Охотница за привидениями - Сергей Чехин

Кое-как Герберт добрался до своей комнаты и завалился на кровать, не раздеваясь. Что уж говорить — сутки выдались более чем насыщенные.

А утром юноша понял, что сильно захворал. Голова раскалывалась, тело горело, мышцы болели так, будто Герберт лично отпахал весь день в кузнице. Ломота в костях не позволяла встать с постели. Какое-то время колдун лежал ничком, слезящимися глазами разглядывая потолок. И размышляя, что же он умудрился подхватить.

Надышался дымом из горна? Тогда плохо стало бы сразу. Что-то не то съел? Ужин Герберт пропустил, после завтрака животом не маялся. Да и сейчас никаких позывов не наблюдалось. Простыл? По такой-то жаре и духоте? Ну и дела…

В дверь постучали.

— Войдите, — не сказал, а простонал страдалец.

В комнату заглянула Герда.

— Доброе утро. Ты есть бу… Господи, что с тобой?!

Девушка подскочила к кровати и потрогала лоб напарника.

— Не дергайся. Дыши глубже. И глаза закрой.

Сквозь веки пробился яркий свет. Одну руку целительница держала на макушке, другую — на животе. Герберт ощущал приятное тепло, идущее на смену губительному жару. Парня перестало лихорадить, но слабость и головокружение никуда не делись.

— Что со мной? — прошептал юноша.

— Не знаю. Похоже на отравление. Ты покупал еду в городе?

— Нет. Поел с утра и все…

— Недосып, голодание, нервное напряжение… Организм ослаб и не смог сопротивляться хвори. Может в больницу тебя отвезти?

— Пока не надо. Твое лечение мне нравится куда больше.

Пересохшие бледные губы изогнулись в неком подобии улыбки.

— Мы вчера навещали Триса. У малыша очень похожие симптомы. Тебя призрак случаем не касался?

— Угу. И оставил заразу замедленного действия. Раз уж на то пошло, то заболеть должны мы все, а не я один. Черт, надеюсь до вечера все пройдет. Еще посох и ловушку зачаровывать.

— Принести тебе поесть?

— Да, спасибо. И захвати побольше воды.

Стоило Герде уйти, и Герберта снова скрутило. Жар накатил волной, тело забил озноб. Юноша с трудом перевернулся на бок и схватился за живот. От жуткой рези колдун едва не потерял сознание. И позвать на помощь не мог — в горле стоял ком, зубы сжались до скрипа.

Минуты до возвращения девушки показались вечностью. Герберт слабо понимал, что происходит вокруг, то и дело погружаясь в забытье.

Пока Герда боролась с недугом, Варфоломей привез из больницы лекаря. Пожилой мужчина в очках долго водил над беднягой руками, но так ничего вразумительного и не сказал. За долгую жизнь старик повидал немало болезней, включая чуму и тиф, но с такой еще не сталкивался.

Сразу после его ухода Герберт потерял сознание.

— Ты меня слышишь? Открой глаза.

Взор юноши застилало что-то красное. Сперва ему показалось, что глаза залило кровью. Но когда пелена спала он понял — перед ним всего лишь сутана. В комнате было темно — только свечи разгоняли мрак. Пахло ладаном, из углов доносился невнятный шепот.

— Эй, охотник, — голос принадлежал Олафу. — Очнись!

Герберт резко вскочил и тряхнул головой. Боль прошла, не оставив никаких следов.

В ногах юноши сидел незнакомый толстый инквизитор с большим золотым кольцом в руках. Кольцо местами почернело, будто старое серебро. Куинси стоял в изголовье кровати с открытым псалтырем. Шепот, на деле оказавшийся чтением молитв, стих.

— Как себя чувствуешь?

— Хорошо. Что это было?

— Порча, — не сказал, а выплюнул Олаф.

Юноша не поверил собственным ушам.

— Но… как?

— Не как, а кто, — инквизитор устало вздохнул и потер переносицу. — Хорошо, что Ордос догадался прийти к нам. Не засунь он гордость куда поглубже, тебя бы сейчас отпевали, а не лечили.

— Спасибо. — Герберт откинулся на подушку.

Церковники собрали вещи и вереницей вышли в коридор. У порога Олаф остановился и буркнул через плечо:

— Вам спасибо. Не бросили подыхать в ратуше. Там на столике освященное кольцо. Носи, не снимай. Теперь мы квиты.

Сразу после ухода инквизиторов все обитатели особняка собрались в спальне Герберта.

— Бедненький, кто же тебя так, — проворковала Соня.

Женщина села в изголовье и погладила артефактора по мокрым волосам.

— Герда, — продолжила она, — принеси еды, пожалуйста. Мальчик, наверное, проголодался.

— Почему бы вам не принести? — окрысилась напарница.

— Дочь! — рыкнул Варфоломей.

— Ох уж эта ревность, — Соня закатила глаза. — Что ты хочешь, солнышко? Есть суп с тефтелями, копченая рыбка и свежий сыр.

— Буду все, — ответил Герберт, стараясь не смотреть на Герду. Но даже так он чувствовал исходящую от спутницы злобу.

Хозяйка удалилась. Убедившись, что инквизиторы справились с задачей и парню ничего не угрожает, ушли Лука и Ольга.

— Кстати, все твои заказы уже доставили, — сказал Ордос. — Призрачная тюрьма оказалась чертовски тяжелой, поэтому бургомистр подарил вам старую карету. Надеюсь, ее не придется возвращать обратно.

— Не волнуйтесь, господин. Теперь-то привидение никуда не денется, — заверил Герберт.

— Рад слышать. Если что — я в своем кабинете до полуночи.

Соня принесла поднос и поставила на стол. Подмигнула Герде и удалилась, что-то тихо напевая. Герберт выбрался наконец-то из пропотевшего насквозь одеяла и набросился на еду. Краем глаза он заметил золотое колечко — подарок Олафа. На идеально отполированной глади появилась едва заметная черная точка.

Юноша схватил кольцо и надел на указательный палец. Подошло впору — не соскакивало и не жало. Сразу после этого пятнышко исчезло. А может его и вовсе не было. Показалось из-за плохого освещения.

— Тебе нужно помыться, — фыркнула девушка. — И проветрить комнату.

— Ладно, — с набитым ртом промямлил спутник.

Герда замолчала. Если бы в тот момент Герберт обратил внимание на серебряный кувшинчик, то заметил бы, как отражение подруги стремительно увеличивается. Но волшебник этого не видел, поэтому чуть не подпрыгнул, когда мягкие руки обвили плечи, а мокрое лицо уткнулось в затылок.

— Ты был одной ногой в могиле, — прошептала Герда. По ее щекам текли горячие слезы и капали на шею артефактора. — Никогда так больше не делай.

Герберт был так ошарашен, что не нашел нужных слов. Девушка отстранилась и быстрым шагом покинула комнату. Что это было волшебник так и не понял, но приятно — словами не передать. В душе что-то расцвело и запело. В такие моменты Герберт больше всего любил творить — аж руки чесались.

— Ну что же, посох, — сказал он сам себе. — Пришло время познакомиться поближе.