Любовная мишень - Джейн Харри

Следовало радоваться, что жертвой этого великолепия должен был пасть кто-то другой. Но она почему-то была совсем не рада.

— Я об этом не думала, граф Сальвадоре, — пробормотала Джейн. — Извините, мне нужно идти к детям.

В эту минуту из гостиной донесся гневный крик Марии.

— О Боже! — Распахнув дверь, Джейн увидела, что Мария со слезами на глазах бросилась на графиню и начала колотить ее.

Джейн устремилась вперед, но Энрико оказался быстрее. Он схватил бившуюся в истерике девочку и оттащил ее от графини.

— Что это значит? Что случилось?

— Мои цветы! — рыдала Мария. — Цветы, которые я купила для мамы… Она выкинула их! Я ненавижу ее… ненавижу…

— Успокойся, дорогая. — Джейн опустилась на колени, обняла девочку и холодно посмотрела на графиню. — Я уверена, тут какая-то ошибка. Твоя бабушка не могла сделать это нарочно.

Графиня скривила накрашенные губы и пожала плечами.

— В вазе стоял какой-то безвкусный букет… Цветы уже увяли, и я велела их выбросить.

— Они не увяли, не увяли! — Мария оторвала заплаканное лицо от плеча Джейн. — Ты врешь! Ты злая… ведьма!

— Хватит! — Голос дяди заставил ее замолчать. Затем Энрико повернулся к графине. — Зачем ты это сделала?

Монсерат театрально вздохнула.

— Я не могу находиться в одной комнате с увядшими цветами. Это моя слабость, но… — тут в ее голосе прозвучала металлическая нотка, — все это мелочи по сравнению с той дикой вспышкой гнева, жертвой которой я стала. Ты сам видишь, дорогой Энрико, Мария не в состоянии владеть собой. Возможно, теперь Паула поверит мне: девочке нужен строгий присмотр. Цыганская жизнь, которую ведут ее родители, плохо сказывается на ребенке. Сколько раз я это говорила? Но после случившегося Пауле придется со мной согласиться.

Энрико нахмурился.

— Да, что-то надо делать, — пробормотал он, глядя на племянницу.

— Нет! — вырвалось у Джейн. — Марию смертельно обидели. Ее спровоцировали! Выкинуть цветы, которые девочка выбрала для матери, мог только жестокий и бессердечный человек!

Воцарившуюся тишину нарушил нервный смешок графини.

— Значит, сеньорита Колдер стала в этом доме арбитром! Что ж, совершенно ясно, кто поощряет Марию вести себя подобным образом. Ребенок набрасывается на меня с кулаками, а временная няня, которой его безрассудно доверили, ищет этому оправдание!

Лицо Энрико стало суровым.

— Джейн, уведите детей во флигель. Я попрошу Хуаниту принести вам обед туда.

Джейн поднялась, держа Марию за руку.

— Сеньор… Энрико… пожалуйста, можно поговорить с вами наедине?

Сальвадоре, однако, смотрел словно сквозь нее.

— Прошу прощения, сеньорита, сейчас у меня нет времени. Мы поговорим утром.

— Тогда мне нужно сказать несколько слов сеньоре Каприати, — стояла на своем Джейн.

— У Паулы болит голова. Она обедает у себя в комнате и не желает, чтобы ее тревожили, — нетерпеливо возразил граф. Его мысли, очевидно, были заняты чем-то другим. — А сейчас, Джейн, сделайте одолжение, выполните мою просьбу.

Тут в дверях появилась Кармен.

— Милый, я жду, — с укоризной сказала она. — Мы даром тратим прекрасный вечер.

Волосы Кармен блестели как черный шелк, ярко-розовое платье выгодно оттеняло загар. Чтобы побороть внезапное чувство горечи, Джейн с наслаждением представила ее лысой, с выбитыми передними зубами, в лохмотьях … и повела детей к дверям. Мария все еще всхлипывала, а Себастьян горячо протестовал.

Напоследок она услышала слова Энрико:

— Прости, моя дорогая. Обещаю оставшиеся часы посвятить только тебе. Не говоря об остатке жизни, устало подумала Джейн, когда они с детьми молча брели к флигелю. Если граф решил связаться с этой избалованной, корыстной дамой, то говорить больше не о чем.

— Почему ты плачешь? — спросил Себастьян.

— Я не плачу, — часто моргая, солгала Джейн.

— Теперь дядя Энрико не возьмет нас на пикник, — хмуро заявил мальчик. — А я хорошо себя вел. Это все Мария.

Джейн вздохнула.

— Это нечестно и несправедливо, — строго сказала она. — Тебе понравилось бы, если бы бабушка выкинула купленный тобой подарок?

— Она бы этого не сделала, — не раздумывая ответил Себастьян.

Еще бы, ты ее любимчик, подумала Джейн. Не то что шмыгающая носом беспризорница, которая идет с другой стороны…

Хуанита, вздыхая и сочувствующе поглядывая на них, принесла еду. Джейн сумела уговорить Марию немного поесть, а потом заинтересовала детей переводными картинками. Незаметно подошло время сна. Мария уснула сразу же, только ее голова коснулась подушки.

Сама же Джейн не находила себе места. Она вымыла тарелки, поставила их на поднос, убрала краски, карандаши, альбомы и села раскладывать пасьянс, который никак не сходился. Все как в жизни, невесело подумала она, откладывая карты. Книга тоже не помогла отвлечься от тревожных мыслей.

Наконец она легла в постель, но сон не шел. Перед глазами стояли Энрико и Кармен, обедающие на освещенной луной террасе. Они интимно перешептываются, граф кладет ладонь на руку Кармен, их пальцы переплетаются…

— Черт бы все побрал! — Джейн злобно откинула простыню и села. — Плевать мне, что уже полночь! Пойду мыть голову.

Это было средство, к которому она прибегала в исключительных случаях. И сейчас сильная струя воды помогла ей успокоиться. Переодевшись в белую ночную рубашку, Джейн заглянула к детям, удостоверившись, что они спят, и босиком спустилась вниз по лестнице. Поставив кипятить воду для кофе, она открыла дверь и вышла во двор. Прикосновение холодных камней к босым ступням заставило ее поморщиться.

Ночь была душной, луна затянута легкой дымкой. Будет гроза, подумала Джейн, размотав свернутое тюрбаном полотенце и вытирая влажные волосы.

Внезапно что-то подсказало, что она не одна. И точно: тень в дальнем углу двора ожила, превратилась в высокого мужчину и двинулась к ней. Джейн хотела закричать, открыла рот, но поняла, что не может вымолвить ни звука.

Сердце пустилось вскачь, в ушах зазвенело, и тут она услышала тихий, безошибочно узнаваемый голос:

— Дженни…

— Энрико… О Господи! — Она с облегчением откинулась на спинку скамьи. — Это всего лишь вы.

— Я должен извиниться. — Граф сел на безопасном расстоянии. — Наверно, мне на роду написано пугать вас.

И злить, подумала Джейн. И сбивать с толку. И наполнять сердце безумной радостью.

— А не поздновато ли для беседы? — поинтересовалась она.

— Я не собирался надоедать вам. — В голосе Энрико слышалась легкая досада. — Я думал, что вы спите в такой час. Я… не мог уснуть и вышел прогуляться… чтобы в голове прояснилось.