Идеальный шторм. Технология разрушения государства - Роман Газенко

По далеко не случайному стечению обстоятельств, волнения в Петрограде начинаются именно в день отбытия императора в могилёвскую ставку – 23 февраля. В этот день в столице происходят забастовки и демонстрации рабочих на Выборгской стороне. По сведениям полиции работу остановило 50 предприятий. В забастовке приняло участие около 100 тысяч рабочих. Уже на следующий день количество забастовщиков возросло до 200 тысяч. Никто, кроме приближённых генералов, не мог знать дату отъезда загодя настолько, чтобы было достаточно времени для организации масштабных антиправительственных выступлений.

Лишь 27 февраля до находящегося в ставке в Могилёве императора доходит информация о беспорядках в столице. В Царском Селе осталась императрица Александра Федоровна и дети. Не исключено, что в эту свою последнюю поездку в статусе самодержца Николай отправился не без давления оппозиции. Она уже разыгрывала партитуру финала. Все знали о готовящемся весеннем наступлении русской армии и о том, что Николаю, как Верховному главнокомандующему, необходимо быть ближе к фронту – в могилёвской ставке, чтобы продемонстрировать стране и миру своё непосредственное участие в подготовке победоносной кампании. Понимали деятели оппозиции, что у них в руках остаются венценосные заложники: все царские дети на момент отъезда отца болели корью. И даже при желании, императрица не смогла бы сопровождать государя с семьёй.

Накануне отъезда председатель Думы IV созыва Родзянко прямым текстом, в ультимативной форме требует от императора организации «Ответственного министерства», которому будут даны чрезвычайные полномочия в условиях войны и угрозы массовых волнений. Родзянко аргументирует это требование неизбежностью, в противном случае, хаоса и анархии в стране. Царь принимает решение обдумать этот вопрос в Могилёве.

27 февраля вопрос об «Ответственном министерстве» отпадает сам собой. Из Петрограда приходят телеграммы о массовых волнениях. Надежды на столичный гарнизон нет. Измена офицерского состава приводит к переходу на сторону восставших значительных сил расквартированных в Петрограде войск. В этот день восстала учебная команда запасного батальона лейб-гвардии Волынского полка численностью 600 человек. Солдаты убивают своего командира штабс-капитана Лашкевича. Счёт жертвам революции открыт. Бунтовщики отказываются стрелять в демонстрантов и присоединяются к рабочим. Вскоре к мятежным волынцам присоединяются новопризванные запасники Литовского и Преображенского полков. Они были кучно расквартированы в казармах, ещё не приведены к присяге и представляли превосходную «солдатскую массу» для революционных агитаторов. (К 1-му марта на сторону восставших переходит практически весь столичный гарнизон в количестве 170-и тысяч штыков.)

Мятежные солдаты направляются к центру столицы, по пути захватывают Петроградский главный артиллерийский склад и передают бастующим 40 тысяч винтовок и 30 тысяч револьверов.

В течение одного дня, 27 февраля восставшие захватывают городские тюрьмы «Кресты», Литовский замок, Дом предварительного заключения и выпускают на свободу всех заключённых, по большей части уголовников. Тюрьмы сжигают. В городе начинается охота на полицейских, грабежи и мародёрства. Сопровождающий императора престарелый граф Фредерикс узнаёт, что сожжен и разграблен его фамильный особняк.

Ночью Николай II принимает решение отправить в Петроград карательные войска, командовать которыми поручается генералу Николаю Иванову.

В этот момент сопровождающий императора начальник Генерального штаба Алексеев демонстрирует царю верноподданническую исполнительность. Он распоряжается в телеграмме:

«Государь Император повелел генерал-адъютанта Иванова назначить Главнокомандующим Петроградским Военным округом; в его распоряжение, возможно скорее, отправить от войск Северного фронта в Петроград два кавалерийских полка по возможности из находящейся в резерве 15-й кавалерийской дивизии, два пехотных полка из самых прочных и надежных, одну пулеметную команду Кольта для Георгиевского батальона, который едет из Ставки. Нужно назначить прочных генералов, так как, по-видимому, генерал Хабалов растерялся, и в распоряжение генерала Иванова нужно дать надежных, распорядительных и смелых помощников… Такой же силы отряд последует с Западного фронта, о чем иду говорить с генералом Квецинским. Минута грозная, и нужно сделать все для ускорения прибытия прочных войск. В этом заключается вопрос нашего дальнейшего будущего».

Вслед за экспедицией генерала Н. И. Иванова царь принимает решение немедленно выдвинуться в Царское Село. Он прекрасно осознаёт, что его личное присутствие в столице парализует заговорщиков, и он сможет склонить чашу политических весов в свою пользу. Немаловажным аргументом, подкрепляющим его уверенность, должны стать войска, способные открыть огонь по смутьянам и, при необходимости, вступить в перестрелку с войсками, вставшими на сторону революционеров.

Генерал-адъютант Алексеев пытается уговорить Царя не покидать Ставку. Ему уже плохо удаётся скрывать то, что в заговоре он играет одну из ключевых ролей. Генерал Воейков, вероятно, один из немногих, сохранивших верность Императору, не был в курсе недвусмысленных намерений заговорщиков. Их мало интересовал руководитель дворцовой службы. Характерно, что в Могилёве, в часы, когда уже всем было понятно, что в столице происходит настоящая революция, Воейков занимается обустройством особняка для своей супруги. Но его наблюдения непосвящённого тем более интересны:

«Я прошел к генералу Алексееву предупредить о предстоящем отъезде. Я его застал уже в кровати. Как только я сообщил ему о решении Государя безотлагательно ехать в Царское Село, его хитрое лицо приняло еще более хитрое выражение, и он с ехидной улыбкой слащавым голосом спросил у меня: „А как же он поедет? Разве впереди поезда будет следовать целый батальон, чтобы очищать путь?“ Хотя я никогда не считал генерала Алексеева образцом преданности Царю, но был ошеломлен как сутью, так и тоном данного им в такую минуту ответа. На мои слова: „Если вы считаете опасным ехать, ваш прямой долг мне об этом заявить“, генерал Алексеев ответил: „Нет, я ничего не знаю; это я так говорю“. Я его вторично спросил: „После того, что я от вас только что слышал, вы должны мне ясно и определенно сказать, считаете вы опасным Государю ехать или нет?“ – на что генерал Алексеев дал поразивший меня ответ: „Отчего же? Пускай Государь едет… ничего“. После этих слов я сказал генералу Алексееву, что он должен немедленно сам лично пойти и выяснить Государю положение дел: я думал, что если Алексеев кривит душой передо мной, у него проснется совесть и не хватит сил лукавить перед лицом самого Царя, от которого он видел так много добра».

Алексеев понимал, что поезд направит царя в западню, в создании которой он сам, как опытнейший штабист, принимал непосредственное участие. Думцы – организаторы переворота, осознают, что прибытие императорского поезда в столицу перечеркнёт все их планы. Вместо вожделенной власти большинство зачинщиков ждёт виселица. Людей, поднявших население и войска против действующей власти, никакая риторика о «революции сверху» во спасение правящей династии не спасёт.

В это время через дворцовую службу из столицы организуется несколько депеш о том, что путь перекрыт восставшими войсками в районе Луги. О том, что в Петрограде организовано Временное правительство, стало известно от одного из путевых инженеров.

На одной из станций в «свитском» поезде, сопровождавшем императорский состав, была получена телеграмма от коменданта ст. Петроград сотника Грекова о направлении литерных поездов А и Б (т. е. свитского и царского) непосредственно в Петроград, а не в Царское Село через Тосно.

Стало понятно, что новая власть уже свободно распоряжается царскими поездами. 1 февраля на станции Малая Вишера из газет члены императорского эскорта узнали о «победе революции». Прежде лояльная пресса взахлёб расписывала перспективы новой свободной жизни после устранения «шоффера», как стали именовать Царя. На этой станции в «свитский» поезд вошел офицер собственного его величества железнодорожного полка и доложил что станции Любань и Тосно заняты революционными войсками – вооружёнными пулемётами ротами гвардейского Литовского полка. Ловушка захлопывалась.

«Странным» образом Алексеев готов к такому повороту событий. Во время остановки на станции Дно, той самой, где по первоначальному замыслу Гучкова должно состояться подписание манифеста об отречении Царя от престола, ему удаётся отговорить Царя направляться в Царское Село. Принимается решение ехать в Псков, где располагается штаб Северного фронта под командованием генерала Рузского. Никто из непосвящённых не подозревает, что это – западня. Псковская группировка – последняя надежда Императора – оказывается под командованием одного из главных заговорщиков. Вот как описывает встречу с Рузским очевидец событий генерал Дубенский: