Кекс на пляже - Анна Антонова

Покончив со всеми формальностями, мы вышли на улицу.

– Подожди, – попросила я. – У меня голова кругом идет…

– Да я сам еще ничего не понял, – признался Леня. – Знаю только, что это дело надо отметить, и что-то мне подсказывает – мы пойдем не в «Макдоналдс»!

– Знаю я одно неплохое местечко… – задумчиво проговорила я.

– Подожди, – как заведенная, повторяла я, когда мы уже сидели в той самой кофейне на Арбате. – Я не поняла…

– Чего ты не поняла?

– Почему второй состав?

– Ну, видимо, потому, что первый уже набран, – развел руками Леня.

– Так это что значит… Ты будешь просто заменой, что ли, на всякий пожарный?

– Да нет! Ну всегда у спектаклей два состава, ничего в этом такого нет…

– Но почему тебя именно во второй состав? – возмутилась я.

– Надька… Это все неважно! Ты что, не понимаешь? Еще спроси, почему у меня роль не главная!

– А она не главная? – упрямо допытывалась я.

– Двоечница, – ехидно заметил Леня. – Читала «Двух веронцев»?

– Конечно! Если хочешь знать, я дипломированный филолог!

– Помнишь Турио?

– Ну… эээ…

– Это такой глупый жених одной из героинь, в итоге оставшийся с носом…

– Не помню, но мне уже нравится, – хихикнула я.

– Да, кстати, – невозмутимо сказал Леня. – Спасибо, что напомнила. Ты выйдешь за меня?

– Я подумаю, – пролепетала я.

– Минута на размышления, – он вскинул руку и посмотрел на часы. – Время пошло!

14

– Мне домой надо будет съездить, – сказал Леня.

– Зачем?

– Ну как… Вещи взять, с родителями поговорить…

– Что, могут не отпустить? – съязвила я.

– С делами разобраться, – словно не слыша меня, продолжал он. – У меня ведь до сих пор документы в театре валяются…

– Когда едешь?

– Сегодня пойду за билетом.

Повисло молчание. После того разговора в кофейне, когда я все-таки отвертелась и в очередной раз ответила на Ленечкино предложение весьма абстрактно, в наших отношениях поселилась неопределенность. Поэтому, возможно, даже к лучшему, что он сейчас уезжает. Отдохнем друг от друга, все обдумаем, посмотрим свежим взглядом. А то лицом к лицу, как писал поэт, лица не увидать…

Его рука легла на мою голую коленку и поползла под юбку. Я поморщилась и скинула ее – руку, конечно, а не юбку. Но Ленечка не угомонился, потянул вверх мою футболку.

– Мне сегодня нельзя, – коротко бросила я, отстраняясь и поправляя одежду.

– А… – не теряя надежды, игриво начал он, проведя пальчиком по моим губам.

– Нет, – отрезала я, чувствуя, как волной накатывает раздражение. И в ответ на его недоуменный взгляд пояснила: – Нет настроения в таком состоянии.

Он вздохнул и отодвинулся. А я сама не понимала, что со мной творится. Мы сидели у меня, дома никого не было, ничто, честно говоря, не мешало…

В дверь моей комнаты осторожно постучали. Мама пришла, а я и не слышала! Облегченно вздохнув, я подскочила к двери и распахнула ее:

– Привет, мам! Познакомься, это…

Мама, конечно, о существовании в природе Ленечки знала и все просила привести его «на ознакомление». Ну, вот и ознакомилась…

– Вы ели? – поинтересовалась она, когда с церемониалом было покончено.

– Не-а. Сейчас, – с энтузиазмом сказала я и утащила ее на кухню.

– Ты что-нибудь приготовила? – строго спросила мама.

– Не-а, – легкомысленно отмахнулась я. – Сейчас пельменей сварю.

– Позор! – заклеймила меня она. – Кормить жениха пельменями!

– Он мне не жених! – вспыхнула я, уже жалея, что рассказала о сделанном предложении.

– Так ты же сама говорила…

Ну вот, я так и знала, что теперь мама будет усердно выдавать меня замуж.

– Ну и что, я еще не согласилась.

– Ой, смотри, Надя, докрутишь носом!

– А что? – вспыхнула я. – Ты думаешь, это последнее предложение в моей жизни?

– Ты ждешь других, чтобы сравнить? – парировала она.

– Ничего я не жду, – сказала я. – Просто у меня железной уверенности нет, понимаешь? А соглашаться ради того, чтобы что-нибудь не упустить и от кого-нибудь не отстать…

– А мне он понравился, – непререкаемым тоном возразила мама. – Скромный, вежливый. И симпатичный такой, светленький…

– Ой, ну просто с первого взгляда понравился!

– Да, я в людях хорошо разбираюсь. Будет тебя во всем слушаться, в рот смотреть.

– А если я не хочу, чтобы мне в рот смотрели?

– Хочешь, чтобы наоборот?

– Да не знаю я, – с досадой сказала я. – А что, золотой середины не бывает? Только крайности?

– Ох и глупенькая ты еще и у меня, – вздохнула мама.

– И ничего не глупенькая, – обиделась я.

Вода закипела, и я высыпала в кастрюлю твердые, как камни, пельмени. Они громко стукались о дно, расплескивая вокруг горячую воду.

Ленечка последний раз позвонил мне от своей сектанутой домохозяйки в субботу.

– Я сегодня уезжаю.

– Во сколько?

– В четырнадцать двадцать поезд.

– А вокзал какой?

– Павелецкий.

– А, ну да… Давай тогда полвторого там, где первый раз встречались, на «Павелецкой» кольцевой в конце зала…

– Зачем? – не понял Леня.

– Как зачем? Провожу тебя.

– А… – неопределенно отозвался он. – Ну давай.

Я положила трубку. Интересно, что его так поразило? Или я, по его мнению, совсем черствая особа, не способная ни на какие проводы?

Когда я одевалась, мама вынесла в прихожую пакет:

– Отдашь Лене.

Я с подозрением заглянула внутрь:

– Что там?

– Коробочка конфет, скажи, что его маме.

– Зачем? – воспротивилась я.

– А затем, – припечатала мама. – Пусть не думает, что ее сынок к какой-то акуле ездил. Они нам подарок передали?

– Рыбу в коробке из-под конфет, – буркнула я.

– Неважно. Мы тоже не будем неблагодарными.

– Ну ладно… – нехотя согласилась я и тут заметила в пакете еще какой-то сверток. – А это что?

– Это блинчики, – невозмутимо пояснила мама. – Ему в дорогу.

– Зачем? – опять возмутилась я. – Ну нет, конфеты – еще куда ни шло, а уж блинчики…

– Передашь, – настойчиво сказала мама. – Надь, ты что? Ему же больше суток ехать, а деньги он, наверное, уже все потратил.

– Он аванс в театре получил, – угрюмо заметила я.

– Ну и что!

Так и отправилась я к метро с кульком. Ленечка уже ждал меня на месте.

– Привет! – хрипло сказал он и шмыгнул носом.

– Ты что, заболел?

– Да вчера пива холодного на улице выпил…

– О господи! – простонала я. – Ты что, совсем дурак? Зачем на улице холодное пил?