Инвестор. Железо войны (СИ) - Николай Соболев

мастера оружейной культуры? Явных почитателей Гитлера среди них не предполагается, а если таковые будут, я надеюсь их повычистить еще до того, как все начнется. Но чем черт не шутит, лучше иметь запасной вариант, пусть готовят смену.

По возвращении в Овьедо я сразу повел Фольмера смотреть на будущее училище, которое достраивали впритык к школе, создавая своего рода «образовательный комбинат» — пусть школьники сразу получают практику в мастерских. Все по образцу университетского городка в Мадриде, та самая новая архитектура функционализма, которую мгновенно опознал Фольмер:

— Это очень похоже на идеи государственной школы Баухауса! Ленточные окна, плоские крыши, минимум декора!

Неудивительно, тот же Мануэль Аркас, когда получил задание на проектирование Ciudad Universitaria, катался по всей Европе, Америке и даже заезжал в Бостон, посмотреть на архитектуру ставшего мне родным МИТа. А Баухаус в начале двадцатых фонтанировал новыми идеями, на него равнялись не только в Германии, но вообще все архитекторы, желавшие слыть «современными».

Прозвенел звонок, утренняя смена, ребята и девчонки от десяти до пятнадцати лет высыпали во двор, а следом, прижимая к груди стопку тетрадок, вышла Габриэла.

Солнце блестело в чисто вымытых окнах, вокруг учительницы вились школьники, легкий ветерок трепал незастегнутые полы ее пальто и черные пряди, спадавшие из-под шапочки на шею.

Сердце мое пропустило удар: в этот миг я отчетливо и уверенно понял, что это моя женщина и что я буду с ней. Это был не восторг, не надежда, а именно твердое знание, бог весть откуда взявшееся — может, сегодня, может, завтра или через год, но мы будем вместе. Я повернулся и шагнул к ней, как вдруг…

— Скажите, герр Грандер, а вам не нужен легкий ручной пулемет?

Блин!

Вот же чурбан бесчувственный, немец-перец-колбаса! Ну куда он полез со своим пулеметом, что сейчас важнее?

Все очарование момента тут же улетучилось, я грустно проводил взглядом Габриэлу, легко упорхнувшую за угол вместе со стайкой учеников.

Дальше все покатилось по наклонной: в офисе меня ждал Абехоро.

За время нашего, с позволения сказать, сотрудничества, я неплохо узнал его (не без помощи Панчо, разумеется). Общительный Хосе-Мария легко договаривался с мелкотравчатыми чиновниками, обаятельно улыбался и непринужденно давал взятки чиновникам покрупнее, ловко надувал щеки в мадридских кабинетах, водил дружбу с потеющим от умственного перенапряжения полицейским и военным. За ним числилось штук двадцать разных фирм и фирмочек, в каждой из которых он числился генеральным директором, президентом или председателем совета директоров.

Женился, естественно, по расчету и сразу прибавил в оборотах, опираясь на возможности тестя. И карабкался наверх с такой силой, которой никогда не бывает у настоящих аристократов. А этот шел буквально по головам, не обращая внимания на выброшенных за борт людей, имея целью только прибыль, прибыль, прибыль…

Без цилиндра и сигары, сухощавый до тщедушности, он совсем не походил на толстых буржуев с карикатур газеты «Правда». А вот военная форма ему бы подошла — сеньор Абехоро идеально вписывался в мои представления о тех людях, которые через несколько лет поддержат Франко.

— Сеньор Грандер, не надо так расстраиваться, аварии на стройке случаются всегда и везде! Мы проведем проверку, при необходимости заменим лес, это не проблема! — он по-хозяйски уселся в гостевое кресло и закинул ногу на ногу.

Испанцы обычно так не сидели, но Абехоро, похоже, старался в общении со мной демонстрировать американский стиль поведения. Хорошо еще на стол ноги не взгромоздил.

— Мы потеряли шесть человек, — напомнил я.

— Это очень печально, — опустил он глаза в пол, а потом благочестиво перекрестился. — Надеюсь, Господь принял их души.

Да, хрен такого моральными резонами пробьешь. Значит, будем бить рублем, то есть песетой. Я достал из несгораемого шкафа папку отчета и положил перед Абехоро. Его брови по мере чтения лезли на лоб все выше и выше.

Ну да, мои люди посчитали все — стоимость замены лесов, задержку графика строительства на несколько дней, расходы на похороны, смету на расширение больницы, страховые выплаты…

— Я готов заменить леса, — вкрадчиво начал Абехоро, — но все остальное…

— Кто покроет мои убытки?

— Мы можем оштрафовать тех, кто собирал леса…

Ах ты ж, сука! Сам накосячил и валит на других! Абехоро, похоже, увидел молнию в моих глазах, скинул ногу на пол и малость отодвинулся.

— Вы видели сумму убытков?

Абехоро кивнул.

— Сколько человек собирало леса? Десять, двадцать? Как вы себе представляете наложение такой суммы штрафа? Нет уж, это был ваш подряд, вам и отвечать!

— Сеньор Грандер, вы молоды и не знаете наших порядков, — попытался сгладить испанец, — у нас так не принято…

— Зато так принято в Америке. Если вы хотите делать все по старинке, воля ваша, но я предпочитаю использовать современные методы.

— Подумайте о выгодах нашего сотрудничества, — увещевал меня Абехоро, — они многократно перевешивают убытки. Только представьте, что произойдет, если правительство региона отзовет налоговые льготы…

Блин, он меня еще и шантажировать решил!

— Зато меня не будут считать убийцей. А налоги… налоги, сеньор Абехоро, это просто деньги.

— И все-таки подумайте еще, — он попрощался и ушел.

А я остался сидеть над второй папкой, куда Панчо собирал компромат на Абехоро и думал, не пустить ли ее в ход сейчас или подождать до того момента, как на мою голову посыпятся разного рода инспекции и проверки. А что они будут, я после этого разговора не сомневался.

Началось же с приглашения епископа Овьедо посетить его резиденцию. Так-то мы несколько раз встречались на разного рода мероприятиях, плюс он вел службу после катастрофы, но тут все слишком официально. Я бы с удовольствием отказался от визита, но католическая церковь слишком сильна в Испании, зачем наживать себе еще одну кучу проблем на ровном месте?

Монсеньор Луис-и-Перез обитал в непосредственной близости от своего рабочего места, готического кафедрального собора Овьедо. Даже на улицу выходить не надо: прямо из епископского дворца и епархиального управления к старой колокольне собора перекинут крытый каменный мостик над переулочком Св. Барбары, очень удобно.

Сам дворец ни декором, ни размером не блистал — два этажа из светлого камня, гладкие стены да балкончики. Только парадный вход малость украшен рустовкой и гербами епископства. Да еще высоченный резной портал старого дерева, даже на вид тяжелого, не дверь, а целые ворота.

Никто их для меня распахивать не собирался — в каждой створке прорезано по створочке поменьше, вот одну на стук в нее и приоткрыли. За дверцей, заполняя проем почти без зазоров, нарисовался монашек ростом под два метра, с широченными плечами борца и постной физиономией.

Смиренное выражение лица сильно контрастировало