Журнал «Вокруг Света» №01 за 1981 год - Вокруг Света

В «Последней пристани» Джолсон заказал еще один антигистамин.

— Благословляю, заблудшая душа, — произнес человек с вывернутым воротником. Он едва держался на ногах. — Не засекал тебя раньше. Новенький?

— Чего надо, осеннее трепло? — спросил Джолсон, используя одну из выученных за два дня фраз жаргона окраины.

— Я священник. — Он был невысокого роста, с широкой грудью и трясущимся подбородком. — И я хотел бы с тобой посидеть потрепаться.

— Только не перепудри мне мозги.

— Меня зовут Преп Кокспур, — сообщил его преподобие, шлепнулся на свободный стул и сковырнул с потертого локтя кусок присохшей яичницы. — Какой на тебе хорошенький бенджаминчик.

— Я его слямзил, — сказал Джолсон.

— У всех есть свои слабости, мой друг. — Преп Кокспур засмеялся, откинув голову. — А вот и сам старина Сын.

В дверях, раздвинув бусы портьер, стоял стройный юноша. Его светлые волосы были заплетены в косички и украшены алыми лентами. Одет он был в костюм с серебряными блестками и канареечного цвета ботинки. За спиной у него висела мандолина, а в левой руке он держал усилитель.

— Сын Брюстер? — спросил Джолсон.

— Собственной персоной, — подтвердил Преп Кокспур.

— Давай грабли, Преп. Отвалю тебе пару рваных. — Сын извлек из кармана пачку купюр и протянул Препу Кокспуру. — А это что за тип?

— Мой друг, — ответил преподобный, пряча деньги в складках своей туники.

— Меня зовут Вилл Роксбери. А тебя? — спросил Джолсон.

— Сын Брюстер Младший, — ответил юноша. Он втянул щеки и прищурился. — Недавно на окраине?

— Ага.

— Сыграем в зениц?

Джолсон пожал плечами.

— По крупной или по мелкой?

— По десять минимум. Мелочь. — Сын аккуратно снял мандолину. — Подержи-ка ее, Преп...

В темной комнате сидело человек десять молодежи.

— Сейчас мы с этим типом в симпатичной хламиде сыграем партию в зениц, — обратился к ним Брюстер.

— Сделай из него шницель, Сын, — бросил рыжий парень

Оказалось, что зениц — это квадратные карты с изображением основных кладбищ, которые кидаются об стену. Кому выпадают самые ближние, тот выиграл кон. Через полчаса Джолсон имел уже восемьдесят долларов в плюсе.

— Хватит? — спросил он Сына.

Сын подергал себя за одну из косичек, забрал у Джолсона карты.

— Занят сегодня вечером?

— Нет. А что?

— Знаешь «Ползучую Эклектику»?

— Конечно.

— Жди меня там где-нибудь в районе обеда. Поиграем в лото и дурака. Идет?

— Посмотрим, — отвернувшись, сказал Джолсон и направился к двери.

В аллее он столкнулся с пожилой женщиной, торгующей подержанными венками.

— Если вы знаете какого-нибудь покойника по имени Аксминстер, могу вам кое-что предложить, — сказала она.

Крепко взяв ее за руку, Джолсон отвел женщину в сторону.

— Никогда не надейся на грим, Дженнифер. Хватит таскаться за мной. Давай-ка дуй к себе в посольство, пока тобой не занялся Брюстер и вся «Группа А».

— Трипп, Хокеринг и посол сейчас тоже на окраине.

— Тем более. А теперь иди... Смешайся с толпой. Быстро!

— Мои друзья. — Сын Брюстер, войдя в кабинет, указал на четырех белобрысых парней, которые сменяли на сцене женский ансамбль. Все юноши были высокие, широкоплечие, с такой же, как у Сына, прической. — Они себя называют «Фондом Форда».

После второй песни «Фонд Форда» побросал свои инструменты. Музыканты спрыгнули в зал и, сверкая лезвиями ножей, окружили кабинет.

— Ты подделка, Вилл, — встав и отступив назад, сказал Сын. — Трипп меня предупредил, что к нам залетела птичка из КХ, и я начал проверять всех незнакомцев. Ты не заметил, что мы играли в зениц не по правилам. И даже наш жаргон не заучил как следует.

Джолсон вспрыгнул на скамейку, на которой сидел, и, сделав сальто назад, перескочил в соседнюю кабину.

— Сделайте из него шницель, — заорал Сын.

Джолсон пересек танцплощадку и вскарабкался на сцену. Позади он услышал шум преследующего его «Фонда Форда», и, схватив контрабас, Джолсон запустил в первого из квартета, который попытался схватить его.

Второй выбросил вперед руку с зажатым в ней ножом. Джолсон ударил его ногой в живот. Юноша вскрикнул и согнулся пополам.

Двое других юнцов, держа ножи перед собой, бросились к Джолсону. Удлинив левую руку, он обернул ее несколько раз вокруг шеи одного из нападающих и резко дернул, отшвырнув его на другого. Когда они поднимались, Джолсон по разу ударил их ногой по голове. Затем оглушил тех двух, которые пытались убить его первыми. Приглаживая волосы, он повернулся к Сыну Брюстеру.

— Протестую, — заявил Сын Брюстер. — Я не дерусь.

Не сходя с места, Джолсон выкинул вперед руку и захлестнул ее вокруг горла Брюстера.

— Ну-ка расскажи мне про «Группу А», Сын.

— Нет.

Джолсон напряг обвитую вокруг шеи руку.

— Говори.

— Полегче. У них твоя девушка.

— Что?

— Та, с забавными скулами. Мы засекли, что она тут пасется.

— Где она?

— На острове.

— Что за остров?

— За кладбищами. Триста миль отсюда. Они там держат замороженных. На острове... Ты лучше успокойся, приятель. Ее уже час как заморозили, и если ты будешь себя плохо вести, она там и останется.

Джолсон едва не задушил его.

Потом, взяв себя в руки, ослабил хватку.

— Кто ее туда повез?

— Кто-то из «Группы А». Ее повезли на адском катафалке.

— Кто там, на острове?

— Этого я сказать не могу.

— Можешь.

— Дерьмо! — проговорил Сын, пытаясь глотнуть. — Его зовут Пурвьянс. Максвелл Пурвьянс. Он — за «Землю превыше всего».

— И чего он хочет, мира?

— Не знаю. Правда не знаю.

Джолсон достал из своего набора снотворное, сделал каждому из парней по инъекции и оттащил их в подсобную комнату за сценой. Теперь тревога поднимется не раньше, чем через шесть часов.

А меньше чем через час он уже выезжал с окраины на автобусе, везущем плакальщиков...

За автобусным окном мерцали красные, желтые, зеленые камни надгробий. Они проезжали одно из самых богатых кладбищ.

Больше часа они ехали вдоль кладбищенской ограды, пока не поравнялись с могилой Неизвестного Диверсанта. «Открыто всю ночь», — гласила надпись. Затем автобус свернул с дороги. В тупике между двумя кладбищами раскинулся бревенчатый трактир. Мигающая вывеска сообщала, что заведение называется мотель «Вечный Сон».

— Час на отдых и развлечения, — объявил одетый во все черное водитель автобуса.

— А что, если я хочу ехать дальше? — спросил Джолсон.

— Следующий автобус будет только утром.

— Черт побери, — сказал Джолсон.

— Здесь можно повеселиться, — успокоил его водитель. — Пивная работает круглосуточно.

Джолсон вышел из автобуса и окунулся в ночь.

Усевшись в пивной у прокопченной стены как можно дальше от организованного плача и причитаний, Джолсон потягивал темный эль. Официантка предложила ему поминальные закуски, но Джолсон отрицательно покачал головой.

Он наблюдал за жилистым, долговязым мужчиной, облокотившимся на стойку бара из темного дерева. Тот вошел несколько минут назад и сказал, что рядом у него стоит грузовик, полный цветов. Если ничего другого не подвернется, придется угнать грузовик. И ехать дальше на нем.

Кто-то похлопал его по плечу. Джолсон обернулся к сидящей справа от него компании. Они были обвешаны камерами и записывающей аппаратурой.

— Могу тебе представиться. Флойд Джейнвей, — произнес тощий человек в одежде, которая была ему явно мала. Он поднял свою пивную кружку и опорожнил ее. — Здесь я выполняю специальное задание. Наподобие тех, благодаря которым меня знает весь мир. Ты ведь слышал обо мне, так ведь?

— Еще бы, — ответил Джолсон. — Вы журналист. В системе Земли работаете в Новостях Девяти Планет, а здесь — в Барнумском Телекоме. А чем сейчас заняты?

— Это больше, чем «Джейнвей и восставшие Барафунды». Больше, чем «Джейнвей комментирует фиаско в Таррагонской гавани». «Джейнвей берет интервью у Пурвьянса». Ничего о нем не слышал, так ведь? Эти две недели пришлось пробивать несколько месяцев. Скоро он станет фигурой.

Джейнвей отхлебнул эля.

— Играть умеешь, мальчик?

— Смотря во что.

— Как, молодежь здесь все еще играет в зениц?

— Еще бы. Это что, вызов? — усмехнулся Джолсон.

Джейнвей встал.

— Будем играть в зениц могильными открытками вон там, у той перегородки.

Идя в другой конец зала рядом с репортером, Джолсон спросил:

— А когда у вас назначено интервью с Пурвьянсом, сэр?

— Начну завтра утром. С собой ничего не возьму, будут только Джейнвей и его блестящий ум. Из этой дыры мы тронемся после обеда.

Джолсон споткнулся, ухватился за Джейнвея и, удлинив пальцы, вытащил у него из туники пакет с документами.