Безумно горячий - Тара Янцзен

Джонни Рамос немного напоминал Уилсону Кристиана Хокинса. Оба они были темноволосыми, высокими, крепко сложенными, но, несмотря на всю свою мужественность, парень не был так бескомпромиссен, как Кристиан. Уилсон сомневался, что когда-либо встречал человека с меньшим стремлением к компромиссам, чем Кристиан. Он был непрошибаемым, колючим и немного злым.

Кристиан носил пистолет, иногда даже не один. У него также был нож, не бытовой типа швейцарского армейского, а пружинный, нож для убийств, и большую часть времени он одевался как тот, кто умеет им пользоваться – как тот, кто уже его использовал: бандана, повязанная на голове, облегающие солнцезащитные очки, футболка, приспущенные джинсы и двухсот долларовые Эйрс от Найк. Отойдя от первичного шока, Уилсон узнал в нем достаточно много от того мальчика, с которым когда-то совершенно нормально работал в одной команде.

Но ему все равно хотелось, чтобы вернулся Дилан. Уилсон не слишком хорошо хранил секреты, уже нет. Он не боялся, что может случайно проговориться кому-то. Он боялся, что секрет просто ускользнет от него.

Многие вещи ускользали от него.

Но только не ящик. Ящик он не потеряет.

– На следующем – направо.

– Сэр…

– Это не займет много времени, – заверил он мальчика. – Нужно проехать только пару миль. Ты ведь знаешь, где находится городской парк, так?

Джонни снова одарил старика долгим, полным сомнений взглядом.

Но направо повернул.

Глава 11

– Как бы вы хотели отправиться в ад: вслепую или с широко открытыми глазами? – спросила Никки МакКинни.

По подсчетам Кида это был вопрос №308.

– С широко открытыми глазами, мэм, – сказал он, подвесив, наконец Трэвиса, связанного веревками и тросами, в воздух. Он привязал крепление к стене. Трэвис тоже выбрал вариант с распахнутыми глазами, но она все равно завязала их ему.

Она также связала его, заткнула в рот кляп, наложила на него еще больше краски, создав адское месиво красного и черного.

Это был не совсем тот эротический эпизод, который представлял себе Кид.

Она была слишком напряжена, слишком сосредоточена на искусстве. Немного бесцеремонна, и куда упрямее, чем выглядела на первый взгляд – она не подошла к нему и не потребовала отвалить по-хорошему, но и без этого стало понятно, что, если он собирается шататься по ее мастерской, наблюдая за ней, то будет следовать ее правилам.

Кид тоже не был намерен лезть на рожон и посылать ее куда подальше. Но он не для того надрывал задницу, добираясь из Сиско в Боулдер, чтобы провести ночь, наблюдая за Никки МакКинни, проводящей голого парня прямиком через ад – буквально. Она, конечно, не причиняла Трэвису боли, но особо ласковой с ним тоже не была. Если бы здесь не было Кида, Трэвис был бы полностью в ее власти.

В ее случае рост служил обманом. Она была безжалостна. Куда бы она не решила завести Трэвиса, беспомощного и голого, она непременно собиралась туда попасть. За сто долларов в час Трэвис был более чем готов следовать за ней.

Может, Трэвис бывал там и раньше. У Никки были и другие рисунки и наброски с ангелами, развешанные по стенам. Кид решил, что на этот раз ему просто не повезло и он не попал сюда в ту ночь, когда она фотографировала и рисовала женщину-ангела – хотя среди ее команды он не заметил ни одной женщины. Но если бы она разрисовывала пальцами тело другой женщины, обнаженное тело другой женщины, это точно вошло бы в топ-10 его сексуальных фантазий.

Да. Быстрая ухмылка исказила его губы. Определенно, фантазия высшего сорта – только если она не свяжет и не заткнет кляпом рот другой женщины. Веревки и кляпы были стопроцентным антивозбудителем для Кида. Все остальные ангелы свободно летали, но сегодня ночью она явно хотела изведать новую территорию.

Он собирался дать ей еще минут десять. Он пару раз проверил периметр и удостоверился, что все выглядит спокойным, но он хотел проветрить мозги или просто жаждал выбраться из ее дома.

Так где, черт возьми, носит Куина и сестру? Не позже, чем через час, сказал Куин, но этот час уже давно остался позади. Кид посмотрел на часы. Через десять минут он позвонит.

– Вы были там? – спросила она.

– Мэм? – он взглянул наверх на платформу, где она стояла в окружении камер. Кем бы ни была Никки МакКинни, но фанатом высокотехнологических примочек – точно. Змеиное переплетение кабелей и шнуров соединяло ее с тонной оборудования, сваленного на платформе, и она управляла всем этим с маленькой ручной клавиатуры.

Мило. Очень мило. Он аж зудел от желания посмотреть на ее аппаратуру, узнать, кто сделал ее и, вероятно, улучшить. Это должно было бы впечатлить ее.

Или нет.

Он никогда не встречал кого-то, похожего на нее. Он даже не мог себе представить кого-то, похожего на нее. Он понятия не имел, что, черт возьми, могло впечатлить ту, которая рисовала мальчиков с календарных картинок на стенах своей гостиной и связывала таких парней, как Трэвис, по вечерам в пятницу.

– В аду и по пути обратно с широко открытыми глазами, – сказала она.

Ну, вот именно это он и имел в виду. За каким хреном кто-то задает такие вопросы?

– Да, мэм, – ответил он, слегка поколебавшись, потому что, отрицая это, он бы начал отрицать самого себя. Но, в то же время, у него не было намерения вдаваться в подробности.

– И что вы думаете? Я близка? – Она указала на сцену, которую создала с помощью задника и Трэвиса, с веревками, крыльями, краской и сложным освещением.

Он последовал взглядом за ее движением, снова оглядел все и прямо ответил ей:

– Я думаю, вы наивны.

Невероятно наивна.

– А вы нет? – спросила она скорее с любопытством, чем с раздражением.

– Нет, мэм. Совершенно определенно, нет. – «Точно – длинная жаркая странная ночь», – подумал он. Парни, с которыми он служил в 24-ом, ни за что не поверили бы, что такое может быть.

Не сказав ни слова, она нырнула под черную тряпку, свисавшую с самой большой камеры и начала настраивать свое шоу. У нее были установлены восемь вариантов различных ламп, и она проходила один за другим, регулируя каждый по своему желанию. Когда свет был настроен, она запустила на стереосистеме какую-то тяжелую панк-рок музыку, одновременно все четыре трека, два из которых звучали на заднем плане, пытаясь отыграть свое. Потом она запустила вентиляторы – слава Богу. Все они промокли от пота, и он решил, что она сделала это намеренно, чтобы добавить еще один слой мученическому виду Трэвиса.

Он не понимал, почему парень соглашается на все это, даже за сто баксов в час. Двойная цена, так объяснил это Трэвис Киду, но Никки все равно требовала слишком многого.