в официальных источниках…

– Они врут, Ася. Они всегда нам врали, – Андрей понизил голос– О том, что происходит за границей. Что происходит у нас. Что они все контролируют. Потому что это в принципе нельзя контролировать. Талантливо сплетенная паутина вранья, чтобы мы запутались и не смогли выбраться. Чтобы одним движением липкой нити можно было бы каждого… – Он осекся. Вряд ли кухню прослушивают, но есть вещи, которых не стоит говорить ни при каких обстоятельствах.

Аська смотрела на него округлившимися глазами. Потом вдруг сказала, сбросив его руку со своих плеч: