Меткая Пуля - Густав Эмар

Белый Бизон поклялся в душе, что мальчик не обманет надежд своего отца, которые тот, по-видимому, возлагал на него.

Белый Бизон, как сын восемнадцатого века, решил испробовать на этом молодом уме, отданном ему в полное распоряжение, систему, восхваляемую Жан-Жаком Руссо в его «Эмилии».

Серый Медведь делал быстрые успехи под наблюдением Белого Бизона.

У старика было с собой несколько книг, посредством которых он дал ученику хорошее всестороннее образование.

Получилась странная вещь: индеец, который соблюдал все обычаи отцов, охотился и сражался, как они, и никогда не оставлял своего племени, был в то же самое время человеком с прекрасным образованием, который с честью мог бы занять место в любой европейской гостиной.

Серый Медведь, достигнув зрелого возраста, не стал презирать своих соплеменников, погруженных в глубочайшее невежество и темноту, напротив, он вдруг почувствовал к ним горячую любовь и возгорелся пламенным желанием возродить их к лучшей жизни.

С этой минуты его собственная жизнь имела высшую цель, одна мысль преследовала его постоянно: восстановить индейцев на ту высоту, с которой они сошли, собрав их в одну большую, сильную и свободную нацию.

Белый Бизон, обычный поверенный всех мыслей молодого вождя, сначала слушал его со скептической улыбкой стариков, которые, разочаровавшись во всем, уже не сохранили в душе веры ни во что. Он думал, что Серый Медведь в пылу молодости, которая восторгается великим, подобно всем великодушным натурам, увлекается необдуманными порывами, и впоследствии сам осознает свое безумие.

Однако, удостоверившись, как глубоко эти мысли пустили корни в сердце юноши, когда тот мужественно принялся за дело, старик почувствовал страх; он испугался своего собственного творения и спрашивал себя, имел ли право поступать так, как поступил, хорошо ли сделал, что позволил так замечательно развиться этому могучему интеллекту, который один, без посторонней помощи, без всякой опоры, кроме собственной силы воли, предпринимал борьбу, неминуемо для него гибельную.

В молодости Белый Бизон пережил бурю страшной революции; головы людей падали вокруг него, как спелые колосья; чтобы упрочить торжество своих идей, он неустрашимо поднял святотатственную руку на предметы самые священные, самые чтимые; наконец, под гнетом ненависти многих тысяч людей и всеобщего осуждения, вынужденный скрываться, как преступник, преследуемый могущественной и неумолимой реакцией, он гордо поднимал голову и говорил: «Я исполнил свой долг, совесть ни в чем не может упрекнуть меня, потому что руки мои чисты и сердце мое осталось твердым!» Теперь этот же самый человек пришел в ужас, видя неисчислимые последствия тех идей, которые привил своему воспитаннику как бы шутя.

Он понял, что воспитание, ставившее молодого человека над окружающей его действительностью, неминуемо приведет к его гибели.

Тогда Белый Бизон решил разрушить собственными руками то здание, которое воздвиг с такой любовью. Он силился обратить пыл своего воспитанника на другую стезю, указать ему другую цель жизни, но было уже поздно, зло непоправимо.

Видя, что наставник опровергает свои прежние доводы, Серый Медведь разбивал его в пух и прах его же собственным оружием и заставлял, краснея, склонять голову под ударами неумолимой логики, которую сам развил в юноше.

Воспитанник представлял собой странную смесь хорошего и дурного; в нем преобладали крайности: иногда он казался движим самыми возвышенными чувствами, потом вдруг, без всякой видимой причины, выказывал такую свирепую лютость, доходившую до чудовищных размеров, что даже сами индейцы ужасались.

Однако вообще он был добр и кроток со своими соплеменниками, которые, сами не сознавая причины, безотчетно поддавались его несомненному магнетическому влиянию, боялись его и дрожали при каждом его слове или хотя бы движении бровей.

К белым, в особенности испанцам и североамериканцам, Серый Медведь питал неумолимую вражду. Он вел с ними войну без жалости и пощады, нападая на них везде, где мог застигнуть врасплох, и замучивая в жестоких пытках тех, кого несчастная звезда приводила в его руки.

Разумеется, он пользовался громкой славой в прериях и внушал неописуемый страх. Не раз уже Соединенные Штаты старались избавиться от грозного и неумолимого врага, но все эти попытки не удались, и вождь индейцев, больше прежнего лютый и смелый, постепенно приближался к американским границам, пользуясь неограниченной властью, и порой даже появлялся в городах, огнем и мечом исторгая дань, взимаемую им с бледнолицых.

Да не подумает читатель, что мы преувеличиваем. Все, что здесь изложено, строго согласуется с истиной, и если мы слегка изменяем факты, то скорее для того, чтобы немного смягчить их.

Возможно, нам следует приподнять покров, за которым мы скрыли истинную сущность наших героев, чтобы многие могли узнать их с первого взгляда и подтвердить верность наших слов.

Одна страшная сцена убийства, совершенного Серым Медведем, в особенности вызвала всеобщее негодование.

Вот что произошло.

Американское семейство, состоявшее из отца, матери, двух сыновей лет двенадцати, девочки трех-четырех лет и пяти слуг, выехало из западных штатов, чтобы обработать приобретенную землю у верховьев Миссури.

Во времена, к которым относятся события нашего рассказа, белые редко появлялись в здешних местах; по ним сновали индейцы, которые вместе с несколькими охотниками — канадцами и метисами — одни владели этими обширными равнинами.

Когда переселенцы отправлялись в путь, друзья предупреждали их, чтобы они держались настороже. Им даже советовали не углубляться в прерии в таком небольшом числе, а выждать других переселенцев, которые направлялись бы в ту же сторону, и примкнуть к ним. Убеждения подкреплялись доводом, что караван в пятьдесят или шестьдесят человек, способных оказать твердый отпор, внушит индейцам страх и сумеет пройти целым и невредимым.

Глава этого американского семейства был старый солдат войны за независимость, храбрый, как лев, и упрямый, как истый бретонец. Он холодно ответил тем, кто подавал эти советы, что ему достаточно своих слуг для борьбы с индейцами прерий, что он запасся хорошими винтовками, что мужества им не занимать и что они достигнут уступленной ему земли несмотря ни на какие преграды.

Затем он принялся готовиться к отъезду, как человек, который, приняв решение, не терпит отсрочек, и отправился в путь, провожаемый хором осуждения; друзья пророчили ему всевозможные несчастья.

Первые дни прошли без тревог. Ничто не подтверждало зловещих пророчеств.