Водяница - Екатерина Валерьевна Шитова

был вовсе не сон, это была реальность. В следующий раз Гуля проснулась уже без трубок во рту и на руках. Она громкой зевнула, позвала Снежка и вздрогнула, снова увидев перед собой бледное мамино лицо.

– Мамочка? – прошептала Гуля.

– Девочка моя! Ласточка моя! Наконец-то ты пришла в себя! Сейчас все будет хорошо, ты скоро поправишься, тебя выпишут, и мы с тобой заживем, как раньше, даже еще лучше! – сбивчиво затараторила мама и принялась целовать Гулю в лицо.

Гуля смотрела на ее красивое лицо, на ресницы, густо накрашенные тушью, на сливовую помаду, и не могла насмотреться. Мама была совсем такой же, какой она ее помнила, только под глазами у нее залегли черные тени, но даже это не портило ее красоту. Как же она соскучилась по ней! Как же ей без нее было одиноко и тоскливо! А потом Гуля вспомнила все, что с ней произошло, и лицо ее скривилось, из глаз потекли слезы.

– Мамочка, ты правда не умерла? – проговорила Гуля.

Мама округлила глаза, нервно засмеялась, на глазах у нее тоже выступили слезы.

– Никто не умер, моя хорошая! Слава Богу, никто не умер! Ты, конечно, была на волосок от смерти после той аварии, но… Ты живая, Гуленька, это главное! Подумать только: живая! Месяц ты пролежала в коме, моя ласточка! Врачи никаких надежд не давали, но я молилась и верила, что ты придешь в себя! И вот, ты очнулась… Это ли не чудо?

– Подожди, мам, я не понимаю, – растерянно проговорила Гуля, обводя взглядом белые стены больничной палаты, – ты хочешь, сказать, это это я попала в аварию? Я?

Мама взяла со стола салфетку и шумно высморкалась.

– Да, ты попала под машину, моя девочка. Представляешь, тебя сбили прямо на пешеходном переходе! Водитель был пьян, он ничего не соображал, даже не понял, что натворил! Ох, девочка моя, это было ужасно! Ужасно… Но теперь, слава Богу, все в прошлом, ты снова со мной.

Мама всхлипнула, взяла Гулину руку и поднесла ее к губам. Снежок тут же вскочил и ткнулся мокрым носом Гуле в щёку.

– Как же ты Снежка привела в больницу? Сюда же нельзя с животными, – улыбнулась Гуля, все еще не в силах поверить во все происходящее.

– Ой, не спрашивай! Это целая кинокомедия! – засмеялась мама, а потом присела на край Гулиной койки, – мне один доктор сказал, что пациенты быстрее выходят из комы, если их окружить привычной обстановкой, родными людьми, самыми любимыми вещами. А я ведь знаю, что Снежок тебе и брат, и друг, и любимый питомец, что ты без него никуда… Вот я этого доктора и упросила, чтобы он разрешил приводить его иногда. Тут ведь уже все нам, как родные стали – и врачи, и медсестры.

Мама улыбнулась, наблюдая, как Гуля обнимает и целует Снежка.

– Он тогда, бедненький, чуть сам от горя не умер, лежал на дороге возле тебя, пока реанимация не приехала… А дома весь сник, я смотрю – а у него из глаз слезы катятся! У собаки – слезы! Представляешь? Так вместе с ним и плакали…

Гуля взглянула на маму и протянула к ней руки.

– Мамочка, обними меня еще разок! Мне не верится, что мы с тобой вместе! Я так по тебе скучала! – всхлипнула она.

Прильнув щекой к маминой груди, Гуля не могла надышаться родным, теплым запахом ее сладких духов.

***

Позже мама уехала по делам, оставив Гулю под присмотром молоденькой медсестры Анечки. Гуля лежала на кровати и смотрела в потолок. Мыслей в голове было много, и она пока совершенно не знала, как во всем этом разобраться. Заозерье, баб Дуся, Яся, Петя, Водяница. Что все это было? Сон? Неужели деревня с жуткими мертвяками ей всего лишь пригрезилась, пока она лежала в коме? Гуля подозвала к себе Снежка и потрепала его за ухом.

– Хоть ты мне расскажи, Снежок! Ты ведь был со мной в Заозерье. Ты-то как туда попал?

Пес внимательно смотрел Гуле в лицо и тихонько поскуливал, виляя хвостом.

***

Позже вечером, когда мама помогла Гуле поужинать, девочка спросила ее:

– Мамочка, с тобой когда-нибудь было подобное?

– Что ты имеешь в виду, Гуленька? – спросила мама, внимательно заглядывая ей в глаза.

– Бывала ли ты когда-нибудь между жизнью и смертью, как я?

Мама поставила стул рядом с Гулиной кроватью, села на него и посмотрела на дочь задумчиво.

– Да, была, – тихо сказала она, – но тебе об этом не рассказывала. Ты ведь была ребенком…

Гуля посмотрела в окно, на улице было темно, но ее палата располагалась на восьмом этаже, и ей было видно, как город ритмично мигает фонарями, светящимися окнами многоэтажек и рекламными вывесками.

– Мне было примерно столько же, сколько тебе сейчас. Мы жили тогда в деревне – я, мама и младшая сестренка.

– Почему ты мне никогда не рассказывала о том, что у тебя была сестра? – взволнованно прошептала Гуля.

– Она умерла, когда была маленькой. Зачем тебе, ребенку, знать такие трагедии? – воскликнула мама.

– Я уже не ребенок, мам! – обиженно воскликнула Гуля, – и это не просто трагедия, это наша семейная история.

Мама задумалась, потом тихо сказала:

– Хорошо, слушай.

Она заботливо подоткнула Гуле одеяло, пригладила ладонью ее растрепавшиеся кудряшки и заговорила:

– Как-то мы с моей младшей сестренкой Ясей убежали купаться без спросу. Яся заплыла слишком далеко и начала тонуть. Я плавала плохо, поплыла ее спасать и нахлебалась воды. Ничего не помню, что было потом. Очнулась уже в больничной палате. Старенькая медсестра, которая первой заметила, что я проснулась, сказала мне, что я несколько недель проспала. Я не могла в это поверить. Я ее спросила: как может человек спать несколько недель? А она мне ответила, что может, когда он где-то между жизнью и смертью находится. А на следующий день мне сказали, что мама не перенесла гибели Яси и … добровольно ушла за ней. Умерла то есть… Я тогда подумала: как это умерла? А как же я? Я решила, что мама меня никогда не любила, раз поступила так со мной, страшно разозлилась не нее и решила вычеркнуть из своей жизни. Вот и все. Все эти годы я обижалась на нее и думала, что ни одна мать не оставит свое дитя на произвол судьбы, так как сделала это она…

Мама замолчала. Какое-то время она сидела, глядя на свои сцепленные в замок руки. Потом она шмыгнула носом, вытерла мокрые глаза.

– Ну вот, сейчас тушь потечет по щекам, – улыбнувшись сквозь слезы, сказала она.