Мой возлюбленный негодяй - Айрис Джоансен

Она положила перо в чернильницу и встала:

— Безусловно, нельзя заставлять его ждать даже лишнюю минуту.

Миссис Дженсон улыбнулась и начала опускаться в реверансе, но вдруг замерла, растерянно глядя на Марианну:

— Прошу прощения, мисс. Вы, наверное, считаете меня глупой старухой.

Видимо, Джордан поговорил с ней после той ночи в башне, потому что домоправительница старалась избавиться от годами выработанной привычки. Как правило, у нее ничего не получалось, и Марианна искренне сожалела о тех словах, что необдуманно вырвались у нее. Она вздохнула:

— Это не важно, миссис Дженсон. Поступайте, как вам хочется.

— Нет, важно. Его сиятельство будут мною очень недовольны.

— Я с ним поговорю. — Встав, она направилась к двери. — Просто я росла в совершенно других условиях и не привыкла к такому обращению. Сейчас я уже притерпелась.

Это была ложь. Она по-прежнему чувствовала себя здесь неуютно. Вот Алекс — тот великолепно освоился и был счастлив, как никогда. Да и почему бы ему не чувствовать себя счастливым? Он потерял все — а потом попал в Камбарон, где полчища слуг только и думали о том, как бы угодить ему и развлечь его: такому детству мог бы позавидовать даже принц. Ей придется тщательно следить, чтобы его тут не разбаловали вконец. Когда придет время отсюда бежать, она не сможет предоставить ему ничего лучше, чем самый убогий коттедж егеря.

Джордан стоял и ждал ее возле легкого фаэтона, запряженного двумя великолепными гнедыми.

— Однако ты не торопилась. — Он сделал знак, чтобы младший конюх подержал лошадей, и взял Марианну за руку. — Пройдись со мной.

Она сразу же напряглась, и по губам его скользнула язвительная усмешка:

— Не бойся. Я не намереваюсь покуситься на твою добродетель на дворе на виду у всех слуг. Он повел ее к фонтану в центре двора.

— Я не боюсь. Я просто не люблю, когда до меня дотрагиваются.

— Похвальная позиция для невинной девушки, — сказал он. — Не будь я твоим опекуном, я мог бы с тобой поспорить. Однажды мне показалось, что тебе это не так уж неприятно. — Его пальцы сильнее сжались на ее руке, когда она попыталась высвободиться. — Но поскольку я решил, что мой удел — держаться от тебя на почтительном расстоянии, я таких слов произносить не стану.

Марианна фыркнула.

Джордан улыбнулся:

— Знаешь, мне ведь в самом деле будет не хватать этого далеко не изящного звука! Леди Лондона скорее упадут в обморок, чем…

— Мне не интересно, что делают леди в Лондоне. Если верить Грегору, они только разрисовывают фарфоровые чашечки да беспокоятся, какое платье выбрать.

— О, их можно убедить изредка пуститься на более смелые предприятия.

— Как мадам Карразерс? — Марианна не собиралась говорить об этом, но не смогла удержаться.

Его улыбка поблекла.

— Грегор был чрезвычайно несдержан.

— Он только упомянул… — Она постаралась беззаботно пожать плечами. — Вы провели там два дня.

— Лаура — одинокая женщина. Она осталась вдовой после всего трех лет замужества, и она любит общество.

— Вы не обязаны мне что-то объяснять. Папа говорил мне, что у джентльменов в Англии есть обычай иметь любовниц.

Он плотно сжал губы.

— Тогда твой папа был так же несдержан, как Грегор.

— Папа считал, что и дух, и речь должны быть свободны, и человеку не следует заботиться о том, что подумают окружающие.

— Боже правый, если бы я не знал, что он поэт, я бы догадался об этом по одному такому странному высказыванию. А ты тоже считаешь, что дух должен быть свободен?

— Конечно! А вы разве так не думаете?

— То, что думаю я, тебе знать вовсе не обязательно. Лаура мне не любовница. Мы просто развлекаем друг друга. — Джордан помолчал. — Я объясню тебе статус любовницы когда-нибудь позже.

Марианне вдруг стало трудно дышать.

— Меня не интересуют ваши любовницы или как вы их там называете…

— Прекрасно, потому что я отказываюсь с тобой это обсуждать. — Он облокотился о край каменной чаши фонтана. — Невинным девушкам не следует…

— Прекратите меня так называть!

— Я должен все время себе об этом напоминать. Грегор тебе подтвердит: у меня очень плохая память, когда мне это выгодно. — Он опустил взгляд к играющим струям фонтана. — Но, по правде говоря, в данном случае это мало помогает. Мне абсолютно все равно, невинная ты или нет. Даже наоборот: перспектива показать тебе радости плоти кажется еще привлекательнее.

Марианна ярко покраснела.

— Миссис Дженсон сказала, что вы хотели со мной попрощаться. Прощайте, ваше сиятельство.

— Нет, я еще не все сказал. — Он оторвал взгляд от воды. — Я тебя хочу.

Марианна застыла, ошеломленная. Она не ожидала услышать такое прямое, болезненное признание.

— Вы просто хотите женщину, чтобы удовлетворить свою похоть. Возвращайтесь к мадам Карразерс.

— Обещаю тебе вернуться к ней — и еще ко многим другим женщинам. Я вовсе не желаю испытывать такую страсть к упрямой девчонке, которая к тому же может оказаться моим противником. Я надеюсь, что это — временное безумие, которое вскоре пройдет. — Он заглянул ей в глаза. — Видишь, я пытаюсь быть с тобой честным, потому что хочу, чтобы ты поверила мне. Дело не только в страсти… — Он помолчал. — Мне нравишься ты сама, твое мужество, стойкость — и даже твое проклятое упрямство. Я… восхищаюсь тобой. А мне хочется, чтобы со временем мы стали друзьями.

Она изумленно смотрела на него.

— Господи, да почему, по-твоему, я не уложил тебя в мою постель на «Морской буре»? — взорвался он. — Ты связала меня по рукам и ногам. Я понял, что не могу действовать против твоей воли. И в башне было то же самое!

— Я ничего с вами не делала!

— Ты меня связала, — повторил он сквозь зубы. — И мне это ничуть не нравится. — Он глубоко вздохнул, а потом выражение его лица вдруг резко изменилось и снова стало привычно насмешливым. — Но я с этим примирился, и теперь в голове у меня возникла новая идея. Думаю, она понравится тебе больше.

— Какая идея?

— Мы станем друзьями.

Марианна с сомнением покачала головой.

— Я повторяю: мы станем друзьями.

Голос его звучал так мрачно, что она невольно улыбнулась:

— Или вы мне голову отрубите?

— Я имел в виду не эту альтернативу. — Повернувшись, он зашагал к фаэтону. — Я решил, что надо дать тебе время привыкнуть к этой мысли до моего возвращения из Лондона.

Марианна шла за ним следом, озадаченно глядя на его решительно выпрямленную спину.

— И когда это будет?

— В ближайшие две недели.

С иронией она проговорила:

— Как мило, что вы предоставляете мне столько времени! Ваше терпение просто изумительно.