О происхождении и деяниях гетов - Иордан

В этой известнейшей битве самых могущественных племен пало, как рассказывают, с обеих сторон 165 тысяч человек, не считая 15 тысяч гепидов и франков; эти, раньше чем враги сошлись в главном сражении, сшиблись ночью, переколов друг друга в схватке - франки на стороне римлян, гепиды на стороне гуннов.

{218} Аттила, заметив отход готов, долго еще оставался в лагере, предполагая со стороны врагов некую хитрость, как обыкновенно думают обо всем неожиданном. Но когда, вслед за отсутствием врагов, наступает длительная тишина, ум настраивается на мысль о победе, радость оживляется, и вот дух могучего короля вновь обращается к прежней вере в судьбу.

Торисмуд же, по смерти отца на Каталаунских полях, где он сражался, вступает в Толозу 534, вознесенный в королевском величии. Здесь, правда, толпа братьев и знатных радостно его приветствовала, но и сам он в начале правления был настолько умерен, что ни у кого не появилось и в мыслях начать борьбу за наследование.

{219} Аттила же, воспользовавшись уходом везеготов и заметив распад между врагами на два [противоположных] лагеря, - чего он всегда желал, - успокоенный двинул скорее войско, чтобы потеснить римлян. Первым его нападением была осада Аквилейи535, главного города провинции Венетии; город этот расположен на остром мысу, или языкообразном выступе, Адриатического залива; с востока стену его лижет [водами своими] река Натисса 536, текущая с горы Пикцис 537. {220} После долгой и усиленной осады Аттила почти ничего не смог там сделать; внутри города сопротивлялись ему сильнейшие римские воины, а его собственное войско уже роптало и стремилось уйти. Однажды Аттила, проходя возле стен, раздумывал, распустить ли лагерь или же еще задержаться; вдруг он обратил внимание, что белоснежные птицы, а именно аисты, которые устраивают гнезда на {221} верхушках домов, тащат птенцов из города и, вопреки своим привычкам, уносят их куда-то за поля. А так как был он очень проницателен и пытлив, то и представил своим следующее соображение: "Посмотрите, - сказал он, - на этих птиц: предвидя будущее, они покидают город, которому грозит гибель; они бегут с укреплений, которые падут, так как опасность нависла над ними. Это не пустая примета, нельзя счесть ее неверной; в предчувствии событий, в страхе перед грядущим меняют они свои привычки"537а. Что же дальше? Этим снова воспламенил он души своих на завоевание Аквилейи. Построив осадные машины и применяя всякого рода метательные орудия 538, они немедля врываются в город, грабят, делят добычу, разоряют все с такой жестокостью, что, как кажется, не оставляют от города никаких следов. {222} Еще более дерзкие после этого и все еще не пресыщенные кровью римлян, гунны вакхически неистовствуют по остальным венетским 539 городам. Опустошают они также Медиолан 540, главный город Лигурии, некогда столицу; равным образом разметывают Тицин 541, истребляя с яростью и близлежащие окрестности, наконец, разрушают чуть ли не всю Италию. Но когда возникло у Аттилы намерение идти на Рим, то приближенные его, как передает историк Приск, отвлекли его от этого, однако не потому, что заботились о городе, коего были врагами, но потому что имели перед глазами пример Алариха, некогда короля везеготов, и боялись за судьбу своего короля, {223} ибо тот после взятия Рима 542 жил недолго и вскоре удалился от дел человеческих. И вот, пока дух Аттилы колебался относительно этого опасного дела - идти или не идти - и, размышляя сам с собою, медлил, подоспело к нему посольство из Рима с мирными предложениями. Пришел к нему сам папа Лев 543 на Амбулейское поле 544 в провинции Венетии, там, где река Минций 545 пересекается толпами путников. Аттила прекратил тогда буйство своего войска и, повернув туда, откуда пришел, пустился в путь за Данубий, обещая соблюдать мир. Он объявил перед всеми и, приказывая, угрожал, что нанесет Италии еще более тяжкие бедствия, если ему не пришлют Гонорию 546, {224} сестру императора Валентиниана, дочь Плацидии Августы, с причитаающейся ей частью царских сокровищ. Рассказывали, что эта Гонория по воле ее брата содержалась заточенная в состоянии девственности ради чести дворца; она тайно послала евнуха к Аттиле и пригласила его защитить ее от властолюбия брата - вовсе недостойное деяние: купить себе свободу сладострастия ценою зла для всего государства.

{225} Аттила вернулся на свои становища и 547, как бы тяготясь бездействием и трудно перенося прекращение войны, послал послов к Маркиану 548, императору Восточной империи, заявляя о намерении ограбить провинции, потому что ему вовсе не платят дани, обещанной покойным императором Феодосием 549, и ведут себя с ним обычно менее обходительно, чем с его врагами. Поступая таким образом, он, лукавый и хитрый, в одну сторону грозил, в другую направлял {226} оружие, а излишек своего негодования [излил], обратив свое лицо против везеготов. Но исхода тут он добился не того, какой имел с римлянами. Идя обратно по иным, чем раньше, дорогам, Аттила решил подчинить своей власти ту часть аланов, которая сидела за рекой Лигером 550, чтобы, изменив после их [поражения] самый вид войны, угрожать еще ужаснее. Итак, выступив из Дакии и Паннонии, провинций, где жили тогда гунны и разные подчиненные им племена,

{227} Аттила двинул войско на аланов. Но Торисмуд, король везеготов, предвосхитил злой умысел Аттилы с не меньшим, чем у него, хитроумием: он с крайней быстротой первый явился к аланам и, уже подготовленный, встретил движение войск подходившего Аттилы. Завязалась битва почти такая же, какая была до того на Каталаунских полях; Торисмуд лишил Аттилу всякой надежды на победу, изгнал его из своих краев без триумфа и заставил бежать к своим местам. Так достославный Аттила, одержавший так много побед, когда хотел унизить славу своего погубителя и стереть то, что испытал когда-то от везеготов, претерпел теперь вдвойне и бесславно отступил.

{228} Торисмуд же, отогнав гуннские полчища от аланов без всякого ущерба для себя, отправился в Толозу, но, создав для своих мирное существование, заболел на третий год царствования и, когда выпускал кровь из вены, был убит 551, потому что Аскальк, враждебный ему его клиент, рассказал, что (у больного] отсутствовало оружие. Однако при помощи одной руки, которая оставалась у него свободной, он схватил скамейку и убил несколько человек, покушавшихся на него, став таким образом мстителем за кровь свою.

{229} После его смерти ему наследовал в королевстве везеготов брат его Теодерид 552, который скоро нашел себе врага в Рикиарии 553, короле свавов, своем зяте. Этот самый Рикиарий, опираясь на родство свое с Теодеридом, решил, что ему надлежит захватить чуть ли не всю Испанию. Он считал удобным для отторжения время, когда еще можно было попробовать [пошатнуть] неустановившееся начало правления. {230} Местом поселения свавов были раньше Галлиция 554 и Лизитания 555, которые тянутся по правой стороне Испании по берегу океана, имея с востока Австрогонию 556, с запада на мысу - священный монумент Сципиону Римскому 557, с севера - океан, с юга - Лизитанию и реку Таг 558, которая, перемешивая с песками своими золотой металл, влечет богатство вместе с дрянным илом. Оттуда-то и вышел Рикиарий, король свавов, намереваясь захватить целиком Испании. {231} Зять его Теодорид, по умеренности своей, послал к нему послов и миролюбиво передал, чтобы он не только отступил из чужих пределов, но и не дерзал покушаться на них и подобным честолюбием не вызывал к себе ненависти. Он же преспесиво изрек: "Если уж и на {232} это ты ропщешь и упрекаешь меня, что я пришел только сюда, то я {233} приду в Толозу, в которой ты сидишь; там, если будешь в силах, сопротивляйся!" Услышав это, разгневался Теодорид и, заключив мир с остальными племенами, пошел походом на свавов, имея верными себе помощниками Гнудиуха и Гильпериха, королей бургундзонов. Дело дошло до сражения близ реки Ульбия 559, которая протекает между Астурикой 560 и Иберией 561. Завязав бой, Теодерид вместе с везеготами вышел из него победителем, так как боролся за справедливое дело, а племя свавов было повержено чуть ли не все вплоть до полного уничтожения. Их король Рикиарий бежал, покинув разбитое войско, и сел на корабль, но, отброшенный назад бурей на Тирренском море, попал в руки везеготов. Переменою стихии несчастный не отсрочил смерти.

{234} Теодерид-победитель пощадил побежденных и не дозволил зверствовать вне битвы; он поставил над покоренными свавами своего клиента по имени Агривульф. Но тот через короткое время, под воздействием уговоров со стороны свавов, вероломно изменил свое намерение и стал пренебрегать выполнением приказаний, возносясь скорее наподобие тирана: он полагал, что получил провинцию в силу той доблести, с которой он некогда вместе с господином своим ее покорил. Был он мужем из рода Варнов, значительно отдаленный от благородства готской крови, и потому ни к свободе не прилежал, ни верности патрону не соблюдал. Узнав об этом, Теодорид сразу же направил против него отряд, который должен был изгнать его, [лишив] захваченной власти. [Воины] явились без замедления, в первой же стычке одолели его и потребовали соответственной его поступками кары. Тут-то он и почувствовал гнев господина, милостью которого думал пренебречь; схваченный и лишившийся помощи своих, он был обезглавлен. Свавы же, видя погибель правителя, послали жрецов своей страны к Теодериду, чтобы умолить его. Он принял их с подобающей их жреческому сану почтительностью и не только снизошел к свавам, не изгнав их, но, движимый милосердием, разрешил им поставить князя из своего рода. Так и случилось: свавы выбрали себе царьком Римисмунда. Совершив все это и укрепив все кругом миром, Теодерид умер на тринадцатом году своего правления.